Джованфранческо Страпарола - Приятные ночи

Тебальдо, князь Салернский, милые дамы, как мне не раз доводилось слышать от старших, был женат на благоразумной и рассудительной женщине, и отнюдь не низкого происхождения, которая родила ему дочь, превосходившую как красотой, равно как и добронравием всех прочих салернских звенщин. Но много лучше было бы для Тебальдо, если бы он её не имел, ибо тогда с ним не случилось бы то, что случилось. Его жена, молодая годами, по по-старчески мудрая, почувствовав приближение смерти, попросила своего всем сердцем любимого мужа не брать себе в жёны, когда он надумает вторично жениться, никакую иную женщину, как только ту, которой придётся как раз впору кольцо, что она носила на своём пальце. Князь, питавший к жене не меньшую любовь, чем жена к нему, поклялся своей головой свято соблюсти всё, что она ему наказала. После смерти этой достойной женщины и пышного её погребения Тебальдо запало в душу жениться снова, но, помня о данном покойной жене обещании, он не захотел хоть в чём-нибудь нарушить её завет. Уже повсюду в округе разнеслась весть, что Тебальдо, князь Салернский, собирается вступить в новый брак, и молва об этом достигла слуха многих девиц, каковые и по своей родовитости и по своим достоинствам были не ниже Тебальдо.

Но стремясь исполнить волю покойной жены, он пожелал предварительно испытать всех девиц, которых предлагали отдать за него, окажется ли кому впору кольцо его первой жены; и, не найдя среди них никого, кому кольцо оказалось бы впору, ибо для одной оно было слишком просторным, для другой - слишком тесным, отослал их всех без дальних околичностей прочь. И вот как-то случилось, что дочь Тебальдо, по имени Дораличе, обедая вместе с отцом и увидев на столе кольцо покойной матери, надела его на палец и, повернувшись к отцу, сказала: "Поглядите, отец, как мне впору кольцо моей матери". Взглянув, отец подтвердил, что это и вправду так. Но вскоре в душу Тебальдо запало странное, поистине дьявольское желание взять себе в жёны свою собственную дочь Дораличе, и он долгое время пребывал в колебаниях, не смея решиться на это. Всё же это дьявольское намерение одержало верх и, распалённый красотой дочери, он призвал её как-то к себе и сказал: "Дораличе, дочь моя, твоя мать, ещё не расставшись с жизнью, но уже на пороге смерти, горячо просила меня никоим образом не брать себе в жёны никого, кроме той, которой придётся впору кольцо, что она никогда не снимала с пальца, и я, поклявшись своей головой, обещал ей поступить соответственно её воле.

И вот, подвергнув испытанию многих девиц и не найдя среди них ни одной, кому кольцо твоей матери пришлось бы так же хорошо, как тебе, я в конце концов решил взять тебя в жены, ибо тем самым исполню своё желание и одновременно не нарушу данного твоей матери слова". Дочь, которая была столь же целомудренна, сколь и прекрасна, узнав о преступном решении порочного своего отца, сильно встревожилась, но, хорошо понимая чудовищность его замысла, чтобы не прекословить ему и не навлечь на себя его гнева, предпочла на этот раз ничего ему не ответить и, притворившись обрадованной, поспешила его покинуть. У неё не было никого, кроме кормилицы, кому она могла бы открыться, ничего не утаивая, и Дораличе, не колеблясь, обратилась к ней за советом, уповая на неё, как на якорь спасения. Услышав про задуманное Тебальдо коварное и исполненное гнусности дело и зная твёрдость и стойкость молодой девушки, скорее созданной для того, чтобы вытерпеть самые страшные муки, чем когда-либо уступить преступному отцовскому любострастию, она успокоила и утешила Дораличе, пообещав ей свою помощь, дабы её девственность не подверглась нечестивому осквернению.

И погрузившись в раздумье в поисках средства, которое оказалось бы спасительным для её питомицы, она металась от одного замысла к другому, но не находила ничего столь надёжного, что оградило бы Дораличе от беды, ибо, хотя кормилице самым надёжным казались бегство и удаление девушки от отца, опасаясь его хитрости и страшась, как бы он не настиг и не убил дочери, она пребывала в тревоге. И пока верная кормилица лихорадочно перебирала в уме одно за другим, её внезапно осенила новая мысль; в чём она состояла, вы сейчас узнаете. В спальне покойной матери Дораличе стоял великолепный, искусно отделанный шкап, в котором девушка держала свои богатые наряды и драгоценности, и никто, кроме мудрой кормилицы, не умел его отпирать. Вынув украдкой находившиеся в нём платья и драгоценности, она спрятала их в другом месте, а в шкап поставила сосуд с жидкостью, обладавшей поразительным свойством: проглотив одну ложку её, сколь бы малой она ни была, можно было долгое время жить без пищи. Призвав затем девушку, кормилица заперла её внутри этого шкапа, убедив находиться там взаперти, пока господь не ниспошлёт ей лучшей и более радостной доли и отец её не отступится от своего дикого намерения. Послушная своей дорогой кормилице, девушка поступила так, как та ей повелела.

Между тем отец, всё ещё не обуздав своей похоти и не отказавшись от греховного своего вожделения, много раз справлялся о дочери и, не находя её и не зная, куда она скрылась, распалился такой яростью, что пригрозил предать её позорной и мучительной смерти. По прошествии нескольких дней Тебальдо как-то утром, на восходе солнца, вошёл в комнату, где стоял упомянутый шкап. Увидев его перед глазами и не в силах стерпеть его вида, он мановением руки приказал, чтобы его убрали, куда-нибудь вынесли и продали, дабы впредь он ему больше не докучал. Слуги, приученные мгновенно исполнять приказания своего господина, взвалили на плечи шкап и отнесли его на торговую площадь. Случилось так, что в ту пору на площадь пришёл почтенный и богатый генуэзский купец. Приметив великолепный и искусно отделанный шкап, он, можно сказать, влюбился в него и решил про себя не постоять за деньгами, сколь бы непомерную цену за него ни спросили. Итак, генуэзец подошёл к слуге, которому было ведено продать шкап, и, договорившись с ним о цене, купил его и на плечах грузчика препроводил к себе на корабль.

Кормилица, которая всё это видела, немало обрадовалась случившемуся, хоть разлука с питомицей и очень её опечалила. Всё же она находила некоторое утешение в том, что, когда сразу наваливается два тяжёлых несчастья, всегда надлежит бежать большего. Отплыв из Салерно на корабле с грузом драгоценных товаров, генуэзский купец благополучно достиг острова Британия, ныне носящего название Англия. Пристав к месту, за которым широко расстилалась равнина, он увидел Дженезе, незадолго пред тем провозглашённого королём, который изо всех сил бежал вдоль берега, преследуя великолепную лань, в конце концов кинувшуюся со страху в мерские волны, Усталый и обессилевший от долгой погони, король присел отдохнуть и, увидев поблизости от себя корабль, попросил владельца его дать ему пить. Владелец, притворившись, что не узнал короля, встретил его предупредительно и любезно, оказал подобающий его сану приём и вообще повёл себя с ним так умно и искусно, что Дженезе взошёл к нему на корабль. Увидев великолепный и отлично отделанный шкап, он настолько пленился им, что загорелся желанием тут же приобрести его.