Грэм Грин - Разрушители

Усталые лиственницы заслоняли предгрозовое солнце; над Атлантикой, как обычно на августовские праздники, готовилось ненастье — оно начиналось со столбиков пыли, вихрившихся под деревьями. Чернявый перелез через стену и очутился в саду у Старого дохляка.

Нигде никаких признаков жизни. Уборная казалась гробницей на заброшенном кладбище. Дом спал. Шторы были опущены. Чернявый подкрался поближе, таща кувалду и пилу. Может, в конце концов никто не пришел? План этот — просто бред; наутро они одумались. Но, подойдя к задней двери вплотную, он услышал множество приглушенных звуков, не громче жужжания роя в улье: жик-жик, тук-тук-тук, вот что-то скрипнуло, лязгнуло, и вдруг надрывающий душу треск. «Значит, пришли», — подумал он и свистнул.

Открылась задняя дверь, он вошел в дом. И сразу же был поражен тем, как слаженно действует стая, — не то что под его предводительством, когда каждый орудовал кто во что горазд. Он походил по лестнице, поискал Т. Никто его не окликнул. Ему вдруг передалось ощущение лихорадочной спешки, до него стал доходить замысел Т.: уничтожить все внутри, а наружных стен пока не трогать. Саммерс, вооружившись зубилом и молотком, отдирал плинтуса в столовой, на нижнем этаже; он уже выломал филенки на дверях. Тут же, в столовой, Джо выковыривал паркет — обнажалось перекрытие над погребом. С содранных плинтусов свисали провода, и Майк, сидя на полу, радостно их обрывал.

Еще двое в поте лица трудились над перилами винтовой лестницы; пила у них была игрушечная, и, увидев в руках у Чернявого настоящую, они знаками попросили дать ее им. Немного спустя, когда он снова наткнулся на них взглядом, перила примерно на четверть уже были спилены и сброшены в холл. Наконец он обнаружил Т. в ванной — самой запущенной комнате во всем доме; тот сидел, задумчиво вслушиваясь в доносившиеся снизу звуки.

— Что ж, у тебя получилось, — с благоговейным трепетом проговорил Чернявый. — А дальше что будет?

— Да мы только начали, — сказал Т. и, бросив взгляд на кувалду, распорядился: — Останешься здесь, разобьешь ванну и раковину. С трубами не возись. За них примемся позже.

В дверях появился Майк.

— Я с проводами кончил, Т., — доложил он.

— Хорошо. А сейчас обойдешь дом. Кухня — в подвале. Разобьешь всю посуду, стекло и бутылки, до каких доберешься. Кранов не открывай: нам потоп ни к чему — пока что. Потом пройдешь по комнатам и все вывалишь из шкафов. Если они заперты, позовешь кого-нибудь, чтобы взломал. Все бумаги разорви, все безделушки разбей. Прихвати с собой кухонный нож. Вот тут, напротив, спальня. Подушки распорешь, простыни изорвешь. И пока хватит с тебя. А ты, Чернявый, когда все тут кончишь, отбивай в коридоре штукатурку.

— А сам ты что собираешься делать?

— Я кое-что поищу, — сказал Т.

Когда Чернявый все кончил и снова отправился на поиски Т., уже подоспело время обеда. Хаос в доме усилился: кухня, словно после побоища, была усыпана осколками фарфора и стекла, в столовой сорваны паркет и плинтуса, снята с петель дверь. Разрушители перешли на другой этаж. Полосы света пробивались сквозь закрытые ставни в комнаты, где они трудились с сосредоточенностью созидателей.

— Я должен пойти домой обедать, — сказал Майк.

— Еще кто? — спросил Т. Но всем, кроме Майка, под тем или иным предлогом удалось захватить еду с собой.

Устроившись среди обломков, они неохотно развернули пакетики с сандвичами. Полчаса на обед — и они снова принялись за работу. К тому времени, когда Майк вернулся, они уже были на верхнем этаже, а к шести разгром в комнатах был довершен. Все двери сняты с петель, все плинтуса сорваны, мебель вытащена, ободрана, сломана, свалена в кучу; теперь спать в доме было не на чем, разве что на ложе из кусков штукатурки. Т. распорядился: сбор завтра в восемь утра. Чтобы не привлекать внимания, они поодиночке перелезли через заднюю стену сада и очутились на стоянке. В доме остались только Чернявый и Т. Уже почти стемнело; они пощелкали выключателем, но он не действовал — Майк сделал свою работу на совесть.

— Ну как, ты нашел, что искал? — спросил Чернявый.

Т. кивнул.

— Поди сюда, — сказал он. — Смотри.

Он стал вытаскивать из обоих карманов пачки фунтовых бумажек.

— Сбережения Старого дохляка, — объяснил он. — Майк выпотрошил матрац, но не заметил их.

— А что ты собираешься с ними делать? Поделить?

— Мы не воры, — отрезал Т. — Из этого дома никто ничего не унесет. Я их оставил для нас с тобой — отпразднуем это дело. — Опустившись на колени, он пересчитал кредитки. Всего их было семьдесят. — Мы их сожжем, — сказал он. — По одной.

Они брали бумажки одну за другой, зажигали верхний угол, и огонек медленно подползал к их пальцам. Серый пепел летел над ними и ложился им на головы, как седина.

— Хотел бы я увидеть физиономию Старого дохляка, когда мы все кончим, — проговорил Т.

— Ты так дико его ненавидишь? — спросил Чернявый.

— Вовсе нет. Если б я его ненавидел, никакого бы удовольствия не было. — Пламя, охватившее последнюю бумажку, осветило его задумчивое лицо. — Всякая там ненависть и любовь — это мура, для слабаков. Есть только одно, Чернявый, — вещи.

И он оглядел комнату, где теснились странные тени бывших вещей, разбитых вещей, полувещей.

— Бежим наперегонки до твоего дома, Чернявый, — сказал он.

Наутро принялись разрушать самый дом. Двое не пришли — Майк и еще один мальчик; их родители уехали на взморье — одни в Саутэнд, другие в Брайтон, хотя накрапывал теплый дождик и с эстуария [5] Эстуарий — однорукавное, воронкообразное устье реки, расширяющееся к морю. Темзы доносились раскаты грома, словно первые орудийные выстрелы времен блица.

— Нам надо поторапливаться, — сказал Т.

Саммерс забеспокоился:

— Мало мы сделали, что ли? Мне дали шиллинг на автоматы. А тут — все равно что работа.

— Но ведь мы только начали, — возразил Т. — Еще все полы на месте и лестница. Ни одного окна не вынули. Ты голосовал вместе со всеми. Дом должен быть разрушен. Когда мы кончим, от него ничего не останется.

Как и вчера, начали с первого этажа. Отодрали настил возле наружной стены; когда обнажились балки, перепилили их и перешли в холл, потому что остатки настила накренились и повисли в воздухе. Теперь у них уже был кое-какой навык, и со вторым этажом дело пошло быстрее. К вечеру, оглядев образовавшуюся вокруг пустоту, они ощутили странный подъем.

— Хоп! — сказал Джо и бросил медяк в заваленную обломками лестничную клетку. Он со стуком упал и покатился, звякая об осколки.

— Зачем мы все это затеяли? — с недоумением спросил Саммерс.

Т. был внизу, он очищал от обломков полоску вдоль наружной стены.

— Открывайте краны, — приказал он. — Уже темно, никто не увидит, а утром будет все равно.