Василий Великанов - Повесть об укротителе

Штаб имел два входа: один с улицы Буденного, а другой — с улицы Пушкина.

Войдя в бюро пропусков, Николай Павлович обратился к дежурному Лейтенант быстро выписал пропуск и четко, раздельно сказал:

— Пройдите товарищ Ладильщиков, в первый подъезд, направо, второй этаж, комната сорок три. А вам что, гражданка? — спросил он, обращаясь к Марии Петровне,

— Я с мужем пришла…

— На вас у меня вызова нет.

Когда за Ладильщиковым закрылась массивная дубовая дверь, Мария Петровна вышла наружу. Палило солнце. Было сухо, жарко. Хотелось пить. Посидеть бы теперь а тени, но Марии Петровне не хотелось далеко отходить от штаба. «А может, Коля недолго, — думала она. — А если долго?.. Ужасно томительно и скучно ждать…» Мария Петровна быстрыми шагами пересекла улицу, купила в киоске газету, вернулась обратно к штабу и, присев на каменную ступеньку, стала читать. Ее тревожили военные сообщения: за такой короткий срок враг продвинулся так далеко… И когда же, наконец, его остановят?.»

К штабу то и дело подъезжали машины и мотоциклы. В них сидели загорелые, запыленные командиры. Они озабоченно взбегали по каменным ступенькам и скрывались за дубовой дверью.

К Марии Петровне подошел красноармеец с карабином на плече и вежливо, но решительно сказал:

— Здесь, гражданка, сидеть нельзя. Прошу.

Мария Петровна сердито покосилась на красноармейца, встала и пошла к бульвару Пушкина. Там сидеть удобнее, есть скамейки, и оттуда она увидит второй подъезд, а то вдруг Коля выйдет там и она прозевает его, сидя у первого подъезда. Надо сесть на таком месте, чтобы видеть оба подъезда. Обычно занятые скамейки сейчас пусты. Мария Петровна села на скамью, под тенью липы, и тревожно задумалась. «Как же быть, если Николая возьмут в армию? Ваня тоже долго не удержится на «брони». Что же тогда станется с аттракционом? Кто будет выступать? Сколько труда в него вложено, и все может пойти прахом. Такая ужасная война! И главк куда-то эвакуировался — не отвечает. Видно, не до нас им теперь…»

Раздумывая о своем, Мария Петровна не заметила, как к ней подошел красноармеец с карабином на плече и спросил с каким-то обидным для нее подозрением:

— Что вы тут делаете, гражданка?

— Ничего. Просто сижу.

— А почему вы все время смотрите на штаб?

— Жду мужа, Ладильщикова.

— А-а, — улыбнулся красноармеец, — я знаю его, в цирке видел. Силен. Но вы все-таки отойдите подальше. Здесь нельзя сидеть.

— Да что вы ко мне пристали?! — вспылила Мария Петровна. — От штаба прогнали, и здесь я вам мешаю.

— Что вы, гражданка Ладильщикова, я к вам первый раз обращаюсь.

Марии Петровне стало неловко. Она ошиблась. Как я многим гражданским людям, все красноармейцы ей казались на одно лицо.

Мария Петровна встала со скамейки и пошла в конец бульвара, к киоску с прохладительными напитками. Это хоть и подальше, но зато оттуда хорошо видны оба подъезда штаба.

Рядом с киоском — «грибок» чистильщика сапог. Чистильщик — смуглый, толстый, с черными, как вакса, усами и большими волосатыми руками, Перед ним на деревянном кресле сидит человек, закрыв лицо газетой. Случайно взгляд Марии Петровны упал на его обувь. Новые ботинки с толстыми подошвами! Человек скользнул взглядом поверх газеты — посмотрел на штаб. Горбоносый, розовощекий, с блекло-голубыми, прицеливающимися глазами. Но на голове у него теперь была кепка, а узелка уже нет.

Попивая газированную воду маленькими глотками, Мария Петровна временами косила глаза на странного незнакомца. Кто он? Откуда? Почему он здесь? И опять, как нарочно, встретился ей… Просто случайное совпадение. Но где же она его видела раньше, давно? Почему он чистит ботинки? Что же в этом особенного! Не ходить же ему все время грязным. Запылился в дороге и теперь приводит себя в порядок. Нормально. Но почему чистильщик так долго чистит ему ботинки, временами тихо перебрасываясь с клиентом короткими фразами?

Мария Петровна отошла от киоска и села неподалеку на скамейку.

Незнакомец встал, небрежно бросил чистильщику новую рублёвую бумажку и подошел к киоску.

— Прошу, мадам, стакан воды, — сказал он довольно чисто на русском языке.

Где она слышала этот мягкий голос и почему он так назвал продавщицу — «мадам»? У нас так не принято обращаться к женщине. У Марии Петровны мгновенно промелькнуло далекое воспоминание: «Кто ее так называл? Карл Шюлер, Шредер и Пауль Финк… Да, да, Пауль Финк!.. Этот незнакомец отдаленно напоминает Финка, но тот был молод, с добрыми голубыми глазами, зато нос, как и у этого, — большой, горбатый, хищный… Фу, какая чепуха! Как здесь может оказаться Пауль Финк?!. Впрочем, почему как? Он же немец! Его могли забросить к нам в тыл для разведки… Тем более, что он бывал у нас ранее на гастролях и хорошо знает русский язык… Но если это — действительно, он и узнает меня?.. Может насторожиться и замести следы…» Мария Петровна торопливо развернула газету и, прикрыв лицо, как будто углубилась в чтение.

Облокотясь на стойку и посматривая на штаб, незнакомец медленно выпил стакан воды и, бросив на прилавок монету, неторопливо зашагал по бульвару. Куда он направился? Не надо пока вставать. Надо проследить издали, чтобы не возбудить у него подозрения.

Черномазый чистильщик стукнул об ящик щеткой и, оскалившись белыми зубами, сказал, обращаясь к Марии Петровне:

— Прошу, мадам. Чистим-блистим! «И этот тоже называет «мадам».

Мария Петровна встала со скамьи и пошла вслед за незнакомцем. Вот он свернул налево к улице Буденного. Незнакомец пересек перекресток улиц и подошел к газетному киоску. Облокотись о стойку, он начал читать газету, кося глазами на штаб.

Мария Петровна оглянулась вокруг. Где же патруль? Когда не надо, так он тут как тут и гонит честных людей, а когда надо, так его днём с огнем не сыщешь. Медлить нельзя. Подозрительный человек может уйти, и тогда его ищи-свищи в большом многолюдном городе. Да что ж я долго раздумываю — штаб же рядом! Быстрыми широкими шагами Мария Петровна направилась в бюро пропусков. У окошка в очереди стояло несколько командиров, Мария Петровна протиснулась к окошечку сбоку.

— Гражданка, надо в очередь, — сказал командир, стоявший в хвосте.

— Мне срочно надо, товарищ,

— И нам всем срочно.

— У меня дело такое…

— И у нас дела важные.

Втиснув голову с копной пышных волос в окошечко, Мария Петровна тихо, умоляюще, с дрожью в голосе сказала:

— Пропустите меня, пожалуйста, к начальнику. Лейтенант узнал Марию Петровну.

— Я же вам, гражданка Ладильщикова, сказал, что на вас вызова нет,

— Да я по другому делу… По важному…

Дышала Мария Петровна напряженно, лицо у нее покраснело и все было в капельках пота.

— А вы к какому начальнику хотели пройти? — спросил лейтенант,