Джованфранческо Страпарола - Приятные ночи

Сколь бы скромность, прелестные дамы, ни была похвальна во всяком и каждом, тем не менее я нахожу, что она намного похвальнее, когда встречается в человеке, хорошо знающем самого себя. И, чтобы доказать справедливость этого суждения, мадонны моя, я расскажу вам сказку, не менее остроумную, чем занятную, и сколь бы смешной и неприличной она ни была, передам её в словах подобающих и благопристойных, как тому и быть надлежит. И, если случайно в моём повествовании что-нибудь покоробит и оскорбит ваш целомудренный слух, прошу прощения вашего и молю вас о том, чтобы кару за это вы отложили на будущее.

В благородном городе Флоренции есть знаменитый своею святостью и благочестием монастырь, название коего я обойду молчанием, дабы не набросить ни малейшей тени на его славное имя. Случилось так, что настоятельница этой обители опасно занемогла и, достигнув предела жизни своей, отдала душу создателю. После смерти и торжественного погребения настоятельницы сёстры-монахини колокольным звоном созвали монастырский капитул { 121 121 Капитул - здесь: монастырский совет, принимавший решения в чрезвычайных обстоятельствах. }, и в собрание явились все те, кто располагал правом голоса. Викарий монсиньора епископа, человек благоразумный и рассудительный, желая, чтобы избрание новой настоятельницы произошло с соблюдением всех полагающихся формальностей, обратился к сёстрам-монахиням с приглашением сесть и после этого сказал им так: "Достопочтенные инокини, вы превосходно знаете, что мы собрались сюда не для чего-либо иного, как для избрания одной из вас общей вашей наставницей и главою. А раз так, то, руководствуясь велением совести, изберите такую, которая представляется вам наилучшей".

Все инокини в один голос ответили, что так и поступят. Случилось, однако, что в обители были три инокини, между которыми возник жаркий спор, кому из них стать настоятельницей, и, так как остальные монахини питали к ним глубочайшее уважение, они пребывали в уверенности, что на голову выше их, и одинаково жаждали стать настоятельницей. И вот, пока монахини готовились приступить к выборам, одна из трёх упомянутых инокинь, прозывавшаяся сестрой Венерандой { 122 122 ...Венерандой... - Названные в этой новелле монахини, притязающие на избрание настоятельницей монастыря, а именно Венеранда, Модестия и Пачифика, носят имена, которые переводятся следующим образом: "Достопочтенная", "Скромность", "Незлобивая". }, встала и, обратившись к остальным сёстрам, сказала: "Сёстры и дщери мои, премного любимые мною, вам нетрудно припомнить, с какой преданностью и каким рвением я служила всегда нашей обители, в которой состарилась, более того, одряхлела. Так вот, мне кажется справедливым, чтобы по причине продолжительной моей службы и моего возраста вы избрали меня настоятельницей и если вас не побуждают к моему избранию многолетние труды и заботы мои, а также бдения моей юности, то пусть, по крайней мере, вас побудит к этому моя старость, каковая должна быть почитаема превыше всего.

Вы видите, что сроки жизни моей уже на исходе; примите в соображение, что вскоре я освобожу место другой, а посему, дщери мои, подарите меня этой кратковременной радостью, памятуя о добрых советах, каковые я постоянно вам подавала". Произнеся эти слова и заливаясь слезами, она умолкла. По окончании речи сестры Венеранды встала сестра Модестия, по своему возрасту числившаяся второю в монастыре, и сказала: "Матери и сестры мои, вы хорошо слышали и ясно поняли предложение сестры Венеранды, каковая, хоть и самая старшая среди нас, не должна всё же, по-моему, быть избранной настоятельницей нашей обители, ибо она достигла такого возраста, что слывёт, скорее, простоватой, чем мудрой, и больше нуждается в руководстве, чем способна руководить другими. Но, если по здравом размышлении вы примете во внимание моё высокое положение и родственные связи мои и то, сколь благородная кровь течёт в моих жилах, ваша совесть, конечно, вам не дозволит поставить своей настоятельницей никого иного, кроме меня. Как каждой из вас хорошо известно, наш монастырь немало терзают всевозможные тяжбы и он крайне нуждается в покровителях.

Но кто же может доставить этой обители в её нуждах более мощное покровительство, чем мои родичи? Ведь, буде я стану вашею настоятельницей, они не пожалеют для неё не только своего имущества, но и жизни". Едва сестра Модестия села на место, как встала сестра Пачифика и почтительно проговорила: "Я склонна думать, достопочтенные сёстры, более того, я твердо уверена, что вас, инокинь проницательных и рассудительных, приведёт в немалое изумление, как это я, совсем недавно удалившаяся сюда, дерзаю равнять себя, нет, не равнять, а ставить себя впереди обеих наших достопочтенных сестёр, превосходящих меня и своим возрастом и своей родовитостью. Но, если вы глазами разума рассмотрите положение дел и со всей мудростью обдумаете его, вы увидите, каковы и сколь важны доводы в мою пользу, и несомненно оцените молодость мою не в пример выше, чем их старость и их родню. Как вы все превосходно знаете, я принесла с собой богатейший вклад, благодаря каковому ваш монастырь, который из-за своей древности был весь в развалинах, приведён ныне в порядок и обновлён от фундамента до кровли.

Я умалчиваю уже о домах и поместьях, которые куплены на деньги из моего вклада и из которых вы ежегодно извлекаете обильнейшие доходы. Итак, из-за этого и ещё много чего другого, а также в воздаяние за столь значительные благие дела, каковые вы от меня получили, вы изберёте меня своей настоятельницей; ведь и пропитанием вашим и одеждой, носимой вами, вы обязаны не чему иному, как моему вкладу". Сказав это, она вернулась на своё место. По произнесении тремя инокинями речей викарий мессера епископа повелел всем остальным монахиням подойти к нему друг за дружкой и в его присутствии написать имя той, кого они бы по совести хотели видеть своей настоятельницей. Когда голоса были подсчитаны, оказалось, что каждой сопернице досталось равное их число и ни одна из них не взяла верх над двумя другими. По этой причине всех остальных монахинь охватила непримиримая распря, ибо кто-то хотел, чтобы их главою стала одна, кто-то - чтобы другая, а кто-то - чтобы третья, и посему они никак не могли успокоиться.