Пэлем Вудхауз - Том 4. М-р Маллинер и другие

— Приятное чувство.

— Зверски приятное. Будет он снова взламывать сейф?

— Если умен, не будет.

— Что ж, я умен.

— Но слабы.

— Слаб? Это кто, я? Спросите на студии.

— С дамами, только с дамами.

— А, с дамами!

— Непременно делаете предложение. Я бы так сказал, ре-флекторно. Вы добрый, широкий человек…

— А главное, не знаю, о чем с ними говорить. Нельзя же сидеть просто так!

— Воспользуюсь случаем и дам вам совет. Наверное, вы думали, почему, живя здесь двадцать с лишним лет, я не женился.

Лльюэлин об этом не думал, а если бы подумал, решил бы, что друг его, при всем своем уме, немного суховат. Собственно говоря, скорее он был какой-то сушеный и уж никак не сверкал. Такие мужчины привлекают мягких, уютных женщин, но в Голливуде их мало.

— Причина в том, — сказал мистер Траут, — что я принадлежу к небольшому сообществу убежденных холостяков. Именуется оно АХ, «Анонимные холостяки». Идею отцам-основателям подали Анонимные Алкоголики. Когда кто-нибудь из нас, поддавшись слабости, хочет пригласить даму в ресторан, он созывает собрание, и все его уговаривают. Они приводят доводы, рисуют страшные картины, пока он не одумается. Так возвращается разум на свой престол, наступает мир, уходит блажь. Он покидает друзей, снова став собою, и твердо отвергает впредь надушенные письма, не отвечает на звонки, а завидев знакомую даму, ныряет в переулок. Вы слушаете, Айвор?

— Слушаю, — ответил потрясенный Лльюэлин. За двадцать лет друг его обрел редкостный дар убеждения.

— Поистине жаль, — продолжал Траут, — что в Лондоне нет отделения АХ, иначе я дал бы вам письмо. Немедленно по приезде свяжитесь со здравым, спокойным человеком, которому можно доверять. Хороший юрист без труда его подыщет. На Бедфорд-роу есть контора «Николз, Эрридж и Трубшоу», с которой я часто веду дела. Они охотно вам помогут. Конечно, один человек — не то, что сообщество, но придется им ограничиться. Солнце светит и в Англии, рестораны там есть, словом — надо себя охранить. «Николз, Эрридж и Трубшоу». Не забудьте.

— Не забуду, — сказал Лльюэлин.

Мистер Траут вернулся в Голливуд, чтобы пообедать в погребке вместе с другими членами АХ. Фредерик Бассет, жилищный агент, Джонни Рансибл и Г. Дж. Фланнери, агент литературный, хорошо поработали за день и со вкусом отдыхали. Только Траут мрачно молчал, рассеянно глядя на острое рагу и явственно думая о чем-то. Друзья это обсудили.

— Что-то вы очень тихий, Эф, — сказал Фред Бассет.

Мистер Траут очнулся.

— Простите, Фред, — сказал он. — Я озабочен.

— Очень жаль, очень жаль. А в чем дело?

— Проводил Лльюэлина в Лондон.

— Что ж о нем беспокоиться? Долетит.

— Долететь-то он долетит, а что дальше?

— Хорошо пообедает.

— Один? С деловым знакомым? — Мистер Траут стал еще печальней. — Или с дамой?

— А, черт! — сказал Джонни Рансибл.

— Понимаю, — сказал Г. Дж. Фланнери, и все вдумчиво помолчали.

— Может, ничего и не случится, — сказал наконец Фред Бассет, склонный к оптимизму, как все жилищные агенты, — обойдется как-нибудь. Не забудьте, он только что развелся с этой Грейс. После таких испытаний не сунешь голову в петлю.

— Так он мне и говорил, — подтвердил мистер Траут.

— А я думаю, — сказал Г. Дж. Фланнери, склонный к пессимизму от общения с авторами, — после Грейс практически любая женщина покажется ангелом. Особенно если выпить.

Лбы нахмурились, губы сжались, глаза потемнели.

— Вот что, Эф, — сказал Фред Бассет, — надо было его предупредить.

Мистер Траут обиделся.

— Я предупреждал, — сказал он. — Мало того, я дал ему адрес конторы, которая ему подыщет душехранителя.

Фред Бассет покачал головой. Это вам не расхваливать недвижимость, тут — серьезные дела.

— Может ли один человек заменить АХ? — усомнился он.

— Навряд ли, — сказал Г. Дж. Фланнери.

— Именно, — сказал Джонни Рансибл.

— Разве что вы, Эф, — сказал Фред Бассет.

— Это мысль, — сказал Г. Дж. Фланнери.

Сердце повернулось в груди Эфраима Траута. Он знал, что может играть на Лльюэлине как на струнном инструменте, и любил это делать. Здесь, в конторе, было затишье, могли обойтись и без него — ни единой causes celebres, [32] Знаменитых, громких, крупных дел (франц.). где требуется сам хозяин.

— Вы правы, Фред, — сказал он. — Разберусь в конторе, и в Лондон.

— Сразу улететь не могли бы?

— К сожалению, нет.

— Тогда будем молиться, чтобы вы не опоздали.

— Будем, будем, — сказали Г. Дж. Фланнери и Джонни Рансибл.

А мистер Лльюэлин, прибыв в Лондон, познакомился тем же вечером на приеме, данном в его честь, с актрисой Верой Далримпл. Как и все его жены, она была красива и темноока. Вскоре ей предстояла премьера комедии «Кузина Анджела», принадлежавшей перу молодого драматурга по имени Джозеф Пикеринг.

Вера Далримпл и человек лет пятидесяти с лишним репетировали на сцене театра «Регал», и каждый, кто слушал их, заметил бы, что реплики ее значительно интересней. Наблюдение это было правильным. Пожилой актер непрестанно жаловался, что, если ты играешь с прекрасной Верой, ты просто часть декорации.

Автор сидел в ложе и давал интервью такой хорошенькой девушке, что первый же взгляд на нее отнял у него голос. Однако прямота ее и простота быстро привели его в чувство, теперь они дружески болтали. Звали ее мисс Фитч, а представляла она какую-то неведомую газету. «Женская…», он толком не разобрал.

Замышляя Джо Пикеринга, природа имела в виду что-то легкое, веселое; и до репетиций «Кузины Анджелы» он соответствовал замыслу. Но чувствительный человек, чья первая пьеса попала к Вере Далримпл, редко сохраняет эти качества. На самой ранней стадии их союза оружие прошло ему сердце, [33] оружие прошло ему сердце — см. Л к 2:35. а незадолго до премьеры он ощущал примерно то, что бывало с ним прежде к концу боксерского матча.

Салли Фитч, однако, беседовала не об этом.

— Удивительно, как мрачен театр в дневное время, — заметила она.

— Тут творятся мрачные дела, — с чувством отвечал Джо.

— Хороший сюжет для детектива, — предположила Салли. — Вот в такой ложе очень удобно спрятать труп. Маленький, естественно, скажем — карлика. Курил с детства, перестал расти, спрятался в цилиндре злодея и услышал, как замышляют преступление. Но тут он чихнул. Его убили. Хотите такой сюжет? Дарю.

— Спасибо. А почему тело сунули под кресло?

— Надо же его куда-то деть. Думайте сами, я свое сделала. Она была не только хорошенькая — голос у нее просто звенел. Видимо, это пленяло не всех, поскольку еще один голос сказал со сцены:

— Нет, можно помолчать?! Болтают, болтают…

— Простите, — сказал Джо. — Простите.