Николай Лысенко - Юность грозовая

— Опять?! — воскликнул Василек.

— Не ворчи! — зашипел на него Степка. — Прячь под пиджак!

— Не буду!

Степка, стиснув зубы, шагнул к Васильку.

— Чистоту блюдешь? — в голосе его звучала издевка. — Ты же по уши грязный. Деньги-то брал. Думаешь, откуда они?

— Сволочь ты! — повернувшись, Василек зашагал прочь.

Спрятав банки в карманы, Степка швырнул мешок с обрыва, догнал Василька.

— Смотри не проболтайся, поплывем вместе, — предупредил он.

Василек промолчал и свернул впервый попавшийся на пути переулок, сам не зная, куда и зачем он идет, только бы подальше от Степки.

«Расскажу, завтра же расскажу обо всем, — горячился Василек, сосредоточенно глядя себе под ноги. — А что будет потом? Он опозорит меня, и тогда… Выгонят, конечно, меня из комсомола, наладят в два счета с завода. Узнает об этом Таня. Позор! Молчать?.. А вдруг все узнают и без меня? Тогда еще хуже. Нужно уйти от него!.. А куда? Уехать совсем? А как же Таня?..»

Часто, отправляясь на работу, Василек давал себе слово не возвращаться назад, но всякий раз, продрогнув за день в холодном сарае, где он сбивал ящики, спешил к бабке Агафье, откладывая свое намерение до более подходящего времени.

Вот и сегодня, думая о том же, Василек долго бродил по заснеженным улицам города, пока наконец не почувствовал, что коченеют ноги. К дому подходил подавленным: так ничего и не придумал.

Бабка Агафья, отправившись к знакомым, еще не вернулась, в комнате был Степка. Он сидел за столом в небрежной позе довольного собой человека, с цигаркой в зубах. Перед ним стояла тарелка с недоеденной закуской.

— Обжираешься? — зло бросил Василек, швырнув на подоконник шапку.

— Заходил дружок. Вот парень! — он выставил большой палец, как делал всегда, когда хотел подчеркнуть что-то значительное. — Ловкач! А у тебя такой вид, как будто по морде дали.

— А тебе какое дело?

— Ты же друг, вот и беспокоюсь, — Степка тихонько хихикнул.

— Иди ты подальше со своей дружбой. Перекинув через плечо полотенце, Степкавстал, подошел к умывальнику и подставил под кран голову. Вода тонкими струйками падала с волос в жестяной тазик.

— У тебя, я вижу, любовные страдания, — съязвил Степка, наматывая на голову полотенце, как чалму. — Вот и срываешь зло на мне. Только зря ты ходишь к Таньке. Чего в ней хорошего? Глазюки черные, и все. Да у нас на заводе таких, как она, — пруд пруди.

— Не суйся не в свои сани! — заорал на него Василек и, схватив со стола кисет, начал скручивать цигарку, потом смял ее и бросил в угол.

— Успокой нервы, сумасшедший, — примирительно проговорил Степка, присаживаясь к столу. — Перекуси.

Он кивнул на тарелку.

— Сыт без тебя! — сквозь зубы бросил Василек. — Теплую компанию заводишь?

— А это не твое дело, — ощетинился Степка. — Тебя не пригласим, не волнуйся.

— Да я и не пойду, мне стыдно с тобой.

— Ты побереги ее, совесть, запас, говорят, карман не дерет.

Василек не выдержал, ударил пинком стоявшую рядом табуретку. Она с грохотом отлетела в угол.

— Пристроился, как вошь! Я не буду больше молчать! Понял?

— Не ори, услышат, — ковыряя ножом крышку стола, Степка исподлобья следил за Васильком. — О себе подумай, чистюля. Потерпи, скоро я с тобой распрощаюсь.

— Ну и уматывай, — глаза Василька зло блеснули. — И не пугай меня!

Степка попытался было перевести разговор в спокойное русло, сказав, что Васильку ничего не угрожает, каждый живет так, как ему правится.

— А это и видно, — возмущался Василек. — По следам своего батьки пошел?

— Вот как! — Степка вскочил и, сжимая нож, шагнул из-за стола.

— Подходи! — схватив утюг, Василек замахнулся. — О такой сволочи никто не пожалеет! Так черепок и разлетится!

Они мерили друг друга злобными взглядами. Их отделял всего один шаг, но никто не решался первым сделать его.

— Я тебе припомню, — грозился Степка. — Ты еще обратишься ко мне, заячья твоя душа!

— Помалкивай, пока не заявил в милицию, — Василек в упор смотрел на своего противника. — Тебя нужно к отцу твоему отправить.

— Попробуй, попробуй, сам влипнешь! Неожиданно распахнулась дверь, и в комнату вошла бабка Агафья. Увидев воинственно настроенных ребят, она испугалась, бросилась между ними.

— Чего сошлись как петухи! — закричала она, расталкивая их в разные стороны. — Не поладили? Разойдитесь, кому говорю! Вот еще наказание на мою голову!

Степка бросил на стол нож, сел на кровать и, наблюдая за стоявшим у окна Васильком, тревожно думал о том, что не следовало бы ссориться с Васильком, болтать об отъезде из города.

Напрасно пыталась бабка Агафья узнать причину раздора своих квартирантов. Ребята упорно отмалчивались.

— Глядите вы у меня! — впервые за все время она была по-настоящему сердитой. — Сроду в моем доме не было скандалов, а теперь вот такое…

Она погрозила Степке и Васильку пальцем и, все еще ворча что-то под нос, ушла в свою комнату.

Василек разделся и лег в постель. Долго не мог успокоиться, даже голова разболелась. В висках, как молоточком: тук-тук-тук. А тут еще Степка ворочается, кряхтит. Василек натянул на голову одеяло.

Ночью приснилась ему Степная, родной дом. Увидел себя притаившимся за печкой. В руках — нитка. Она тянется к дверце мышеловки, сделанной из тонких железных прутиков. Вот серенький комочек вкатывается в мышеловку, тянется к хлебу. Василек осторожно дергает нитку, дверца захлопывается. Забыв о добыче, мышь поднимается на задние лапки, тычется мордочкой в железные прутики в надежде найти выход…

Василек протянул руку и… ткнувшись пальцами в стенку, проснулся.

«Чертовщина какая-то», — подумал он, прислушиваясь. В комнате было тихо, только Степка похрапывал. «А может, поискать себе квартиру? Но бабка-то меня не гонит. Нужно узнать у Тани, когда ее выпишут. И где она будет жить».

С этой мыслью Василек снова задремал.

Проснулся утром от скрипа двери. Он открыл глаза и догадался, что это бабка Агафья отправилась в очередь за хлебом.

Оглянувшись, Василек вздрогнул от неожиданности: позади стоял одетый Степка, нервно кусая губы.

— Я тебе не сделал плохого, — проговорил он. — Всегда старался помочь. Давай договоримся: поживем до тепла, потом я уеду, разойдемся как в море корабли, ты меня не видел, я тебя не знал. Идет?

Хлопнув дверью, Василек вышел из комнаты.

Во дворе Степка догнал его, схватил за плечо, повернул к себе и с какой-то дрожью в голосе спросил:

— Продать захотел?

— Пошел к черту, — спокойно сказал Василек, сбрасывая его руку с плеча. — Разговаривать с тобой не хочу!

Степка посмотрел на него и неторопливо пошел следом. Все-таки он научился понимать Василька. Понял: не скажет. «А вообще нужно с ним поосторожнее», — решил Степка.