Джон Килленс - Молодая кровь

— Благослови вас бог, Ричард! — сказала Лори; лицо ее опять нахмурилось, и она едва удержалась от слез. Она обняла одной рукой Ричарда, а другой Рэя. Роб стоял и смотрел на всех троих, потом подошел к матери и поцеловал ее в щеку.

Под покровом ночи Джо бережно вынесли из дому и уложили в машину Ричарда. Доктор Джемисон ехал позади в своей машине- Но больного сильно трясло — дорога была ухабистая, каменистая, а зажигать фары боялись. Лулабелл заранее отправилась подготовить место, и когда они прибыли в Рокингем-куотерс, Джо поместили у Уилабелл Бракстон. Сама Уилабелл с матерью переселилась к кому-то, предоставив свой домик Янгбладам.

Это была тревожная, напряженная ночь для всего Кроссроудза. Душная и тревожная. До самого вечера сотни злых, возбужденных белых толпились в центре города; многие, страшно перепуганные, стояли на Черри-стрит, на бульваре Джефферсона Дэйвиса, на Оглеторп-стрит, перед входом в почтамт и возле здания суда округа Кросс.

Радио, ежечасно транслировавшее последние известия о войне в Европе и о страшной опасности, которую представляли Гитлер и фашисты, каждый раз заканчивало передачу сообщением об ужасном местном происшествии: на заводе № 9 взбесился здоровенный, гигантского роста чернокожий, но нашелся смельчак, отлично владеющий оружием, кассир Лэмюэл Дэйвис, который пристрелил этого негра, как бешеного зверя. И далее:

«Дорогие граждане, атмосфера накалена, чрезвычайно накалена, поэтому не выпускайте ваших жен и детей на улицу. Предупреждаем вас. Мэр и полиция дали слово предотвратить большое кровопролитие, но справедливо возмущенные граждане исполнены воинственного духа, и один только бог знает, что происходит в Плезант-гроуве и Рокингем-куотерсе. Вся полиция округа Кросс приведена в полную готовность. Граждане, слушайте наши дальнейшие сообщения по станции Даблю-си-эм-ай, говорит ваша станция Даблю-си-эм-ай, принадлежащая корпорации «Кросс миллз», Кроссроудз, Джорджия, округ Кросс…»

Не прошло и часа после происшествия, как, словно по сигналу набатного колокола, все белые жители города и окрестностей были призваны к действию. Одни открыто расхаживали с оружием, другие прятали пистолеты по карманам, третьи вооружились ножами и палками. Злоба, ненависть, страх, тревога и растерянность были видны на их лицах. Солнце жгло и белых горожан в новеньких рабочих комбинезонах, и загорелых фермеров, как всегда по субботам, ехавших в город на телегах и грузовиках, и коммерсантов в добротных пиджачных парах. Повсюду слышались хохот, ругательства и сердитые возгласы: «Пойдемте притащим этого черномазого!», «Какого черномазого?», «Где он?», «Что тут случилось?», «Черномазый с цепи сорвался!», «Покажем ему, дьявол его забери!»

Какой-то белый мальчуган, стоявший в сквере напротив суда со своей седовласой беззубой бабушкой, нетерпеливо спрашивал:

— Бабушка, что случилось? Эти люди идут на войну, да, бабушка? А где мой папа?

— Черная обезьяна! — гаркнула старуха. — Черная обезьяна!

На бледном личике ребенка отразились недоумение и испуг.

Когда стемнело, Гарлем-авеню заполнили мужчины, женщины и подростки в белых балахонах и масках. Они били стекла в магазинах, орали, улюлюкали и бесчинствовали, выламывали двери торговых заведений, закрытых владельцами-неграми еще днем; врывались в парикмахерские и закусочные, бильярдные и рестораны, валили на пол парикмахерские кресла, били зеркала, опрокидывали столы и прилавки — в общем развлекались по-своему, пока не явилась полиция и не начала их увещевать:

— Ладно, ребята, представление окончено! Айда по домам!

Полиция окружила громил и погнала с Гарлем-авеню.

— Если бы вы покрепче держали в руках всех этих остолопов негров, — внушал полисмену какой-то человек в белом балахоне, — тогда бы не было у нас таких неприятностей!

— Ладно, Отис, но сейчас все-таки уходите, — добродушно возражал полисмен. — Что бы вы там ни делали, не попадайтесь на глаза полиции. С нас требуют, и мы требуем.

Тревога царила в этот вечер и в Рокингем-куотерсе. Было так жарко, что одежда прилипала к телу. Никто из взрослых даже не помышлял о сне, плакали младенцы, взбудоражены были дети. Люди собирались группами на всех перекрестках и везде с возмущением обсуждали одно и то же.

Элвуд Дэйли стоял на крыльце своего дома, перекинув через плечо двустволку.

— Не мешало бы пойти в Белый город и укокошить там парочку крэкеров.

— Верно, черт побери, — отозвался Сэм Биллингс. — Погоди, я сейчас вернусь.

Рэй Моррисон с Гасом Маккеем обходили дом за домом, вызывая мужчин. В темноте люди бежали во двор Гаса, прихватив кто ружье, кто револьвер, кто нож. Явились без зова женщины и даже дети.

Рэй Моррисон сказал:

— Вполне вероятно, что сегодня ночью белые придут сюда за Джо. Мы должны быть наготове.

— Я-то и сейчас готов! — крикнул кто-то из толпы.

— Они уже побывали на Гарлем-авеню и устроили там погром, — продолжал Рэй. — А если они хотят нажить беду и заявятся сюда, уж мы их уважим! На этот раз будем действовать заодно. Верно я говорю или нет?

Все согласно закивали, хотя до этого нетерпеливо ворчали и ругались. Тут и там искрились в темноте светляки, назойливо гудели и кусали комары.

— Только не связываться с полицией! — послышался чей-то голос. — Одно дело — крэкеры, другое — полиция.

— Интересно, какая разница? — полюбопытствовал Рэй.

— Никакой, — вмешался Гас. — Крэкер всегда будет крэкером, какую бы форму он ни напялил.

— Ну, так как? Будем действовать заодно или нет? — настойчиво повторил свой вопрос Рэй.

— Будем! Будем!

— Ты правильно говоришь!

— Мне бы хоть один рыжий дьявол попался в руки! А потом и умереть не жалко!

— Кто не принес с собой ничего, бегите по домам, тащите ружья, пистолеты — словом, что у кого есть. Да побыстрее! Нельзя терять ни минуты. Откуда мы знаем, что у этих белых на уме!

— Мне незачем идти домой. Я свой револьвер прихватил еще днем.

— И я тоже, будь они прокляты!

— Я готов драться!

Люди разбежались по домам, и всюду в поселке начались поиски оружия — в шкафах и ящиках, под тюфяками и в других потаенных местах. Когда все снова сошлись, Гас отобрал четверых мужчин и занял с ними пост возле дома Уилабелл Бракстон, где лежал Джо Янгблад и находились его родные; остальных Рэй распределил по всему поселку, особенно же сильную охрану направил туда, где поселок почти соприкасался с Белым городом.

— Пускай теперь приходят, дьяволы! Пускай! Мы готовы!

В домике, где лежал отец, Дженни Ли, сняв со стола керосиновую лампу, светила доктору, который осматривал больного. Доктор поднял голову.

— Спасибо, мисс Янгблад. Можете поставить лампу обратно на стол.