Чарльз Диккенс - Домби и сын

И точно, Алиса въ эти минуты представляла истинное подобіе тигрицы, сторожившей добычу.

— Тсс! — зашипѣла старуха торжественнымъ шипомъ. — Чьи-то шаги! Такъ не ходитъ наша братія, и ужъ, конечно, это не сосѣдъ. Слышишь, Алиса?

— Слышу. Ты не ошиблась, мать. Отвори дверь.

Говоря это, Алиса поспѣшно накинула шаль на свои плечи и оправила волосы; старуха между тѣмъ прихрамывая и припрыгивая, впустила м-ра Домби, который, переступивъ черезъ порогъ, остановился y дверей и съ недовѣрчивымъ видомъ озирался вокругъ.

— Что, сэръ? — сказала старуха, дѣлая книксенъ. — Бѣдненько здѣсь для вашей милости? Ничего, никто васъ не укуситъ.

— Это кто? — спросилъ м-ръ Домби, указывая на молодую женщину.

— Дочка моя, сэръ, смирная дочка. Не бойтесь, она все знаетъ.

Мрачная тѣнь, пробѣжавшая по его лицу, выразительнѣе всякаго вздоха обнаруживала его мысль. "Кто же этого не знаетъ?" думалъ м-ръ Домби, впившись глазами въ молодую женщину, которая, въ свою очередь, безъ всякаго смущенія смотрѣла на него. Тѣнь на его лицѣ сдѣлалась еще мрачнѣе, когда онъ отвернулъ свой взоръ, который, впрочемъ, черезъ минуту опять устремился на нее, какъ будто прикованный къ ея смѣлымъ глазамъ, пробуждавшимъ въ его душѣ какое-то воспоминаніе.

— Женщина, — сказалъ м-ръ Домби, обращаясь къ старой вѣдьмѣ, которая между тѣмъ ухмылялась и моргала изъ-подъ его локтя и, указывая на свою дочь, самодовольно потирала руками, — женщина, я позволилъ себѣ унизиться слишкомъ много, входя въ твою берлогу, но ты знаешь, зачѣмъ я пришелъ, и помнишь, что ты мнѣ обѣщала, когда остановила меня на этихъ дняхъ среди дороги. Что имѣешь ты сказать относительно того, что мнѣ необходимо знать, и какъ случилось, что я могу найти разгадку тайны въ этомъ логовищѣ, послѣ того, какъ истощилъ всю свою власть и средства, чтобы открыть ее другими путями? — М-ръ Домби на минуту пріостановился и бросилъ вокругъ себя гнѣвный взглядъ. — Не думаю, — продолжалъ онъ, — чтобы ты осмѣлилась шутить со мною или вздумала нахально меня обмануть; но если въ этомъ твое намѣреніе, я совѣтую тебѣ остановиться и ни шагу впередъ.

— Охъ, какой вы гордый! — ухмыляясь мямлила старуха, мотая головой и потирая морщинистыя руки, — нечего сказать, горячая y васъ голова; a впрочемъ, страшенъ сонъ, да милостивъ Богъ; вы будете смотрѣть собственными глазами и слышать собственными ушами, a не нашими, и если попадете на ихъ слѣдъ, то сколько намѣрены вы заплатить намъ, дорогой сэръ?

— Деньги, я знаю, производятъ иной разъ невѣроятныя вещи, — возразилъ м-ръ Домби, очевидно успокоенный этимъ вопросомъ. — При деньгахъ становятся годными всякія средства. Да, за всякое полезное извѣстіе я готовъ платить; но надо, чтобы это извѣстіе дошло до моихъ ушей, иначе какь же я стану судить о его цѣнности?

— Неужели, думаеге вы, нѣтъ ничего могущественнѣе денегъ? — спросила молодая женщина, не перемѣняя своей наблюдательной позы.

— Не здѣсь, до крайней мѣрѣ, — сказалъ м-ръ Домби.

— Не здѣсь? почему же? Найдутся, я полагаю, и здѣсь вещицы посильнѣе вашихъ денегъ. Что, напримѣръ, вы думаете о гнѣвѣ женщины?

— Я думаю, что y васъ дерзкій языкъ, — сказалъ м-ръ Домби.

— Напрасно, — отвѣчала Алиса спокойнымъ тономъ, — я говорю такъ для того, чтобы вы лучше съ нами познакомились и вполнѣ могли на насъ положиться. Гнѣвъ женщины столько же значитъ въ бѣдной хижинѣ, какъ и въ раззолоченныхъ хоромахъ ббгача. Я, рекомендуюсь вамъ, очень сердита, и уже давно. Причины моего гнѣва, смѣю сказать, равносильны вашимъ, и предметъ его — одинъ и тотъ же человѣкъ.

М-ръ Домби стремительно отпрянулъ съ мѣста и посмотрѣлъ на нее съ величайшимъ изумленіемъ.

— Да, сэръ, — продолжала Алиса, — какъ ни велико между нами разстояніе, но я говорю правду. Какъ это вышло, нѣтъ надобности знать: это моя тайна, и я не навязываюсь со своими тайнами. Мнѣ хочется поставить васъ съ нимъ на одну доску, потому что я смертельно его ненавижу. Моя мать скупа, бѣдна и готова продать за деньги всякія вѣсти. Въ этомъ ея промыселъ. Можете платить ей, сколько угодно, и пожалуй, чѣмъ больше, тѣмъ лучше. Но я хлопочу тутъ не изъ-за денегъ, и для меня рѣшительно все равно, за что бы вы ни купили этотъ секретъ. Довольно. Мой дерзкій языкъ не скажетъ больше ничего, хотя бы вы простояли здѣсь до утра.

Во время этой рѣчи, клонившейся къ уменьшенію ожидаемыхъ барышей, старуха обнаруживала безпокойство и безпрестанно подталкивала локтемъ м-ра Домби, чтобы тотъ не обращалъ вниманія на ея дочь. Онъ поперемѣнно смотрѣлъ на нихъ обѣихъ дикими глазами и сказалъ взволнованнымъ голосомъ:

— Говорите же, что вы знаете?

— О, не будьте такъ торопливы, — отвѣчала старуха, — мы поджидаемъ человѣчка, котораго нужно напередъ скрутить, пощипать, навинтить…

— Это что значитъ?

— Погодите немножко, — каркала вѣдьма, положивъ свою костяную лапу на его плечо, — погодите! мы знаемъ, гдѣ раки зимуютъ, и уже что я сказала, то свято. Будетъ намъ пожива. Если онъ заартачится малую толику, — продолжала м-съ Браунъ, растопыривая свои пятерни, — мы сумѣемъ развязать его язычекъ!

М-ръ Домби слѣдилъ за ней глазами, когда она подпрыгнула къ дверямъ, и потомъ его взоръ обратился на ея дочь; но Алиса хранила глубокое, безстрастное молчаніе и не обращала на него никакого вниманія.

— Какъ я долженъ понимать васъ? — сказалъ м-ръ Домби, когдя фигура м-съ Браунъ, пошатываясь и прихрамывая, отскакивала отъ дверей. — Вы, кажется, кого-то ждете?

— Да!

— Человѣка, отъ, котораго можетъ быть, вы надѣетесь вырвать ожидаемую вѣсть?

— Да.

— Я его не знаю?

— Тсс! — прошипѣла старуха съ пронзительнымъ хохотомъ. — Зачѣмъ объ этомъ спрашивать? Человѣкъ вамъ знакомый, но онъ не долженъ васъ видѣть. Парнюга слишкомъ робокъ и не сказалъ бы вамъ ни словечка. Мы запрячемъ васъ за эту дверь, и вы будете, если хотите, смотрѣть во всѣ глаза и слушать обоими ушами. Мы не требуемъ и не просимъ, чтобы вѣрили намъ на честное слово. Какъ? вы изволите сомнѣваться насчетъ этой комнаты за дверью? Загляните въ нее, если угодно.

Острый глазъ старушенки открылъ въ м-рѣ Домби невольное выраженіе подозрительности, которая на этотъ разъ была очень кстати. Она поднесла къ дверямъ сальный огарокъ, и м-ръ Домби убѣдился, что тамъ была пустая комната. Онъ сдѣлалъ знакъ, чтобы огонь былъ унесенъ на свое мѣсто.

— Скоро ли придетъ сюда этотъ человѣкъ?

— Скоро. Вы потрудитесь посидѣть здѣсь минутъ десятокъ.

Не давъ никакого отвѣта, м-ръ Домби началъ ходить по комнатѣ взадъ и впередъ съ нерѣшительнымъ видомъ, недоумѣвая, остаться ему или уйти назадъ. Но скоро походка его сдѣлалась медленнѣе и тяжелѣе, и суровое лицо приняло задумчивый видъ; было ясно, въ умѣ м-ра Домби утвердилась рѣшимость дождаться окончательныхъ результатовъ своего страннаго визита.