Пэлем Вудхауз - Том 9. Лорд Бискертон и другие

Но на офицера Гарроуэя никакие колокольчики не произвели ни малейшего впечатления. Он был одержим яростью.

— Неважно! — заорал он. — Я назначаю вас заместителем, и вы им будете! Не то угодите за решетку за сопротивление при исполнении. А вдобавок получите по башке этой вот дубинкой! Ну так как?

— В ситуации, какую вы обрисовали, — с достоинством откликнулся дворецкий, — у меня нет иной альтернативы, как только повиноваться вашему желанию.

— Как зовут?

— Руперт Энтони Феррис.

— Где живете?

— Я служу у миссис Сигсби X. Уоддингтон, проживающей в настоящее время в Хэмстеде на Лонг-Айленде.

— У меня тут двое арестованных, ясно? Их разыскивает полиция. Я их запираю. — Офицер захлопнул дверь и повернул ключ. — Вы стоите здесь и караулите, пока я не вернусь. Не такая уж великая просьба, а?

— Вполне в пределах моих сил, и я добросовестно ее выполню.

— Ну так приступайте! — распорядился Гарроуэй. Феррис встал спиной к веранде, уставясь с легкой тоской на луну. Лунными вечерами в нем пробуждалась тоска по дому, потому что Брэнгмарли Холл особенно хорош при луне. Как часто он, беззаботный, легкомысленный лакей, любовался лунными лучами, играющими в водах рва, и под легкие шорохи английской деревни праздно размышлял: а кто же победит в двухчасовом заезде? Счастливые деньки! Да, счастливые деньки!

Голос, бормочущий его имя, вернул его улетевшие мысли в будничный мир. Он с интересом огляделся, и интерес его возрос, когда он увидел, что на крыше никого нет.

— Феррис…

Удивляться дворецкий себе не позволял, но теперь поймал себя на том, что испытывает чувство, весьма близкое к удивлению. Никогда прежде не сталкивался он с бестелесными голосами, нашептывающими его имя. Вряд ли это мог быть кто-то из арестованных; они находились за бетонной стеной и массивной дверью. Чтобы их стало слышно, им надо было кричать, а не шептать.

— Феррис!

«А может, это ангел?» — подумал дворецкий и обратился мыслями к другому миру, когда заметил, что в стене, у которой он стоит, есть маленькое оконце, довольно высоко над ним. Значит, все-таки один из двух арестантов… Едва он заметил оконце, как голос заговорил снова, и так отчетливо, что Феррис узнал свою хозяйку, миссис Сигсби X. Уоддингтон.

— Феррис!

— Мадам?

— Это я, миссис Уоддингтон.

— Очень хорошо, мадам.

— Что вы сказали? Подойдите ближе! Мне не слышно.

Дворецкий, хотя и был не из тех, кто потакает хозяевам, на этот раз сделал исключение и встал на цыпочки. Приблизив рот к оконцу, он повторил ответ.

— Я сказал, очень хорошо, — объяснил современный Пирам.

— Да? Тогда действуйте поскорее.

— Поскорее, мадам?

— Поскорее выпустите нас отсюда!

— Вы желаете, чтоб я освободил вас, мадам?

— Да.

— Хм!

— Что вы сказали?

Дворецкий, посчитавший было, что для ступней тяжеловато без конца напрягаться, приподнялся опять.

— Я сказал: «Хм, мадам»!

— Что он сказал? — послышался голос лорда Ханстэнтона.

— «Хм»! — ответила миссис Уоддингтон.

— Почему?

— Откуда я знаю? По-моему, он пьян.

— Дайте я с ним поговорю! — предложил лорд. Наступила пауза. Тисба мужского рода заняла место у стены.

— Эй!

— Сэр? — отозвался Феррис.

— Вы там, как вас зовут…

— Феррис. Так меня зовут и всегда звали, сэр.

— Значит, так, Феррис. Слушайте меня и сразу примите к сведению — я не из тех, кто терпит всякую чепуху. Так вот, эта добрая леди велела вам выпустить нас, а вы ответили «хм»! Да или нет?

Дворецкий снова привстал на цыпочки.

— Восклицание это я издал, чтобы выразить сомнение, милорд.

— Сомнение? Насчет чего же?

— Насчет того, что я не вижу способа выпустить вас, милорд.

— Не будьте болваном, и идиотом к тому же. Не такие уж тут потемки. Все разглядеть можно.

— Я имел в виду трудности, встающие передо мной из-за того щекотливого положения, в которое я поставлен, милорд.

— Что он говорит? — поинтересовался голос миссис Уоддингтон.

— Что-то о щекотливом положении.

— Чем же оно щекотливое?

— Сам не понимаю.

— Дайте я с ним поговорю.

Послышалось шарканье, тяжелое падение и жалобный вскрик дамы, попавшей в беду.

— Так и знал, что стул сломается, если вы на него встанете, — заметил лорд Ханстэнтон. — Эх, досада! Надо было пари заключить…

— Подвиньте к окну кровать, — попросила неукротимая женщина. Хотя с правой лодыжки у нее содрался кусочек кожи, белый флаг она все-таки не выбросила.

Скрежет возвестил, что кровать передвигают. Скрипнули под тяжестью пружины. Окно в своей функции громкоговорителя объявило, что говорит миссис Уоддингтон.

— Феррис?

— Мадам?

— Почему ваше положение щекотливое?

— Потому что я — заместитель, мадам.

— Что это означает?

— Я, мадам, представляю закон.

— Что? — переспросил лорд Ханстэнтон.

— Закон, — объяснила миссис Уоддингтон. — Он говорит, что представляет закон.

— Дайте я поговорю с этим паршивцем!

Воцарилась новая пауза, воспользовавшись которой, дворецкий стал массировать нывшие ступни.

— Эй!

— Милорд?

— Что за ерунда собачья? Какой-такой закон?

— Меня назначил полицейский офицер, который недавно ушел. Велел караулить вашу светлость и миссис Уоддингтон и следить, чтобы вы не совершили побег.

— Феррис, постарайтесь не говорить лишних глупостей. Соберитесь, напрягите извилины. Надеюсь, вы не предполагаете, что мы с миссис Уоддингтон совершили нечто дурное?

— Не мне судить об этом, милорд.

— Послушайте, Феррис. Давайте займемся суровой практической стороной дела. Если б старый феодальный дух еще не угас, вы бы совершили такой пустяк — выпустили нас отсюда из чистой преданности хозяйке. Но учитывая, что мы живем в коммерческую эпоху, сколько?

— Вы предлагаете мне взятку, милорд? Если я вас правильно понимаю, я должен предать оказанное мне доверие за деньги?

— Именно. Сколько?

— А сколько у вашей светлости есть?

— Что он сказал? — опять не вытерпела миссис Уоддингтон.

— Спрашивает, сколько у нас есть.

— Чего?

— Денег.

— Он хочет вытянуть из нас деньги?

— Похоже на то.

— Давайте я поговорю с этим человеком! Миссис Уоддингтон забралась на кровать.

— Феррис!

— Мадам?

— Постыдились бы!

— Да, мадам.

— Ваше поведение меня изумляет! Оно мне противно… отвратительно…

— Очень хорошо, мадам.

— С этой минуты вы больше не служите у меня!

— Как пожелаете, мадам.

Миссис Уоддингтон отвернулась для короткого совещания.

— Феррис! — снова вернулась она к окну.

— Мадам?

— Все, что у нас есть. Держите! Двести пятнадцать долларов.

— Сумма вполне приемлемая, мадам.

— Тогда будьте добры, поторопитесь и отоприте дверь!