Пэлем Вудхауз - Том 16. Фредди Виджен

— Вообще-то надо.

— Ты подумай, что это значит. Свобода. Сво-бо-да. И потом, ты не будешь смотреть на ров.

— Адела хочет, чтобы я вышла за Блейра.

— Не стоит.

— Я и не выйду.

— Молодец. Ров рвом, но не за такую же цену!

— Это верно. И потом, он женится на Кларе.

— Батюшки! Он об этом знает?

— Пока — нет.

Граф немного подумал.

— А ты права. Она мне чуть голову не откусила, когда я его назвал пузатым оболтусом. Помню, я удивился. Что ж, спасибо, что тебе он не нравится.

— Ни в малейшей мере. Какая спесь! Говорит со мной, как с соплюшкой.

— Со мной он говорит, как с кретином. Расскажи-ка лучше про Кардинела. Когда вы познакомились?

— Помнишь, восемь лет назад Тони пригласил приятеля?

— Как я могу помнить этих жаб?

— Майк не жаба. Он очень красивый. Как-то мы сидели в кафе со Стэнвудом, а он зашел. Они подружились в Америке.

— Что, он тоже американец?

— Да, из Калифорнии. А учился здесь. Так вот, он подошел и спросил, не забыла ли я его.

— Ты не забыла?

— Конечно. Он к нам подсел, потом Стэнвуд ушел писать своей девице, и Майк прямо над кофе сделал мне предложение.

— Однако!

— Я тоже удивилась. Но он сказал, что любит меня с тех пор. Тогда не смел признаться.

— Что-то я в нем робости не заметил.

— Он ее преодолел.

— А кто он, собственно?

— Греческий бог, Шорти.

— Нет, что он делает?

— Работает в голливудской фирме, вроде актерского бюро. Уломают звезду, им — десять процентов гонорара.

Лорд Шортлендс оживился. Он читал о том, сколько получают звезды.

— Господи! Да он богач.

— Ну, он — младший партнер, но в общем — не жалуется.

— Я бы в него вцепился!

— А я не вцепилась.

— Он тебе не нравится?

— Нравится. Но замуж я за него не выйду.

— Почему?

— Есть причина.

— Какая?

— Ах, просто причина! Бог с ней. Поговорим лучше о тебе и о двух сотнях.

— Прямо не знаю, где мне их раздобыть.

— Может, попросить у Дезборо?

— Да я пытался. Он от меня убегает, как кролик.

— Сейчас он сюда придет поглядеть на эту марку. И не убежит, у него приступ.

— Да, верно.

— Хватай его и держи. Не подлизывайся, действуй шоком. А, Дезборо! Привет.

Зять лорда Шортлендса, щуплый человечек в пенсне, на пятом десятке, был вылитым вице-президентом любой компании. Шел он медленно, опираясь на трость, но взгляд его был зорок и бодр. Когда речь заходила о марках, он походил на вице-президента, подметившего непорядок в отчете.

— Скажи, Терри, — начал он, — где этот… А!

Завидев альбом, он отрешился от всего сущего. Граф и Терри переглянулись. «Ну!» — говорила она. «Сейчас, минуточку…» — отвечал он. Передав такой сигнал, лорд подошел к зятю и нежно тронул его плечо.

— Интересные марочки? — как можно сердечней спросил он. — Дезборо, старина, вы не дадите мне две сотни?

— Две сотни?

— Я был бы очень признателен.

— Почему не спросить Аделу?

— Я спрашивал. Она не дает. Дезборо ощутил, что он загнан в угол.

— Я бы отдал вам последнюю рубашку…

Лорд Шортлендс заверил, что рубашка ему не нужна, в отличие от двухсот фунтов.

— Понимаете, — объяснил зять, — у нас с Аделой общий счет.

То был конец, можно сказать — судьба. Граф побрел к окну, а там бросил на ров взгляд, по сравнению с которым прежние казались просто кроткими.

— Эти общие счета… — пылко начал он, но продолжать ему не дали. Дверь снова открылась, и вошла старшая дочь.

Леди Адела Топпинг, лет на пятнадцать моложе своего мужа, была высока и красива. Екатерину II, русскую императрицу, она напоминала не только внешностью, но и той непреклонностью, благодаря которой властные женщины не терпят всякой ерунды. Судя по ее виду, с ерундой она только что столкнулась; и результат был настолько ясен, что муж свернулся бы в клубок и закатился под диван, если бы не рассматривал марки.

— Отец, — спросила она, — ты знаешь этого субъекта? И прибавила, сверившись с бумажкой:

— Подписывается «Эллери Кобболд».

Если пикадор потревожит быка, тот оставит матадора. Распаленный мыслями об этом счете, граф дерзко произнес:

— Эллери Кобболд? Из Нью-Йорка? Конечно, знаю. Он мне жить не дает.

— Откуда ты его взял?

— Мы — родственники. Во всяком случае, он так считает.

— Это не дает ему права посылать сюда сыночка.

— А он послал?

— Да. На неопределенное время. В жизни не слышала о такой наглости!

— Чистое хамство, — согласился граф, но не удивился. После того, что случилось рано утром, его не могли удивить американские поступки Кобболда.

Обрадовалась только Терри.

— Стэнвуд приедет? — сказала она. — Как я рада!

— Ты его знаешь?

— Мы с ним — как яичница с беконом.

— Что-что?

— Очень дружим. Он меня спас в Лондоне.

Что-то зашевелилось у стола. Дезборо Топпинг вышел из транса.

— Эллери Коббодд? — проговорил он. — Я с ним учился. Толстый такой…

— Вот как?

— А сейчас — ужасно богатый. Леди Адела вздрогнула.

— Во-от как?!

— Я думаю, миллионер, — сообщил ее муж, снова ныряя в альбом с марками.

Строгое чело просветлело, грозный взор умягчился. Железная леди мелодично воскликнула:

— Вот как?

И продолжала со всей сердечностью:

— Так он наш родственник? Терри дружит с его сыном? Конечно, мы его пригласим. Дезборо, ответь ему немедленно. Вот адрес. Подпишись «Шортлендс»! Он обращается к тебе, папа.

— А не к тебе? — осведомился граф, возвращаясь к мыслям об этом счете. — Почему же ты прочла телеграмму?

— Сообщи, что отец встретится с его сыном…

Граф вздохнул. Его отпускают в Лондон, а денег нет. По-видимому, именно это Космо Блейр имел в виду, когда говорил за обедом о трагической иронии.

— …и привезет в замок. Все ясно? Да, прибавь, что мы очень рады. Нью-Йорк, заметь — одно слово.

— Сейчас, дорогая. Прихвачу альбом, он очень интересный. Я нашел марку, которая стоит фунтов десять.

— Значит, Клара не потащит его на базар, пока ты всего не просмотришь, — решительно сказала леди, знавшая, как и средняя сестра, до какой черты простирается помощь неимущим селянам.

— Минутку, минутку, — заторопился граф, взволнованный ценой марки. — При чем тут Клара? Какая чушь!

— Что ты имеешь в виду?

— Полная чушь! Вздор, я сказал бы!

— А при чем тут ты?

— Это мой альбом.

— Не говори глупостей.

— Мой. Я собирал марки.

— Бог знает когда.

— Он и в шкафу лежит давно. Смотри, сколько пыли. Проще простого — спрятал марки и забыл.

— Мне не до марок. Дезборо, чего ты ждешь?

— Сейчас, дорогая, сейчас.

Когда дверь за ним закрылась, леди Адела сказала отцу:

— Вот что, папа, езжай. Тогда ты сможешь угостить мистера Кобболда.

— Что!

— Угостить. В ресторане.

Граф закрыл на минутку глаза, словно погрузившись в молитву.