Джон Килленс - Молодая кровь

Ричард долго глядел на священника. Поняв смысл его предложения, он на миг онемел.

Между тем пастор Ледбеттер продолжал:

— Вы знаете, сын мой, как надо это сделать. Например, расскажите им настоящий смысл песни «Спустись, желанная колесница!» Расскажите им, сын мой, все, что вы знаете о «тайной дороге»! Я рад, что руководителем назначили вас. Лучше вас никого и не найти. — Священник вдруг глянул на свои большие карманные часы. — Прошу меня извинить за невежливость, но я должен ненадолго отлучиться. У меня в церкви назначена важная встреча.

— Вы подали очень хорошую мысль, — сказал Ричард Майлз с дрожью в голосе, — просто замечательную мысль!

Священник вдруг заговорил, как на кафедре, — голос его стал глубже, звучнее, богаче интонациями.

— Сын мой, вы слышите пение? Из глубины прошлого слышите вы голоса? Моего отца и вашего Деда? Они вселяют в нас гордость, что мы родились неграми! Боже великий и милостивый! Вот эти слова:

— Улечу к Иисусу! — повторил пастор. — Сын мой, вам должно быть понятно, что чернокожий раб не надеялся в Джорджии на Иисуса, он знал, что Иисус далеко на небе. Для него Иисус был за линией Мэйсона и Диксона. [20] Линия Мэйсона и Диксона известна в истории Соединенных Штатов как граница между северными, свободными штагами и южными, рабовладельческими. — Он усмехнулся. — Господи, ведь Иисусом называли свободу! Скажите, на какое число назначен ваш вечер песни?

— На последнюю пятницу февраля.

— Ну, впереди еще уйма времени! Извините, сей-. час я должен расстаться с вами. Приходите ко мне на будущей неделе, когда вы все уже продумаете и вам самому все будет ясно.

— Да, сэр.

Они пожали друг другу руки и направились к двери. Ричард вышел на крыльцо. Землю уже окутывали сумерки. Пастор крикнул негромко ему вслед:

— Не разговаривайте ни с кем на эту тему. Иначе мистеру Чарли к утру все будет известно.

Спускаясь по ступенькам, Ричард слышал смех Ледбеттера. В этот момент душа его была исполнена гордости за негритянских священников, и за негритянскую религию, и за всех негров, где бы они ни жили и какого бы цвета ни была у них кожа; и он с теплым чувством думал о своем народе, шагающем по станицам истории во главе с Фредериком Дугласом и Гарриэт Табмэн, и о своем народе в Плезант-гроуве, в Рокингем-куотерсе, в жалких хижинах и в парикмахерской Джо Джезапа, и о своем народе вдали отсюда — в Нью-Йорке, где он родился и где живет его отец, и даже о тех, кто обитает на Монро-террас и… он любил свой народ и гордился, гордился, гордился своим народом…

Выйдя от священника, Ричард не стал дожидаться автобуса, а отправился домой пешком. Сумерки быстро сгущались, пронизывающий ветер метался по улицам. Смелый замысел пастора постепенно захватывал Ричарда. Ведь вот какая возможность, какая возможность! Как ему самому не пришла в голову эта мысль? Он-то представлял себе вечер песни лишь в тех рамках, как было заведено белыми, значит, либо соглашайся, либо уходи с работы! А есть, оказывается, и третье, правильное решение, надо было только поискать! И хотя Ричард был убежден, что религия держит разум в плену, он подумал, что из всех людей, которых он знает, священник Ледбеттер способен, пожалуй, на самые смелые идеи.

На следующий вечер Ричард сидел у себя в комнате и размышлял, чувствуя настоятельную необходимость поделиться с кем-нибудь своими мыслями. Сколько тут было разных «но» и «если»! А что если он только распалит вражду между белыми и цветными? Он не мог дольше оставаться наедине с собой и строить планы, — а вдруг эта идея не так уж хороша, как ему кажется, и есть люди, которые будут судить об этом иначе, чем священник?

Ричард собрал все свои заметки и надел пальто. Он пойдет к Янгбладам, расскажет им о своем замысле и послушает их мнение. Надо полагать, мистер Чарли ничего не узнает от Янгбладов.

Был мглистый холодный вечер. Когда Ричард вошел к Янгбладам, вся семья сидела у камина, и он приметил, что они и удивились и обрадовались, увидев его.

— Я уж думал, что вы никогда к нам не придете! — с улыбкой сказал ему Джо. — Право, я решил, что вы и знаться не хотите с такими неграми, как мы!

— Я ведь очень занят, я уж давно собирался к вам зайти, да все откладывал. Сами понимаете, как это бывает, — смущенно ответил Ричард, чувствуя, что Роб пристально смотрит на него.

— Вы знаете, мы всегда вам рады, — сказала миссис Янгблад.

Джо подал Ричарду стул, и тот сел возле них, поглядев сперва на своего ученика, потом на его сестру. Вспыхнув так, что всем это бросилось в глаза, Дженни Ли одернула на коленях платье. Учитель смущенно улыбнулся.

Джо Янгблад взял кочергу и разгреб угли в камине.

— Прохладно на дворе сегодня, правда?

— Да-а, — отозвался Ричард, — мало сказать прохладно, просто холодно!

— Чтоб кровь не стыла, в такую погоду, полезно иногда глотнуть горькой! — Джо лукаво улыбнулся. — Есть у нас что-нибудь подходящее, миссис Янгблад? Вроде лекарства от змеиных укусов?

Роб громко рассмеялся, и остальные тоже.

— К сожалению, сейчас такого лекарства у нас нет, — ответила Лори Ли. — Но я могу приготовить кофе. Это тоже немного помогает. — Она поднялась с качалки.

— Да вы не хлопочите, миссис Янгблад! Право, не стоит беспокоиться!

— Какое ж это беспокойство, мистер Майлз? Минутное дело!

— Сиди на месте, Лори! Я займусь кофе. А ты поговори с учителем. Он пришел не для того, чтобы со мной, дураком, разговаривать. — С этими словами Джо удалился в кухню. Лори Ли с неподдельным изумлением посмотрела ему вслед. Ей вспомнился вечер, когда мистер Майлз привел домой Роба, и их разговор, затянувшийся тогда за полночь. Она невольно покачала головой и улыбнулась учителю.

А тот сидел, уставившись на затухающее пламя в камине. Потом взглянул на Роба:

— Ты подготовился к контрольной по истории?

— Да, сэр.

Дженни Ли на миг храбро заглянула мистеру Майлзу в глаза:

— Послушать его, мистер Майлз, так он единственный ваш защитник в классе! Он только и бредит негритянской историей! — И опять она вспыхнула. Потом вскочила и побежала на кухню к отцу. Учитель и мать засмеялись.

— Уж насочиняет, наврет! — возмутился Роб. Взрослые пили кофе, а дети — чай, и все ели хлеб

с домашним вареньем и мирно, сидя возле камина, беседовали. Дженни Ли пристально разглядывала прожженный пол и то и дело украдкой посматривала на красивого молодого учителя, дивясь, до чего складно он говорит! Роб же вертелся так, словно его кусали муравьи. В камине потрескивал огонь, отбрасывая тени.