Чарльз Диккенс - Домби и сын

— Внимайте ему! — пробасилъ капитанъ серьезнымъ тономъ. — Женщина соблазняетъ весь человѣческій родъ. Припомни, любезный, исторію Ветхаго Завѣта, заключилъ онъ, обращаясь къ м-ру Тутсу.

— Постараюсь, капитанъ Гильсъ. Покорно васъ благодарю, — отвѣчалъ м-ръ Тутсъ.

— Хотя я слышалъ кое-что отъ нея о здѣшнихъ перемѣнахъ, — продолжалъ инструментальный мастеръ, вынувъ изъ кармана очки и попрежнему надѣвая ихъ на свой лобъ, — однако онѣ такъ велики и неожиданны, и я до того обрадованъ свиданіемъ съ моимъ ненагляднымъ племянникомъ и съ… — взглянувъ на Флоренсу, которая потупила глаза, онъ не рѣшился докончить фразы — … что я… сегодня ничего не могу сказать. Но почему же ты, милый Недъ Куттль, не писалъ ко мнѣ?

Изумленіе, отразившееся въ чертахъ капитанскаго лица, положительно устрашило м-ра Тутса, и онъ не могъ оторвать отъ него своихъ глазъ.

— Не писалъ! — повторилъ капитанъ. — Писалъ, Соль Гильсъ!

— Ну да, — продолжалъ старикъ, — отчего бы тебѣ не написать въ Барбадосъ, напримѣръ, или въ Ямайку, или въ Демерару? Вѣдь я же тебя просилъ.

— Ты меня просилъ, Соль Гильсъ!

— Да, да, мой другъ! Развѣ ты не знаешь? Неужто забылъ! Я писалъ тебѣ каждый разъ.

Капитанъ снялъ лощеную шляпу, повѣсилъ ее на свой крюкъ и, разглаживая рукою затылокъ, глядѣлъ на все собраніе, представляя своей особой совершеннѣйшій идеалъ воплощеннаго удивленія.

— Ты, по-видимому, не понимаешь меня, мой другъ! — замѣтилъ старикъ.

— Соль Гильсъ, — возразилъ капитанъ послѣ продолжительнаго молчанія, — ты меня сдрейфовалъ на самый экваторъ и пробилъ напроломъ. Удѣли, почтенный другъ, пару словъ насчетъ своихъ приключеній. Неужто Эдуардъ Куттль будетъ стоять на мели? — заключилъ капитанъ, переминаясь и осматриваясь во всѣ стороны.

— По крайней мѣрѣ, ты знаешь, милый Недъ, зачѣмъ я уѣхалъ отсюда. Вскрылъ ли ты мой пакетъ?

— Да, да, да, — отвѣчалъ капитанъ скороговоркой. — Разумѣется, я вскрылъ твой пакетъ.

— И прочелъ? — сказалъ старикъ.

— Какъ не прочесть? — отвѣчалъ капитанъ, изъявляя готовность отдать полный отчетъ въ содержаніи пакета. — Вотъ что писалъ ты: "Милый мой, Недъ Куттль! Оставляя теперь Лондонъ для отправленія въ Вестъ-Индію, въ надеждѣ получить какія-нибудь извѣстія о миломъ племянникѣ"… баста! вотъ твой милый племянникъ, вотъ дорогой нашъ Вальтеръ! — сказалъ капитанъ, какъ будто обрадованный тѣмъ, что могъ остановить свои мысли на такомъ явленіи, которое по своей дѣйствительности не подлежало никакому сомнѣнію.

— Ладно, любезный другъ. Теперь остановимся на минуту. Первый разъ я писалъ къ тебѣ изъ Барбадоса, и если ты хорошо помнишь, я говорилъ въ томъ письмѣ, что хотя еще далеко не прошло двѣнадцати мѣсяцевъ, я съ радостью уполномачиваю тебя вскрыть пакетъ, такъ какъ въ немъ объяснена причина моего отъѣзда. Ладно, Недъ Куттль. Во второй, третій, a можетъ, и четвертый разъ я писал ь къ тебѣ изъ Ямайки, подробно объясння, что дѣла мои не подвинулись впередъ, что о Вальтерѣ нѣтъ ни слуху, ни духу, и что все-таки я не рѣшаюсь воротиться въ Лондонъ, пока не получу о немъ какихъ-нибудь извѣстій. Потомъ я, кажется, писалъ къ тебѣ изъ Демерары, не такъ ли, мой другъ?

— Онъ полагаетъ, что писалъ изъ Демерары, уфъ! — воскликнулъ капитанъ, безнадежно озираясь вокругъ.

— Я говорилъ въ томъ письмѣ, что покамѣстъ все еще нѣтъ никакихъ вѣрныхъ извѣстій, но что я нашелъ въ этой части свѣта многихъ изъ своихъ старинныхъ земляковъ, которые мнѣ оказали кое-какія услуги. Они принимали большое участіе въ моихъ странствованіяхъ, и всѣ вообще жалѣли о моей судьбѣ. Въ ту пору я начиналъ думать, что мнѣ суждено до могилы скитаться по бѣлому свѣту, отыскивая слѣдовъ пропавшаго мальчика.

— Тамо сѣдохомъ и плакахомъ, на рѣкахъ вавилонскихъ. Внимайте ему! — замѣтилъ капитанъ глубокомысленнымъ тономъ.

— Воротившись опять въ Барбадосъ, я услыхалъ, наконецъ, что мой племянникъ Божіею милостью живъ и здоровъ и находится въ большомъ почетѣ на купеческомъ кораблѣ, который ведетъ чайную торговлю съ Китаемъ. Тогда и я, Недъ Кутгль, не теряя времени, сѣлъ на первый корабль, и вотъ, слава Богу, пріѣхалъ на родину благополучно и вижу свой счастливый домъ.

Капитанъ склонилъ голову съ великимъ благоговѣніемъ, поднялъ къ потолочному окну свой крюкъ и осмотрѣлъ одного за другимъ всѣхъ членовъ общегтва, начиная съ м-ра Тутса и оканчивая инструментальнымъ мастеромъ. Потомъ онъ сказалъ съ большою важностью:

— Соломонъ Гильсъ! замѣчаніе, которое я намѣренъ предложить, способно разорвать паруса твоего летучаго разума, переломать всѣ снасти твоихъ догадокъ и перепутать всѣ канаты твоихъ размышленій. Ни одно изъ этихъ писемъ не было передано Эдуарду Куттлю. Ни одного изъ этихъ писемъ, — повторилъ капитанъ, придавая этой деклараціи соотвѣтственную торжественность, — не получилъ Эдуардъ Куттль, мореходъ великобританскій, избравшій по доброй волѣ и благому произволу мѣстомъ своего жительства городъ Лондоиъ, столицу трехъ Соединенныхъ королевствъ!

— И писалъ-то я ихъ собственноручно! И отправлялъ-то я ихъ собственноручно! Корабельная площадь, номеръ девятый! — воскликнулъ старикъ Соломонъ!

Багровая краска выстуиила на лицѣ капитана, и глаза чуть не закатились подъ лобъ.

— Соломонъ Гильсъ, любезный другъ, что ты разумѣешь подъ номеромъ девятымъ на Корабельной площади? — спросилъ капитанъ.

— Какъ что разумѣю? Твою квартиру, Недъ Куттль, — квартиру y м-съ… какъ бишь ее зовутъ? Я иной разъ забываю собственное свое имя. Что дѣлать? Я давио отсталъ отъ времени, ты это знаешь. М-съ…

— Соль Гильсъ! — возгласилъ капитанъ, какъ будто собираясь сдѣлать самое невѣроятное предположеніе въ мірѣ, — неужто y тебя на умѣ фамилія м-съ Макъ Стингеръ?

— Ну да, мой другъ, что же тутъ удивительнаго? — возразилъ инструментальный мастеръ. — Я адресовалъ свои письма на имя м-съ Макъ Стингеръ.

Капитанъ открылъ свои глаза до послѣдней степени возможной широты, испустилъ изъ своихъ устъ длинный-предлинный и пронзительный свистъ самаго меланхолическаго свойства и остановился среди комнаты, глазѣя на всѣхъ съ дикимъ и безмолвнымъ любопытствомъ.

— Поясни намъ еще разъ свою загадку, Соломонъ! — проговорилъ онъ наконецъ.

— Всѣ эти письма, — отвѣчалъ дядя Соль, барабаня правой рукой по столу съ такимъ вѣрнымъ тактомъ, который могъ бы сдѣлать честь даже непреложному хронометру въ его карманѣ, — всѣ эти письма писалъ я собственноручно, отправлялъ собственноручно и адресовалъ такимъ образомъ: "Капитану Куттлю, въ домѣ м-съ Макъ Стингеръ, что на Корабельной площади, номеръ девятый",

Капитанъ сдернулъ съ крюка свою лощеную шляпу, заглянулъ въ ея тулью, надѣлъ на голову и сѣлъ на стулъ.