Антони Троллоп - Барчестерские башни

Мистер Торн заверил синьору, что знакомство с юной барышней доставит ему чрезвычайное удовольствие.

— Мистер Слоуп, могу ли я затруднить вас просьбой? Позвоните, пожалуйста,— сказала синьора, а когда мистер Слоуп встал, она посмотрела на мистера Торна и указала ему на освободившийся стул.

Мистер Тори, однако, никак не хотел ее понять, и мистер Слоуп вновь завладел бы этим местом, если бы его не согнала синьора, которая всегда любила поставить на своем.

— О, мистер Слоуп, прошу вас, позвольте мистеру Торну посидеть тут минуту или две. Вы меня извините? Пока мы еще можем обращаться с вами вольно, но со следующей недели, когда вы переедете в дом настоятеля, мы начнем вас бояться.

Мистер Слоуп встал с самым равнодушным видом и, удалившись в соседнюю комнату, чрезвычайно заинтересовался рукоделием миссис Стэнхоуп.

Тут привели девочку. Ей было восемь лет, и она очень походила на мать, только ее огромные глаза были черными, а волосы совсем смоляными. Очень смуглая кожа говорила о том, что в ее жилах течет южная кровь. Одета она была так по-иностранному и так экстравагантно, как только можно одеть ребенка. На ее голеньких ручках сверкали огромные браслеты, волосы были прихвачены алой с золотом сеткой, на ножках красовались алые туфельки с высокими каблуками. Ее платье слагалось из бесчисленных оборок и рюшей, юбка топорщилась так, словно ее нарочно старались поставить торчком, и не закрывала колен, но это возмещалось широкими панталончиками, сшитыми, по-видимому, из одних кружев; ее наряд довершали розовые шелковые чулочки. Так обычно одевали последнюю из Неронов к тому часу, когда начинали являться визитеры.

— Джулия, любовь моя,— сказала ее мать (“Джулия” было любимое имя всех трех дам семейства Стэнхоуп),— Джулия, любовь моя, подойди сюда. Я рассказывала тебе о чудесном празднике, на котором побывала твоя бедная мамочка. Это мистер Торн. Ты поцелуешь его, моя прелесть?

Джулия подставила щечку для поцелуев, как подставляла ее всем гостям своей матери, и тут же мистер Торн обнаружил ее и — что было гораздо ужаснее — весь ее наряд у себя на коленях. Кружева и накрахмаленный батист смялись о его жилет и панталоны, напомаженные черные кудри прижались к его щеке, а застежка одного из браслетов оцарапала ему ухо. Он не знал, как следует держать столь пышно одетую барышню, а главное — что с ней делать. Впрочем, ему в прошлом приходилось держать на коленях маленьких племянниц и племянников, и он прибег к своему обычному способу.

— Дидл-дидл-дидл-дидл,— сказал он, усадив девочку на одно колено и раскачивая ногу так, словно вращал колесо точильщика.

— Мама, мама! — сердито воскликнула Джулия.— Я не хочу, чтобы меня дидлдировали! Отпусти меня, гадкий старикашка!

Бедный мистер Торн тихонько спустил девочку на пол и отодвинул свой стул; мистер Слоуп, уже вернувшийся к Полярной звезде, которая неумолимо влекла его, громко засмеялся; мистер Эйрбин сморщился и закрыл глаза, а синьора притворилась, будто не слышала слов дочери.

— Пойди к тете Шарлотте, детка,— сказала она,— и спроси, не пора ли тебе гулять.

Но маленькая мисс Джулия, хотя ей и не понравилось, как с ней обошелся мистер Торн, привыкла к лестному вниманию джентльменов и вовсе не хотела так быстро отправляться к тетке.

— Джулия, дорогая, иди, не заставляй меня повторять! — Но Джулия, надувшись, осталась в комнате.— Шарлотта! Возьми ее, пожалуйста,— продолжала синьора.— Ей необходимо подышать свежим воздухом, а дни становятся такими короткими!

На этом и закончилось пресловутое знакомство мистера Торна с последней из Неронов.

Мистер Торн легче перенес капризную выходку девочки, чем смех мистера Слоупа. Он мог смириться с тем, что его назвал стариком ребенок, но он не желал, чтобы над ним смеялся капеллан епископа, даже если этого капеллана и собирались сделать настоятелем. Он ничего не сказал, хотя и не скрыл своего гнева. Но синьора была готова отомстить за него.

— Мистер Слоуп! — сказала она.— Я слышу, что вы одерживаете одну победу за другой.

— Какие же? — спросил он, улыбаясь. Ему нравилось, когда с ним говорили, как с будущим настоятелем, хотя он всячески отрицал возможность такого назначения,

— И в любви, и в войне.

Улыбка мистера Слоупа несколько угасла,

— Мистер Эйрбин,— продолжала синьора,— не правда ли, мистер Слоуп — большой счастливец?

— Наверное, не более, чем он того заслуживает,— ответил мистер Эйрбин.

— Только подумайте, мистер Торн! Он будет нашим новым настоятелем. Разумеется, мы все здесь это знаем.

— Право, синьора,— возразил мистер Слоуп,— мы все ничего не знаем. Уверяю вас, я сам...

— Нет, он будет новым настоятелем, мистер Торн. Это верно!

— Гм! — сказал мистер Торн.

— Обойдя стариков вроде моего отца и архидьякона Грантли.

— А... э… — сказал мистер Слоуп.

— Архидьякон не принял бы этого назначения, — заметил мистер Эйрбин, и мистер Слоуп улыбнулся мерзкой улыбкой, которая яснее всяких слов сказала: “Зелен виноград!”

— Обойдя всех нас,— продолжала синьора.— Ведь я причисляю к соборному духовенству и себя.

— Если я стану настоятелем... — сказал мистер Слоуп.— То есть если бы я мог им стать, то гордился бы подобной канониссой.

— О, мистер Слоуп, не перебивайте! Я еще далеко не кончила. Вы будете гордиться другой канониссой. Ведь мистер Слоуп получит не только дом настоятеля, но и жену, чтобы было кого туда ввести.

Лицо мистера Слоупа вновь омрачилось.

— И жену с большим состоянием. Удача, как беда, никогда не приходит одна, не правда ли, мистер Торн?

— Да, никогда,— ответил мистер Торн, которому разговор о мистере Слоупе и его делах не доставлял никакого удовольствия.

— Когда же это свершится, мистер Слоуп?

— Что “это”? — спросил он.

— О, мы знаем, что нового настоятеля назначат через неделю. И шляпа, конечно, уже заказана! Но когда же свадьба?

— Моя или мистера Эйрбина? — ответил он, пытаясь превратить все в шутку.

— Я говорила о вашей, хотя, возможно, мистер Эйрбин вас все-таки опередит. Но о нем мы ничего не знаем. Он слишком скрытен. А вот вы откровенны и ничего не таите.

Кстати, мистер Эйрбин, это мне нравится гораздо больше. Сразу видно, что мистер Слоуп счастлив в любви. Ну же, мистер Слоуп! Когда вдова станет госпожой настоятельницей?

Мистера Эйрбина больно ранило это поддразнивание, и все же он не мог заставить себя уйти. Он по-прежнему верил — верой, порождаемой страхом, что миссис Болд, возможно, станет женой мистера Слоупа. Маленькое приключение мистера Слоупа в лавровой аллее осталось ему неизвестным. Точно с теми же основаниями он мог бы предполагать совершенно обратное — что мистер Слоуп бросился к ногам вдовы, получил ее согласие и вернулся в Барчестер счастливым женихом. Шуточки синьоры язвили мистера Слоупа, но они равно язвили и мистера Эйрбина. Он по-прежнему стоял у камина, сжимая и разжимая руки в карманах панталон.