Пэлем Вудхауз - Том 12. Лорд Дройтвич и другие

— Мне не довелось, — сухо сказал он, — видеть работу мистера Прайса.

— Он всегда меня стриг, — объяснил Кубик. — И отца, пока у него были волосы. А как же так вы его не видели?

— Мистер Прайс тут не был две недели, сэр. Договорился со мной и отбыл.

— А, вы новенький?

— Да, сэр. Я служил у Труффитов, — со значением сказал Мич.

— Значит, Прайса нет две недели?

— Именно так, сэр.

— Что ж это с ним?

— Он за городом, сэр.

— Отдыхает?

Мич таинственно понизил голос, забыв свои обиды.

— Мне представляется, сэр, что он ушел на покой.

— То есть как?

— Так, сэр. Насколько я понимаю, у нас новый хозяин.

— Вот это да! — воскликнул Кубик. Он удивился. Ему всегда казалось, что Прайс вечен, как Британский музей. Сюда водила его няня, чтобы подстричь локоны. Он просто не представлял, что династия может смениться.

— Неужели он продал парикмахерскую?

— Не могу сказать точно, — важно отвечал Мич, — но вот уже две недели, как мистер Прайс тут не был, а один человек то и дело заходит. Я полагаю, присматривается.

— Какой еще человек?

— Очень приятный, сэр, молодой. Прекрасные манеры. Некий Антони.

— Да? — сказал Кубик.

Он был консервативен и не любил перемен. Ну, что это? Салон столько лет переходил от отца к сыну, и вдруг его покупает какой-то незнакомец с манерами!

Что ж, такие времена, печально подумал он. Того и жди, закроют «Чеширский сыр» и Симеона. [67] «Чеширский сыр» — старинное кафе на Флит-Стрит. «Симеон» — ресторан на Стрэнде. Или Итон и Харроу. [68] Итон и Харроу — старейшие частные школы в Англии (даты их основания— 1440, 1571).

— Надеюсь, он ничего, — сказал Кубик. — А то сюда ходит много народу.

Тут дверь отворилась, и он увидел безупречный силуэт своего друга Фредди, который, по его мнению, находился в Ленгли-энд.

— Привет! — сказал он.

— Привет, Кубик!

— Ты в Лондоне? — спросил лорд Бриднорт, видимо, полагая, что это — мираж или видение.

Фредди заверил, что он в Лондоне.

— А Тони?

— М-мэ, — сказал Фредди. — Д-да, он тоже в Лондоне.

— Значит, все тут?

— Да. Вчера приехали.

Говорил Фредди осторожно, словно взвешивал слова, и смотрел странно. Ему совсем не хотелось, чтобы молодой поставщик сплетен проник в опасную зону. До сих пор никто не узнал, что случилось в роковой летний день, но зарекаться нельзя. Он не знал, что Кубик ходит сюда с детства, и его присутствие показалось ему подозрительным.

Тем самым, он искоса на него смотрел, думая о том, что, при всей его глупости, газеты могут посулить ему хорошие деньги.

— А ты почему здесь? — спросил он.

— Зашел постричься. А ты?

— Побрить, сэр? — услужливо осведомился Мич.

— Мне нужен хозяин, — ответил Фредди.

— Недавно ушел, сэр. Поговорил с нашей маникюршей и ушел.

— Надолго?

— Не думаю, сэр. Вроде бы собрался тут перекусить.

Говоря так, Мич еле слышно фыркнул. У Труффита в салоне не ели. Если мистер Труффит хотел есть, он шел в ресторан.

— Ты видел этого типа? — спросил Кубик.

— Да, — ответил Фредди. — Мы встречались.

— Как это?

— Ну, так. Как люди встречаются.

— Где?

— Не все ли равно?

— Зачем он тебе нужен?

— Ну что ты пристал!

— Просто спрашиваю.

— Почему?

— Интересно, кто он такой.

— А почему?

— Ну, Господи! — вскричал Кубик. — Я сюда хожу с детства, ничего не меняется, и вдруг этот субъект…

— Моя фамилия Мич, сэр.

— Вдруг мистер Мич говорит, что салон продали какому-то Антони. Мне интересно, кто он такой, можно ли на него положиться.

Подозрения Фредди не угасли.

— И все?

— А что тебе еще надо?

— Ты не от газеты?

Кубик удивился еще больше.

— О чем ты говоришь?

— Ну нет, так нет! Я просто подумал…

— Что?

— Что ты собираешь материал для колонки «Слухи, сплетни».

— Какая колонка! Я там уже не работаю.

— Выгнали? — спросил Фредди, давно удивлявшийся, что приличная газета держит Кубика. — Давно?

— Ничего не выгнали. Они очень мной довольны. Ярко, говорят, умно…

— Так чего ж ты ушел?

— А ты не слышал?

— О чем?

Лорд Бриднорт схватил друга за лацкан.

— Женюсь!

— Женишься?

— Вот именно. На Луэлле, единственной дочери Дж. Тротмортона Бимиша из Нью-Йорка.

— Не может быть!

— Может.

Фредди закурил сигарету.

— Она что, слепая?

— Почему?

— Да так, подумал… Ладно, поздравляю и так далее. Когда ж это ты успел?

— Позавчера. Вчера было в «Морнинг Пост».

— Не читаю, все времени нет.

Тут Фредди остановился. Его осенила идея. Глаза у него засветились, как светятся они у истинных мастеров.

— А этот Бимиш богатый?

— Чуть не лопнет.

— И лысый?

— Конечно. Они все лысые.

— Значит, — сказал Фредди, — ему нужен бальзам Прайса. Помнишь, я тебе дал флакон?

— Дал? А, помню! Я его кокнул.

— Ну и дурак. Очень полезная штука. — Он повернулся к Мичу. — Пошлите дюжину флаконов лорду Бриднорту, в клуб «Трутни», на Довер-стрит.

Мичу это понравилось. Дело есть дело.

— Хорошо, сэр.

— А ты их дай этому типусу. Лорд Бриднорт заколебался.

— Послушай, ну как я дам? Мы не очень близко знакомы.

— Да ты женишься на его дочери.

— Понимаешь, люди не любят, когда намекают на их лысину. Вот мой папаша…

— При чем тут папаша?

— А Елисей? [69] Елисей — 4-я Книга Царств, гл. 2.

— Какой еще Елисей?

— Такой. Из Библии. Тоже был лысый как шар. Намекнули на это дети, и — хапц! — их съел медведь.

Фредди нервно засучил прекрасно обутыми ногами. Довод был веский, но инстинкт продавца — тоже не шутка.

— Вот что, — сказал он, — когда ты его увидишь?

— Сегодня, в «Ритце». Потом пойдем в Тауэр.

— Возьми и меня, я с ним поговорю.

Эта мысль Кубику понравилась.

— Ну, если ты сам… Медведей не боишься? Тогда пошли.

Фредди посмотрел на часы.

— В «Ритц» забежать успею. В 2.30 у меня встреча.

— С кем?

— Да так, с одним…

— А не с одной?

— Если бы! Когда мистер Антони вернется, — обратился он к Мичу, — скажите, что заходил Чок-Маршалл и зайдет опять.

— Хорошо, сэр.

Кубик вернулся к прежней теме:

— Кто этот Антони? В жизни не слышал.

— Да вот, знаешь, Антони… Фамилия такая. Пошли.

На Мотт-стрит они схватили такси и доехали до «Ритца». Фредди был собой доволен. Как ни поразили его недавние события, о своей миссии он не забывал.

Несколько минут после того, как жених и его расторопный приятель уехали в гостиницу, мистер Мич располагал салоном по своему усмотрению. Как хороший парикмахер, он потратил это время на подготовку к новому визиту — наточил бритву, переставил шампуни и лосьоны, поправил объявление на стене, сообщил любопытному ребенку точное время, и, вполне довольный, встал на пороге, чтобы подышать тем, что на Мотт-стрит называют воздухом.