Грэм Грин - Разрушители

Вода застигла их на лестнице и хлынула вниз, сквозь комнаты с разобранными полами. И тогда откуда-то из сада донесся свист Майка.

— Что-то неладно, — сказал Чернявый.

Отпирая заднюю дверь, они слышали частое дыхание Майка.

— Легавые? — спросил Саммерс.

— Старый дохляк, — выпалил Майк. Потом сказал с гордостью: — Я всю дорогу бежал.

— Но с чего это он вдруг?.. — запротестовал Т. с яростной обидой ребенка, которым он никогда не был. — Он же мне сам сказал... Это нечестно!

— Я его видел сперва в Саутэнде, — рассказывал Майк, — а потом в поезде, он ехал обратно. Говорит, там холодина и дождь. — Вдруг он умолк, изумленно глядя на струи воды. — Ух ты, ну и ливень у вас тут был. Что это, крыша течет?

— Через сколько он будет здесь?

— Через пять минут. Я удрал от мамы и бегом сюда.

— Нам надо сматываться, — сказал Саммерс. — И вообще мы уже сделали достаточно.

— Нет, недостаточно. Такое любому по плечу. — «Такое» означало разгромленный, опустошенный дом, от которого оставались одни только стены. Но стены еще можно спасти. Фасаду цены нет, а внутри все можно отстроить заново, еще лучше прежнего. И это опять будет дом. Вслух Т. сердито сказал: — Так или иначе, мы должны кончить. Не уходите. Дайте мне подумать.

— Времени нет, — возразил кто-то.

— Должен же быть какой-то выход, — настаивал Т. — Мы далеко зашли, мы не можем теперь...

— Но мы и так сделали очень много, — сказал Чернявый.

— Нет, нет, вовсе не много. Эй, кто-нибудь, последите за парадным.

— Больше тут ничего не сделаешь.

— Он может прийти с черного хода.

— Следите и за черным ходом. Ну, дайте мне только пять минут, и я все устрою, — взмолился Т. — Клянусь вам, устрою.

Но вместе с загадочностью он потерял и авторитет. Снова он был всего-навсего рядовым членом стаи.

— Ну, пожалуйста, — просил он.

— Ну, пожалуйста, — передразнил Саммерс и вдруг хлестнул его этим проклятым именем: — Эй, ты, Тревор, топай-ка лучше домой.

Т. стоял спиной к грудам обломков — ни дать, ни взять боксер, прижатый к веревке и ослабевший под градом ударов. Он не мог найти нужных слов, мечта его стала тускнеть, уплывать. Но прежде чем стая успела разразиться презрительным хохотом, в дело вмешался Чернявый. Оттолкнув Саммерса, он сказал:

— Я послежу за парадным. — Он осторожно раздвинул ставни в холле. Перед домом серел измокший выгон, и в лужах сверкали фонари. — Кто-то идет. Нет, это не он. Так что ты предлагаешь, Т.?

— Скажи Майку, пусть выйдет и спрячется возле уборной. Как только я свистну, пусть сосчитает до десяти и начинает орать.

— А что орать-то?

— Да что угодно, ну «Помогите!», что ли.

— Ты слышал, Майк? — сказал Чернявый. Он снова был вожаком. Потом бросил взгляд в щелку между ставнями: — Т., он идет.

— Живо, Майк. Беги к уборной. Чернявый и вы все оставайтесь здесь, пока я не закричу.

— А ты куда, Т.?

— Не беспокойся. Я сам все устрою. Я же сказал, что устрою, верно?

Старый дохляк, прихрамывая, брел через выгон. Башмаки его были облеплены глиной, и он остановился у обочины, чтобы ее соскрести. Ему не хотелось натащить грязи в свой дом, одиноко темневший среди развалин и — так он думал — чудом избежавший гибели: взрыв пощадил даже стекло над дверью. Кто-то свистнул. Старый дохляк обернулся, остро вглядываясь в темноту. Свист всегда вызывал у него тревогу. Откуда-то, как будто из его сада, донесся детский крик. Потом со стоянки на улицу выбежал мальчик.

— Мистер Томас! — звал он. — Мистер Томас!

— Что случилось?

— Ради Бога, простите, мистер Томас. Тут одному из наших ребят приспичило, и мы подумали, вы ничего не будете иметь против, а вот теперь он не может оттуда выйти.

— Да о чем ты, мальчик?

— Он застрял у вас в уборной.

— А зачем он туда... Постой, я как будто знаю тебя?

— Вы показывали мне дом.

— Верно. Верно. Но это еще не дает тебе права...

— Скорей, мистер Томас. Он задохнется.

— Чепуха, ничего он не задохнется. Подожди, я занесу домой сумку.

— Дайте мне вашу сумку, я ее понесу.

— Нет, не надо. Я сам.

— Сюда, мистер Томас.

— Так в сад не пройти. Только через дом.

— Да что вы, мистер Томас, так пройти можно. Мы часто вот тут проходим.

— Вы часто тут проходите? — Ошарашенный, удрученный, мистер Томас плелся за мальчишкой. — Но кто вам... По какому праву...

— Вот, видите?.. Стена-то низкая.

— Еще не хватало мне в собственный сад залезать через стену. Чушь какая!

— А мы залезаем: одну ногу сюда, другую туда — и р-раз!

Мальчишка глянул вниз, протянул руку, и вот уже сумка мистера Томаса переброшена через стену.

— Отдай сумку! — потребовал мистер Томас. — Я позову полицию.

Из уборной снова донесся детский крик, потом еще и еще.

— Ваша сумка цела, мистер Томас. Смотрите. Одну ногу сюда, направо. Другую сюда, левее.

И мистер Томас перелез через стену в свой собственный сад.

— Вот ваша сумка, мистер Томас.

— Придется нарастить стену, — сказал мистер Томас. — Не дело это, чтобы вы, ребята, лазили сюда и бегали в мою уборную.

Он споткнулся, мальчишка вежливо поддержал его за локоть.

— Спасибо, спасибо, мой мальчик, — машинально пробормотал он.

В темноте снова раздался крик.

— Иду! Иду! — откликнулся мистер Томас. — Я не хочу быть придирой, — сказал он. — Я и сам был мальчонкой. Но все надо делать честь по чести. Пожалуйста, можете здесь играть по утрам в субботу. Я иногда даже рад приятной компании. Только чтоб все было честь по чести. Который-нибудь из вас приходит и спрашивает: «Можно?» Я отвечаю: «Можно». А другой раз скажу: «Нельзя» — это если я не в настроении. Вы войдете через парадное, а выйдете через черный ход. И нечего лазить через стену.

— Ой, ну вызволите же его, мистер Томас!

— В моей уборной с ним ничего не случится, — ответил мистер Томас. Он с трудом брел по саду, без конца спотыкаясь. — Ох, ревматизм у меня разыгрался! Как августовские праздники, так он разыгрывается. Мне нужно идти осторожней — тут камни вывалились. Дай-ка мне руку.

У дверей уборной он остановился.

— Ну, что там такое стряслось? — спросил он громко.

Ответа не последовало.

— Может, ему стало плохо, — сказал мальчишка.

— Этого еще не хватало в моей уборной. Эй, ты, вылезай! — крикнул мистер Томас и изо всех сил рванул дверь; она с легкостью поддалась, и он едва не упал. Чья-то рука сперва поддержала его, а потом с силой втолкнула в уборную. Он стукнулся головой о заднюю стенку и тяжело сел на пол. Сумка упала к его ногам. Та же рука просунулась внутрь и выхватила ключ. Дверь захлопнулась.

— Выпусти меня сейчас же! — закричал он, но услышал, как ключ повернулся в замке: его заперли. И сразу он сник, растерялся, почувствовал себя старым.

Чей-то голос негромко сказал через отдушину: