Джон Килленс - Молодая кровь

— Мне думается, все сделано, — ответил он и, попрощавшись с Джозефин, быстро зашагал прочь.

Ричард еще не дошел до дому, как начался дождь. Он лил не переставая до семи часов утра. Темное небо было обложено свинцовыми тучами. Когда Ричард уже собрался идти в школу, позвонил по телефону пастор Ледбеттер.

— Ну как, мой просвещенный интеллектуальный борец, молились ли вы сегодня утром на коленях? — шутливо задал он вопрос, который задавал своим прихожанам в церкви.

— Нет еще, сэр, нет. Мне казалось, что это больше по вашей части! — ответил Ричард в том же шутливом тоне, стараясь не выдать снедавшей его тревоги. — У вас в этих делах куда больше опыта, чем у меня!

— Да, тут уж придется, пожалуй, долгонько простоять на коленях, потому что среди белых есть весьма несимпатичные господа, и погода на дворе тоже прескверная!

Священник повесил трубку, а у Ричарда в ушах долго еще звучал его раскатистый смех, как бы смывавший тревожное настроение этого утра.

Около половины третьего выглянуло солнце и оставалось на небе весь день. Концерт был назначен на восемь тридцать. Но Ричард приказал участникам собраться к семи. Когда он подходил к ратуше, у входа уже толпились люди — цветные и белые, хотя, конечно, цветных было больше, главным образом деревенских. Совсем как в обычный субботний съезд в Кроссроудзе. По обочинам дороги стояли телеги и грузовики, слышались говор и смех, как на пикнике, Пробираясь сквозь толпу, Ричард заметил устремленные на него враждебные взгляды белой голытьбы. Кто-то сказал:

— Вот он, профессор. Он главный на вечере. — Этот вот — профессор Майлз?

— Из Нью-Йорка…

— А где же его преподобие Ледбеттер?

Когда Ричард прошел за кулисы, там уже собралось несколько ребят, в том числе и Роб Янгблад.

— Как себя чувствуешь, Роберт? Мальчик посмотрел учителю прямо в лицо.

— Я готов! — сказал он.

Ребята собирались до половины восьмого; без четверти восемь почти все были на месте. Ричард Майлз построил их рядами. Когда он начал говорить, стало так тихо, что, казалось, было слышно колебание воздуха. Хоть бы дети не волновались так, как он.

Ричард поблагодарил участников за их сотрудничество и за то доверие, которое они оказали ему и мисс Роллинс.

— Я знаю, как большинство из вас относится к таким вечерам и к пению негритянских песен перед богатыми белыми, которые приходят просто потешиться над нами. Мы вам обещали, что нынешний концерт будет организован по-иному, и вы приняли наши слова на веру, хотя в то время мы еще не могли раскрыть перед вами свой замысел. А сейчас мы можем это сделать.

Ричард глядел на ребят, темноглазых и светлоглазых, на их милые лица, обращенные к нему, — черные, темно-коричневые и светло-коричневые, спокойные и взволнованные.

— Сегодня мы не только будем петь наши замечательные духовные песни, но и расскажем историю и значение этих песен, большинство которых родилось в ту пору, когда наши предки боролись против бесчеловечного рабства. Негритянские религиозные песни — это вовсе не песни дяди Тома, и мы это сегодня докажем! Белые получат хороший урок. Сегодня мы все выступаем в роли учителей. Это будет урок истории и в то же время — исторический вечер. Читать текст поручено Роберту Янгбладу.

По рядам пронесся шепот, и Ричард испуганно подумал, что может быть, ребята его не поняли.

— Вы отлично показали себя во время репетиций. Надеюсь, что, помня о благородной цели—о Свободе, которой нам не удалось пока завоевать, вы еще больше постараетесь. Есть ли у кого-нибудь вопросы?

Он обвел взглядом взволнованных ребят. У него дрогнуло сердце, когда он услышал голос Бифа Робертса, стоящего в последнем ряду.

— Я знать ничего не знаю про смысл этих песен и как там они объясняются, мистер Майлз! Я знаю только одно: выйдет страшнейший скандал с белыми.

— Но почему? Мы ведь расскажем правду! — возразил Ричард. — А правда никогда никому не вредит, если, конечно, люди не чувствуют за собой вины!

— Не знаю, мистер Майлз! Я знаю только, что незачем лезть на скандал с белыми!

«Этого следовало ожидать, — подумал Ричард Майлз. — Малый может нам все испортить, если захочет». До сих пор все его тревоги и предчувствия относились к белым и их подголоскам из числа взрослых негров, что же касается ребят, то за них он был спокоен.

— Не знаю, как остальные, — продолжал Биф Роберте, — но я вовсе не хочу неприятностей, не хочу, чтобы меня выгнали из школы и отправили в исправительный дом. Что мы понимаем? Мы дети и ни в чем не разбираемся. Вы не должны втягивать нас в эту историю. Не знаю, как другие ребята, но я отказываюсь.

На лицах детей отразились испуг и смятение. «Столько приготовлений и труда, — подумал Ричард Майлз, — столько недель репетиций, бесконечных обсуждений и забот, а главное труда…»

И вдруг вперед выбежала Дженни Ли Янгблад и повернулась к Бифу.

— Ну и уходи! — крикнула она. — Никто, кроме тебя, не боится крэкеров! Все в городе знают, что ваша семейка — дяди Томы, от папаши до самых маленьких. Мистер Майлз столько времени учился, как возвысить наш народ, а ты хочешь затоптать нас в грязь! Ступай отсюда, если боишься крэкеров! Кто еще боится, уходи с ним вместе! А я вот не отступлю!

На минуту воцарилась мучительная тишина, а потом Ричард услышал: «Я тоже!», «Я тоже!» — и ему захотелось подойти к этой глазастой девчонке, подхватить ее на руки и крепко обнять. А она стояла, окруженная ребятами, сердито надув губы.

— Никто и не боится! — буркнул Биф Робертс. Ричард Майлз спросил, нет ли у кого вопросов.

Ребята перешептывались, но вслух никто ничего не сказал.

— Может быть, еще кто-нибудь откажется?

— Мистер Майлз, я остаюсь, — сказал Роб Янгблад. — Я не испугался белых.

— Я тоже! — заявил Бру Робинсон.

— И я!

— И я!

— А ты, Робертс?

— Я же сказал: никто не боится! — упрямо повторил Биф Робертс.

Ричард Майлз почувствовал, что его даже пот прошиб.

— Ну, спасибо, — сказал он. — Кажется, теперь всё. Отдохните пока, а ровно з четверть девятого по звонку прошу занять места. Желаю вам успеха, благослови вас бог! — с величайшей сердечностью заключил он.

Ричард то и дело поглядывал из-за занавеса. Вначале зал заполнялся медленно, но после восьми публика нахлынула. За пять минут до начала все места были заняты, только в передних рядах справа, отведенных для белых и огороженных канатом, оставалось несколько свободных кресел. Ричард видел, как прошли вперед мэр города и заведующий отделом народного образования. Заняли свои места почти все участники хора, кроме пяти-шести не явившихся, но и без них можно было начинать. Правда, отсутствовала Уилабелл Бракстон, у которой был самый красивый альт. Ричард стоял лицом к занавесу, гадая, как отнесутся мэр и заведующий отделом народного образования к его программе, и вдруг почувствовал, что кто-то толкнул его в бок. Он испуганно отпрянул назад и, обернувшись, увидел Джозефин Роллинс.