Эдвард Бульвер-Литтон - Пелэм, или приключения джентльмена

Следует признать, что в присутствии

королевских особ лесть с изумительной

легкостью исходит из наших уст.

Письма Стивена Монтэгю [421] Монтегю, Стивен (1623?—1687) — английский купец и торговый агент. В Британском музее сохранились его «Письма», любопытные по стилю и по содержанию.

В тот вечер (последний мой вечер в Париже) я был зван к герцогине Б. [423] Герцогиня Б. — Весьма вероятно, что здесь имеется в виду герцогиня Беррийская Каролина-Фердинанда-Луиза (1798–1870), вдова Карла-Фердинанда, герцога Беррийского (1778–1820), убитого в 1820 году Лувелем. *** — вероятно, граф д'Артуа, будущий король Карл X (1757–1836), правивший Францией в 1824–1830 годы Я знал, что там будет вся королевская семья и приглашены весьма немногие. Оказанную мне высокую честь я приписывал тому, что часто бывал у***, близких друзей герцогини, и ждал немалого удовольствия от этого вечера.

Когда я вошел в гостиную ее высочества, там было всего восемь или девять человек. В наиболее distingue из них я тотчас узнал ***. Когда я приблизился, он сделал несколько шагов навстречу мне и любезно меня приветствовал.

— Мне кажется, вы представлялись около месяца назад, — сказал ***с чарующей усмешкой. — Я хорошо это помню.

Выслушав этот комплимент, я отвесил глубокий поклон.

— Долго ли вы предполагаете пробыть в Париже? — продолжал***.

— Я отложил свой отъезд, — ответил я, — единственно ради той высокой чести, которой удостоился нынче вечером. Таким образом, я, если соблаговолите заметить, последовал мудрому правилу приберечь самое большое удовольствие на самый конец.

В ответ могущественный рыцарь поклонился мне, улыбаясь еще любезнее, чем прежде, и вступил со мной в разговор, длившийся несколько минут. Его осанка и манера держать себя поразили меня. Они исполнены величайшего достоинства и притом вполне естественны. *** прекрасно говорит по-английски, и внимание, которое он оказал мне, заговорив со мной на моем родном языке, свидетельствует о тонком уме и такте. Его суждения мало чем напоминают о его высоком сане. Имей вы дело с простым смертным — они так же поразили бы нас своей правильностью, вам так же понравилась бы его манера их излагать. Судите же j сами, как они должны были пленить меня в ***. Верхняя, несколько выдающаяся г. перед часть лица красива, выражение глаз — кроткое. Он худощав, необыкновенно хорошо сложен; пожалуй, его наружность скорее может произвести впечатление в небольшом обществе, нежели в пышных церемониях. Словом, он принадлежит к числу тех весьма немногих высоких особ, чьей дружбой вы бы гордились, будь они одного с вами ранга, и чьей власти вы охотно подчиняетесь.

Когда *** после краткой паузы весьма учтиво заговорил с герцогом, я, раскланиваясь на все стороны, проложил себе путь к герцогине Б. Эта особа, своей живостью и непринужденностью обращения всегда заставляющая каждого из нас жалеть о том, что она занимает столь высокое положение, убеждала в чем-то долговязого, преглупого вида мужчину — одного из министров; когда я подошел, она подарила меня очаровательной улыбкой и тотчас заговорила со мной о наших национальных увеселениях.

— Вы, — сказала она мне, — не так увлекаетесь танцами, как мы.

— У нас нет столь возвышенного образца, который одновременно вызывал бы и восторг и желание подражать ему, — ответил я, намекая на хорошо известное пристрастие герцогини к этому времяпрепровождению. В этот момент к нам подошла герцогиня А., и разговор продолжался довольно оживленно, покуда не составилась высочайшая партия в вист. Партнершей *** оказалась мадам де ла Р., героиня Вандеи. [424] Партнершей *** оказалась мадам де ла Р., героиня Вандеи-По-видимому, подразумевается маркиза де ла Рошжаклен Мария-Луиза-Виктория де Дениссон (1772–1857), которая была женой главы вандейских контрреволюционных войск Луи-Мари Лескюра (1766–1793), а после его смерти вышла замуж за другого полководца Вандеи, Луи дю Вержье, маркиза де ла Рошжаклен (1777—18V5). Она и сама принимала активное участие в военных действиях. То была высокая, очень тучная женщина, на редкость живая и занимательная, по-видимому обладавшая нравственной и физической силой, вполне достаточной для деяний еще более доблестных, нежели те, которыми она прославилась.

Вскоре я решил, что мне не следует дольше оставаться. Я успел произвести благоприятное впечатление, и в таких случаях неукоснительно соблюдаю правило уходить как можно скорее. Оставайтесь, если нужно, часами, покуда вам удастся понравиться, но уходите, как только понравитесь. Выдающемуся человеку не следует слишком долго задерживаться ни в салоне, ни в этом мире. Он должен уйти avec éclat. [425] С блеском (франц.). Поэтому, убедившись, что мои старания понравиться при дворе возымели должное действие, я встал, чтобы откланяться.

— Вы вскоре вернетесь в Париж, — сказала герцогиня Б.

— Меня неодолимо влечет сюда, — ответил я. — Mon corps reviendra ici chercher mon coeur. [426] Мое тело вернется сюда за моим сердцем (франц.).

— Мы вас не забудем, — продолжала герцогиня.

— Сейчас ваше высочество указали мне единственный мотив не вернуться, — ответил я и с поклоном вышел из гостиной.

Ехать домой было еще рано. В ту пору я был так молод и подвижен, что ложился спать намного позже полуночи. Прикидывая, где и как провести остаток вечера, я вдруг вспомнил особняк на улице Сент-Оноре, куда Винсент и я так бесцеремонно проникли накануне. В надежде, что сейчас мне больше посчастливится, я велел кучеру ехать к старику маркизу. Игорный зал был, как всегда, переполнен. Я проиграл несколько наполеондоров в экарте, чтобы таким способом уплатить за entrée, [427] Вход (франц.). а затем начал легкий флирт с одной из красоток, служивших там приманкой. Но взоры мои и мысли то и дело отвлекались от прелестницы. Я не мог отказаться от надежды еще раз перед отъездом увидеть Уорбертона. Каждое из сделанных мною ранее наблюдений, подтверждавших мои догадки насчет его личности, только усиливало мой интерес к таинственной связи, соединявшей его с Тиррелом и грубым debauche с улицы Сен-Доминик. Вдруг, в ту минуту, когда я вяло отвечал что-то моей случайно обретенной Цинтии, [428] Цинтия — один- из эпитетов Артемиды. Этим условным именем римский поэт Проперций назвал свою возлюбленную (некую Гостию), которой он посвятил множество стихотворений. до моего слуха долетели слова, сказанные по-английски. Я оглянулся — и увидел Торнтона, вполголоса беседовавшего с человеком, о котором, хотя он стоял ко мне спиной, я сразу подумал: «Это Тиррел!»

— О, он скоро явится, — сказал Торнтон, — и уж сегодня-то мы из него по-настоящему выпустим кровь! Странно, как это вы, гораздо более искусный игрок, чем он, вчера вечером не распотрошили его!