Пэлем Вудхауз - Том 12. Лорд Дройтвич и другие

Его передернуло. Он вспомнил все до мелочей. Да, после таких сцен не отступишь. Если она собирается выйти за него замуж, он связан, выхода нет.

— Черт! — воскликнул он. — Да. Собирался.

— Вот как, сэр? — удивился Мич. — А как вы к ней подступились?

— Мич, — сказал Тони, — я не подступался, она на меня набросилась.

Помощник снова удивился и хотел продолжить расспросы, но дверь женского зала открылась, и вошла Полли, сменяя духом весны дух бриллиантина и лорда Бриднорта. При ее появлении весь мрак исчез, как исчезали волосы под рукой Джорджа Кристофера Мича. «Бог с ним, с будущим, — подумал Тони. — Настоящее, вот что важно!» А оно включало свидание с Полли.

Легко сказать, свидание. А вдруг Мич не уйдет?

— О, вот и вы! — возликовал Тони. — Я жду-жду…

— Только пять минут, сэр, — уточнил аккуратный Мич.

Тони не согласился.

— А мне показалось, часы. Идите, вешайте «Закрыто»!

— Вы закрываете салон? — вскричала Полли. — В субботу?

— Вот и я говорил, мисс, — удовлетворенно сказал помощник.

Тони взмахнул бутылкой.

— Хватит-хватит! Не спорьте. — Тут он заметил, что делает, и посмотрел на бутылку с сомнением. — Не надо бы ее трясти. Или надо? — Он присмотрелся к этикетке. — Никогда такого не пробовал. Интересно, хлопнет оно? Вот что, Мич, смотрите на меня, и, когда надо, чмокните. Создаст, как говорится, атмосферу. Ах, забыл, вы же уходите! Идите, идите.

— Если вы решили закрыть, сэр… в такое время… в субботу…

— Да, да, да.

— Тогда мне здесь нечего делать. Разве что…

Тони посмотрел на Мича, как друид на свою жертву.

— Может, вас побрить? — ласково спросил он.

— Нет, сэр, — твердо ответил Мич. — Нет, сэр, спасибо.

— А то, знаете, побрил бы. Что-то давно не работал.

— Вы собирались закусить, сэр.

— Вам не нравится, когда едят в салоне?

— Не мне судить, сэр, — достойно ответил Мич. — У Труффитов так не делали.

Дверь за ним закрылась, и Тони повернулся к Полли, которая раскладывала сандвичи.

— Хороший человек, — сказал Тони, — но есть в нем и снобизм. Никогда не забудет напомнить, с каких высот он спустился.

Полли жевала сандвич со здоровым аппетитом девушки, работавшей все утро.

— Зачем же он ушел от Труффитов?

— В парикмахерских кругах ходят темные слухи, но никто ничего не знает.

— Может, он бывший граф? Тони подумал.

— Возможно, — признал он, — но не думаю. В нас, бывших графах, есть что-то такое, а в нем этого нет. Скорее всего он — жертва рыцарства. Взял на себя вину, защищая честь дамы.

— Какой?

Тони задумчиво доел сандвич.

— По-видимому, — сказал он, — голубоглазой маникюрши, хрупкой, но прекрасной. На свое скудное жалованье она содержала больного отца. Каждую субботу она приносила домой тощий конверт, затем расходовала деньги на жилье, на бакалею и на унцию табака для престарелого родителя. Но вот однажды ее настигла беда.

— Отец умер?

— Нет, он облысел. Представьте, что это значило. У нее не было денег на восстановитель. Всю субботу, до самой ночи Мэйбл (так ее звали) мучительно думала. Утром, над копченой рыбой, она нашла выход. Она вспомнила, что мистер Труффит держит на полке восстановитель в той самой зале, где работают они с Мичем.

— Неужели она украла бутылку?

— Как не украсть! Только Мич вышел, она… А через несколько дней Труффит его вызвал.

Тони взял еще один сандвич и съел в молчании.

— Что же случилось? А вот что: Труффит спросил Мича, взял ли он бутылку. Мич мог доказать свое алиби, но отвечал: «Да, мистер Труффит», спокойным, тихим голосом. Тот очень огорчился. «Подумайте как следует, Джордж, — сказал он, бесконечно страдая. — Неужели это вы?» — «Да, сэр», — не сдался Мич. Они долго молчали. Мистер Труффит вздохнул. «Что ж, — сказал он, — если вы настаиваете, остается одно». В тот же день все парикмахеры построились в каре, и мистер Труффит отобрал ножницы у Мича, стоящего посередине.

— Какой человек! — восхитилась Полли.

— Мистер Труффит или Мич?

— Мич.

— Молчаливый герой. Тони взял бутылку.

— Готовы к напитку «Лукреция Борджа»?

— Спасибо, да.

— Кстати, утром Фредди заходил.

— Вы его видели?

— Нет. Он, кажется, вернется.

— Как у них там дела?

— Да, хорошо бы узнать. Знаете, эту жидкость лучше испытать на мышах.

— Я никогда не пробовала шампанского.

— И сейчас не попробуете, — заверил Тони, открывая бутылку. — Ну, хоть хлопнула.

Он наполнил бокалы и пододвинул к Полли бумажную тарелочку.

— Возьмите корнишон, вкус отобьет. Полли отпила вина.

— Оно хорошее. Отпил и Тони.

— Могло быть хуже. Напоминает бальзам Прайса. Полли поставила бокал.

— По-моему, вы молодец!

— Кто, я? — удивился, хотя и обрадовался Тони. — Почему?

— Мало кто веселился бы на вашем месте.

— То есть закусывая с вами?

— Ах, сами знаете! Очень трудно такое пережить.

— Ну, что вы! Эти две недели я ужасно счастлив.

— Счастливы?

— Я в своей стихии. Мои предки — парикмахеры, и в атмосфере лосьонов я просто обретаю мир. Голос крови, ничего не попишешь…

Полли пила вино мелкими, птичьими глотками. Лицо ее было задумчиво.

— Неужели вы во все это верите? — наконец спросила она.

— Конечно. А вы?

— Нет. Она просто напилась.

— Как интересно! Возьмите сандвич.

— Мало того, она сама признается, не выдержит.

— Да?

— Да.

— Почему вы так думаете? Она вам что-то говорила?

— Еще бы! Ее мучает совесть.

— Бедняга, — сказал Тони. — Глупое положение. Как будто уронил спичку в пороховой погреб.

Полли посмотрела на него через столик. Больше всего она любила тех, кто легко проигрывает.

— Да и всем нелегко, — сказала она. — Сэру Герберту, леди Лидии.

— Или Фредди. Бедный старый Фредди! Вот уж кому несладко.

— А Слингсби? Называть своего племянника «ваша милость»!

— Ничего не скажешь, беда. Даже думать о ней не хочется. Давайте лучше подумаем, куда нам сегодня пойти.

— А мы куда-нибудь пойдем?

— Естественно. В такой хороший день вы должны развлечься. Я человек деловой. Если работник развлекся, он будет лучше работать.

— Не надо меня портить, — сказала Полли. — Мне придется зарабатывать и потом, когда вы опять будете графом.

— Дался вам этот граф! Нет, я им не буду. Через сорок лет вы увидите меня здесь в халате и шапочке, с седыми усами. Так и слышу, как все говорят: «Смотрите-ка, настоящий добрый старый цирюльник! Не будем его обижать, сядем к нему».

— Через сорок лет вы будете графом с подагрой, который ворчит, что страна дошла до ручки.

— Вы думаете?

— Я знаю. Тони покивал.

— Что ж! Если, как сказал мистер Труффит, вы настаиваете, дело ваше. А я вот не думаю. Однако мы отклонились от темы. Куда мы сегодня идем? Точнее, куда мы сегодня едем? У нас ведь машина. На реку? В солнечный Сассекс? Только скажите.