Теодор Шторм - Всадник на белом коне

Так отчего же, спрашивается, столь быстро и бесповоротно общественное мнение, то есть мнение подавляющего большинства сельчан о своем смотрителе, изменилось на противоположное? Почему «первый человек в деревне» вдруг превратился во «врага номер один»? Хуже он за это время не стал, а его жесткая требовательность могла, как мы знаем, вызвать недовольство только у людей недобросовестных. А таких среди его земляков было меньшинство. Вразумительного ответа на эти «почему» и «отчего» у автора новеллы нет, а то, что по этому поводу заявлено, нуждается в дополнительных и более убедительных мотивировках.

Наверное, это чувствовал и сам Шторм, столкнувшийся с психологическими неувязками, загнавшими его в сюжетный тупик. В самом деле, новеллист усердно рисовал образ положительного героя, защитника народа, пользующегося поддержкой большинства, но теперь следующим шагом нужно показать нечто прямо противоположное, а именно состояние духовного одиночества героя по отношению к враждебному окружению! Вокруг героя нежданно-негаданно, как по мановению волшебной палочки, образуется вакуум.

Наветы и слухи представляются автором главной причиной такого отчуждения. Однако что за россказни столь радикально изменили отношение земляков к их «первому человеку»? Причиной всеобщей вражды сельчан по отношению к Хауке стало якобы то, что вечный его зложелатель Оле Петерс в качестве очередной пакости заявил однажды за кружкой пива, будто смотритель получил должность по протекции жены, что в принципе не противоречило истине, было всем хорошо известно, вполне законно, разумно, в этическом смысле совершенно безобидно (невеста передала свое приданое во владение жениха еще до свадьбы) и ничего кроме пользы и плотинам и сельчанам не несло. И вот одного насмешливого слова оказалось вдруг достаточно, чтобы земляки вмиг забыли все свои восторги и симпатии к человеку, которого еще при живом Теде Фолькертсе считали истинным смотрителем. Ограничиться одним лишь таким объяснением всеобщего охлаждения к Хауке означало бы просто-напросто сильно недооценить его земляков, которых Шторм изобразил людьми житейски рассудительными и уж никак не легкомысленными. Мало что объясняет и упоминаемая зависть некоторых односельчан к успехам смотрителя («Новая метла мела жестко и упорно»). Сама по себе зависть — причина серьезная, но не могла же все-таки вся округа поголовно свихнуться на завистничестве!

Итак, центральный конфликт новеллы — противостояние положительного героя и толпы, которая была сначала «хорошей», а потом неизвестно отчего стала «плохой». Незаурядный, передовой для своей эпохи человек, стремящийся обеспечить землякам безопасное и сытое будущее, столкнулся с глухой неприязнью окружающих, погрязших в суевериях и не видящих дальше собственного носа! Писателю не удалось убедительно мотивировать главный конфликт новеллы, состыковать два кричаще противоположных элемента сюжета. Единственно, что он мог, — это по произволу рассказчика декларировать то, в чем трудно было убедить читателя через перечисление мотивов или через показ поступков действующих лиц. Так автор и поступил и, думается, сам не мог не почувствовать «зависания» психологических мотивировок при разработке сюжета.

Его герой горяч и импульсивен, ему порой недостает мудрой выдержки, он порывист, его реакции не всегда адекватны действиям. Вспомним, к примеру, как реагирует Хауке на тот самый скверный слух, будто должность смотрителя плотин получена им лишь благодаря ловкости жены:

«Псы! — гневно воскликнул он, сверкнув глазами в сторону деревни, как если бы собирался всех высечь».

Герою подобного психологического типа такая детская обидчивость непростительна. В данной ситуации куда уместнее было бы иронически-философское хладнокровие. Однако внутри этого «интеллигента второго поколения» еще во многом сидит «дитя природы» — дикарь, который нет-нет да и «выпрыгивает» из него, как, например, во все той же сцене убийства подростком Хауке ангорского кота. Не из жестокости, в самом деле, а всего лишь в пылу борьбы и как бы уравнявшись с рассвирепевшим животным в статусе и повадках. Он не животное несчастное убивает, как полагает хозяйка кота, но израненными своими руками повергает противника в бою. Его ли вина, что этот противник, напавший на него столь коварно, оказался так слаб? И в упомянутом более позднем эпизоде, обзывая жителей деревни «псами», он тоже не высокомерие демонстрирует — он свою горячность погасить не в силах, горячность же вызвана досадой на тех, кто мешает осуществлению его планов.

Осознавая свое особое положение среди земляков, смотритель вместе с тем осознает и зависимость от народной молвы. Свидетельством тому — и чрезмерно эмоциональная реакция на пустячную клевету, и, наоборот, чувство законной гордости, когда та же пристрастная народная молва отметит-таки его заслуги, нарекая новую плотину его, Хауке Хайена, именем.

Литературному герою в принципе не может повредить то, что он благие деяния совершает в одиночку, однако реформатору быть в своих делах абсолютно одиноким не пристало, ведь реформы совершаются в конце концов ради чьей-то пользы, и потому хоть кто-то должен быть этим реформам рад. И в самом деле, вопреки ненавязчиво утверждаемой в новелле идее духовного противостояния Хауке деревенским, люди, ему сочувствующие и его начинания поддерживающие, в произведении тоже есть. Их, правда, единицы, а потому автор порой склонен их вовсе игнорировать, но зато это всегда самые умные и умудренные или же самые образованные люди, — в общем, самые лучшие из его окружения. К их числу относятся пастор и наведывающийся из города с инспекциями или по другим делам главный смотритель плотин (для сюжета новеллы фигуры эпизодические), а из односельчан — отец Хауке Теде Хайен и его друг Йеве Маннерс — самые умные, по мнению односельчан, люди в деревне. Их симпатию и понимание смотритель ощущает как бы поочередно и эпизодически. А в минуту острого столкновения с разъяренными рабочими, попытавшимися ради соблюдения традиции замуровать в плотину бесхозную рыжую собачонку, на помощь Хауке вовремя придет еще и не названный по имени друг покойного Маннерса и разрядит накалившуюся обстановку.

Не без уважения относится к своему помощнику и прежний смотритель Теде Фолькертс — как смотритель личность никчемная, но как человек вполне добродушный и зла понапрасну никому не причиняющий. Даже старая Трин Янс, когда-то обиженная молодым Хауке и под горячую руку произнесшая над ним в тот момент формулу проклятия, вскоре с парнем примирится и, пригретая впоследствии в доме смотрителя, станет добровольной нянькой для его слабоумной дочки. И если причиной слабоумия ребенка могло гипотетически стать именно это проклятие, то ей же, глубокой старухе, придется под конец жизни самой и расхлебывать его последствия. И конечно же постоянную поддержку Хауке Хайен ощущает в первую очередь со стороны своей верной супруги Эльке.