Эдвард Бульвер-Литтон - Пелэм, или приключения джентльмена

В манере одеваться самое изысканное — изящная скромность, самое вульгарное — педантическая тщательность.

Манера одеваться содержит два нравственных начала — одно личного, другое общественного характера. Мы обязаны заботиться о внешнем впечатлении — ради других и об опрятности ради самих себя.

Одевайтесь так, чтобы о вас говорили не: «Как он хорошо одет!», но «Какой джентльмен!»

Избегайте пестроты и старайтесь, выбрав один основной спокойный цвет, смягчить благодаря ему все прочие. Апеллес пользовался всего четырьмя красками и всегда приглушал наиболее яркие тона, употребляя для этого темный лак.

Для проникновенного наблюдателя не существует пустяков! Характер проявляется в мелочах. «Где в этом письме, — спросил некий король у самого мудрого из живших в то время дипломатов, — обнаруживаете вы нерешительность?»— «В начертании букв н и г !» — ответствовал тот.

Истинно расположенный к людям человек не станет оскорблять чувства ближних ни чрезмерной небрежностью в одежде, ни излишней щеголеватостью. Поэтому позволено усомниться в человеколюбии как неряхи, так и хлыща.

Свисающий чулок свидетельствует о полном безразличии его обладателя к тому, понравится ли он окружающим или нет. Но бриллиантовый перстень может стать проявлением недоброжелательства.

Изобретая какое-либо новшество в одежде, надо следовать Аддисонову определению хорошего стиля в литературе и «стремиться к той изысканности, которая естественна и не бросается в глаза».

Тот, кто любит мелочи ради них самих, сам человек мелкий; тот же, кто ценит их ради тех выводов, которые можно из них сделать, или ради тех целей, для которых они могут быть использованы, — философ.

Tantôt, Monseigneur le Marquis à

cheval —

Tantôt, Monsieur du Mazin de-

bout!

«L'art de te Promener à cheval» [556] Маркиз то скачет на коне, То в миг один — он на земле. «Искусство верховой езды» (франц.).

Мой кабриолет стоял у подъезда, и я уже готов был ехать, как вдруг увидел конюха, не без труда прохаживавшего на редкость красивую, горячую лошадь. В то время я больше всего думал о том, чтобы приобрести для своих конюшен самых лучших лошадей, какие только были мне по средствам, поэтому я тотчас послал своего грума (vulgo [557] В просторечии (лат.). — «тигра») узнать у конюха, продается ли эта лошадь и кому она принадлежит.

— Лошадь не продается, — был ответ, — а принадлежит она сэру Реджиналду Гленвилу.

Меня словно пронизала электрическая искра; я сел в кабриолет, догнал грума и спросил, где проживает сэр Реджиналд. Грум дал мне адрес — улица Пел-Мел №… Я решил побывать у него в то же утро, но сперва заехал к леди Роззил, поболтать с ней об Олмэкском клубе и о beau monde [558] Высшем обществе (франц.). и заодно узнать все самые последние сплетни и эпиграммы.

Леди Розвил я застал дома; в гостиной было довольно много женщин — прекрасная графиня принадлежала к числу тех немногих, кто принимает по утрам. Она встретила меня необычайно приветливо. Заметив, что N. — по мнению его друзей, самый красивый мужчина нашего времени, сидевший рядом с леди Розвил, — встал, чтобы пропустить меня, я с невозмутимым, беспечным видом тотчас занял его кресло, а когда N, видимо возмущенный моей дерзостью, сердито уставился на меня, ответил на его негодующий взгляд самой обольстительной и милостивой улыбкой, на какую только был способен. Благодарение небесам — самый красивый мужчина нашего времени перестает быть главным лицом в гостиной, как только там появляются Генри Пелэм и его ангел-хранитель, врагами Пелэма именуемый его самолюбованием.

— Какая у вас прелестная коллекция, дорогая леди Розвил, — молвил я, обведя гостиную глазами, — настоящий музей! Но кто этот вежливый молодой человек, настоящий джентльмен, который так мило уступил мне свое место? Я искренне огорчен тем, что вынужден им завладеть, — прибавил я, в то же время откидываясь назад, бесцеремонно вытягивая ноги и вообще как можно прочнее водворяясь в отобранном мною кресле. — Pour l'amour de Dieu, [559] Ради бога (франц.). сообщите мне все самые последние on dit. [560] Слухи (франц.). О небо! Что за противное зеркало и вдобавок как раз напротив меня! Нельзя ли его перевесить на то время, что я здесь? Ах, кстати, леди Розвил, вы любительница богемских зеркал? Что до меня — я обладаю таким зеркалом, но смотрюсь в него только когда на меня находит хандра: оно дает такой радужный отсвет, что потом весь день пребываешь в хорошем расположении духа. Увы, леди Розвил, вы видите, я сейчас гораздо бледнее, чем когда мы встречались с вами в Гаррет-парке. Зато вы напоминаете один из тех прекрасных цветков, которые особенно пышно распускаются в зимнее время.

— Хвала всевышнему, мистер Пелэм! — воскликнула, смеясь, леди Розвртл. — Наконец-то вы дали мне вставить хоть одно слово. По крайней мере, вы за время своего пребывания в Париже научились нести все frais [561] Издержки (франц.). разговора.

— Я вас понимаю, — ответил я, — вы хотите сказать, что я говорю слишком много; верно, я признаю за собой этот недостаток, сейчас это не в моде. Даже меня, самого учтивого, самого добродушного, самого безыскусственного человека всей Европы — даже меня невзлюбили, почти что возненавидели из-за этого единственного, отнюдь не тяжкого преступления! Ах! Ведь больше всех в обществе любят глухонемое существо, чье имя—«comment s'appelle-t-il?» [562] «Как его звать?» (франц.).

— Да, — согласилась леди Розвил, — популярность — богиня, которую легче всего умилостивить, ничем себя не проявляя, и чем меньше прав человек имеет на то, чтобы им восхищались, тем более он может притязать на то, чтобы его полюбили.

— В общем это совершенно верно, — согласился я, — ив этом смысле я представляю правило, вы — исключение. Я образец совершенства, и меня за это ненавидят: вы — такой же чистейший его образец, и, несмотря на это, перед вами преклоняются. Но скажите мне, что нового в литературе? Я устал от суетной праздности и, чтобы достойно насладиться отдыхом, намерен выступить как savant, [563] Ученый (франц.)

— О! леди К. собирается писать комментарий к сочинениям Уде, [564] Уде, Луи-Эсташ — автор книги «Французская кухня, или Искусство кулинарии, изложенное во всех его разнообразных отраслях», которая вышла в Лондоне в 1813 году. мадам де Жанлис [565] Жанлис, Стефани-Фелисите дю Кре де Сент-Обен, графиня д-(1746–1830) — воспитательница детей герцога Орлеанского Филиппа Эгалите, в том числе будущего короля Франции Людовика-Филиппа I (годы правления: 1830–1848); автор книг о воспитании, романов и интересных мемуаров. —исследование о подлинности апокрифов. [566] Апокрифы — «сокровенные книги»—памятники религиозной письменности, близкие по времени составления и по содержанию к официальным («каноническим») религиозным книгам, но отвергнутые церковью и рассматривающиеся как «мнимые откровения». Герцог Н. в скором времени закончит трактат о веротерпимости, лорд Л. — «Опыт познания самого себя». Далее, по сведениям из-за границы, алжирский дей сочинил «Оду свободе», а ученая коллегия Кафрарии намерена издать том путешествий на Северный полюс.