Эдвард Бульвер-Литтон - Пелэм, или приключения джентльмена

— Как! — воскликнул я. — Вы забываетесь, Винсент! Разве домашние добродетели могут процветать там, где нет огня в камине? Разве семейные привязанности перестали быть синонимом семейного очага? А где еще вы найдете и то и другое, как не в доброй старой Англии?

— Верно, — подхватил Винсент, — и, разумеется, немыслимо, чтобы отец семейства, его жена, его дети были так же ласковы друг к другу в ясный солнечный день, в Тюильри или Версале, [204] Версаль — город во Франции, вблизи Парижа, бывшая резиденция французских королей, славится своим дворцом, парком и фонтанами. танцуя и распевая песни на вольном воздухе, как были бы в мрачной гостиной окнами во двор, у закопченного камина, подле которого уютно расположились le bon père и la bonne mère, [205] Добрый отец и добрая мать (франц.). а бедные детки сидят на нижнем конце стола, дрожа от холода, переговариваясь шепотом, не смея резвиться — ведь им запрещено шуметь, ив их представлении, как это ни странно, семейный очаг неразрывно связан со злым букой, а милый папа прочно ассоциируется с пучком розог.

Этот ответ вызвал дружный хохот, а месье д'А., вставший, чтобы откланяться, сказал:

Ну что ж, милорд, ваши соотечественники — большие любители философских обобщений: для всех людских поступков у них всего лишь два мерила. Всякое проявление веселости они считают признаком пустоты ума, всякое проявление доброты—признаком лживости сердца.

…Quis sapiens bono

Confidat fragili…

Seneca [206] Кто же из мудрых станет доверять хрупкому благу (лат.). (Сенека). [207] Сенека, Луций Анней (род. между 6 и 3 гг. до н. э. — ум. 65 г. н. э.) — римский философ-стоик, воспитатель императора Нерона. Его моральное учение оказало влияние на этику христианства и высоко оценивалось просветителями XVIII века (Дидро и др.). Как писатель прославился своими трагедиями («Медея», «Неистовый Геракл», «Федра» и др.), которые служили образцом для драматургов эпохи Возрождения и классицизма.

Grammatici certant, et adhuc [208] Grammatici cerlant… — начало стиха Горация из «Поэтического искусства», 78.

sub judice lis est.

Hor. [209] Грамматики спорят, а тяжба все еще на разбирательстве в суде. (лат.). (Гораций.)

По приезде в Париж я, чтобы поскорее усвоить парижское произношение, нанял учителя французского языка. Этот «продавец местоимений», по фамилии Марго, отличался высоким ростом, важной осанкой и неизменно серьезным выражением лица. Как гробовщик он был бы неоценим. Волосы у него были светло-желтые; казалось, им в какой-то мере передалась желчная окраска его лица—оно было темно-шафрановое, словно в нем сгустилась желтуха, волею судеб одновременно поразившая десятерых несчастных с больной печенью. У него был высокий, очень узкий лоб с залысинами, неимоверно выдающиеся скулы, а щеки своей необычайной впалостью наводили на мысль, что более удачливые, нежели Пирам и Тисба, [210] Пирам и Тисба — двое возлюбленных, судьба которых описана в «Метаморфозах» Овидия. Из-за запрета родителей влюбленным приходилось тайно переговариваться между собой через трещину в стене, разделявшей два смежных дома. Затем они сговорились бежать. Тисба пришла первая в условленное место, но испугалась 1 львицы и скрылась в пещере, оставив свое покрывало, которое львица разорвала окровавленной пастью. Найдя это покрывало, Пирам предположил, что львица растерзала Тисбу, и пронзил себя мечом. У его трупа убила себя затем неутешная Тисба. Рассказ этот пользовался большой популярностью в европейской литературе (Чосер, Шекспир и др.). они без препон и преград лобызают друг друга изнутри. Лицо — такое же остроконечное и почти такое же длинное, как опрокинутая пирамида, с обеих сторон обрамляли чахлые, наполовину вылезшие бакенбарды, казалось, едва ли способные долго продержаться среди всего этого ясно обозначавшегося упадка и оскудения. Эта очаровательная физиономия венчала тело до того длинное, тощее, призрачное, что его легко можно было принять за разрушающуюся мемориальную колонну.

Но всего характернее для физиономии месье Марго была та чрезвычайная, изумительная серьезность, о которой я уже упоминал. Вызвать улыбку на его лице было столь же немыслимо, как заставить улыбнуться каминные щипцы, и, однако, месье Марго отнюдь не был меланхоликом. Он любил пошутить, распить бутылочку винца, вкусно пообедать, как если бы он был человеком более плотной комплекции. Прекрасным примером претворения антитезы в жизнь была бойкость, с которой этот растянутый, искривленный рот извергал игривые рассказы и соленые шутки; это было парадоксально и в то же время напыщенно — это была пресловутая мышь, выскочившая из своей норки в огромном Элийском соборе.

Я уже сказал, что эта серьезность была самой характерной чертой месье Марго; но я забыл упомянуть еще две черты, столь же примечательные: страстное преклонение перед всем рыцарским и столь же страстное преклонение перед самим собой. Обе эти черты довольно обычны у французов, но у месье Марго они были развиты до необычайных пределов. Он являл собой совершеннейший образец chevalier amoureux, [211] Влюбленного рыцаря (франц.). помесь Дон-Кихота и герцога де Лозена. [212] Лозен, Антонин Номпар, герцог де (1633–1723) — маршал Франции, известен своими любовными отношениями с мадемуазель де Монпансье, двоюродной сестрой Людовика XIV и внучкой Генриха IV, которая вступила с ним в тайный брак. Говоря о настоящем времени, даже en professeur, [213] Как преподаватель (франц.). он неизменно со вздохом вспоминал давно прошедшее время и приводил тот или иной случай из жизни Байяра, [214] Байяр, Пьер дю Террайль, сеньор де (1476–1524) — французский полководец, отличавшийся отвагой и благородством. Его называли «рыцарем без страха и упрека», и его имя связано со многими рассказами о героических подвигах. а спрягая какой-нибудь глагол, сам себя прерывал, чтобы сообщить мне, что его ученицы всем другим глагольным формам предпочитают je t'aime. [215] Люблю тебя (франц.).

Короче говоря, у него был неистощимый запас рассказов о его любовных похождениях и о подвигах разных других лиц по этой части. Я ненамного согрешу против истины, если скажу, что все эти рассказы были почти столь же длинны и едва ли не столь же фантастичны, как он сам; но коньком месье Марго были его собственные любовные дела. Слушая его, можно было вообразить, что лицо бойкого француза переняло у магнитной иглы не только ее заостренность, но и ее притягательную силу. А как очаровательна была его скромность!

— Это удивительно, — говорил он, — весьма удивительно; ведь я не могу отдавать этим делам много времени. Я не располагаю, как вы, месье, досугом, необходимым для всех тех предварительных уловок и ухищрений, которые создают la belle passion. [216] Прекрасную страсть (франц.). Нет, месье, урвав часок от занятий, я хожу в церковь, в театр, в Тюильри, [217] Тюильри—дворец в Париже; сгорел в 1871 году. чтобы хоть немного отдохнуть — et me voila partout ассаblé [218] И повсюду я обременен (франц.). любовными похождениями. Я некрасив, месье, — не очень красив во всяком случае; правда, у меня выразительные черты, по-настоящему— air noble [219] Благородный вид (франц.). (мой двоюродный брат, месье, не кто иной, как шевалье де Марго), а главное — мое лицо говорит о моей душе; женщины, месье, любят душу, их всегда привлекает умственное, духовное начало; и все же — в моем успехе есть нечто непостижимое!