Грэм Грин - Наемный убийца

— Конечно, — насупился он, — ты теперь будешь злиться. Ты действительно предотвратила войну. Да, я не верил тебе, и я потерпел поражение. Думал, что всегда буду доверять... У нас уже было достаточно фактов, чтобы доказать твою правоту, а я считал это выдумкой. Теперь им придется взять свой ультиматум назад. У них нет выбора. — С глубокой ненавистью к газетной трескотне он добавил: — Это будет сенсация века, — и откинулся на спинку сиденья: лицо его было усталым и грустным.

— Ты хочешь сказать, — воскликнула она, все еще не веря, — что, когда мы приедем... мы сразу же можем пойти и пожениться?

— Ты согласна?

— Конечно! Хватаем такси и едем жениться.

— Да нет, не так все быстро делается. По закону нужно ждать три недели. А оплатить специальное разрешение мы не можем.

— А кто только что говорил про премию? — спросила она. — Пусть она пойдет на разрешение.

Они засмеялись. Казалось, они скинули с плеч тяжкий груз событий всех последних дней. Но тень Рейвена еще витала над ними. Если ему и суждено было остаться в памяти людей, то сейчас он вел свою последнюю, заранее обреченную на провал борьбу — борьбу против забвения.

— И все же, — сказала Энн и представила, как Рейвен, укрывая ее старым мешком, коснулся ее холодной как лед руки, — и все же я потерпела неудачу.

— Неудачу? — сказал Мейтер. — Да все просто прекрасно!

Но Энн казалось, что это ужасное чувство навсегда останется с нею, что оно постоянно будет омрачать любую ее радость; это было нечто такое, чего она не могла объяснить, — ее любимый никогда этого не поймет. Но по мере того, как с его лица сходило угрюмое выражение, ею снова овладевало сознание того, что она потерпела неудачу. Ее вина была неизгладима. От звуков его голоса это темное облачко унеслось прочь: оно испарилось под его огромной, неуклюжей и нежной рукой.

— Да все просто прекрасно!

Теперь, когда он понял, что произошло, он стал таким же молчаливым, как Сондерс. Ладно, пусть пошумят в газетах. Зато эта земля, которая проплывала сейчас за окном, будет жить в мире. Мейтер был родом из деревни: еще несколько мирных лет на этой земле — и больше ничего не нужно. Непрочность этой безопасности делала ее еще дороже. Кто-то жег под забором сухие сорняки. По темной тропинке возвращался с охоты фермер в старомодном цилиндре. Его лошадь артачилась, не желая прыгать через канаву. Небольшая деревенька с ярко освещенными окнами проплыла мимо, словно катер, увешанный фонариками: Мейтер успел заметить серую англиканскую церквушку. Как старый пес, который никогда не оставит своего угла, она припала к земле меж тисов и могил безымянных людей, умерших здесь за многие века. На деревянной платформе, мимо которой они пронеслись, носильщик читал бирку на рождественской елке.

— А ты говоришь — неудача! — сказал он.

Лондон пустил свои корни в ее сердце: темные поля и леса за окном были ей чужими, она отвернулась от окна и увидела счастливое лицо Мейтера.

— Ты не поймешь, — сказала она, все еще, хоть и слабо, защищая этот витавший над нею призрак. — Я все равно потерпела неудачу.

Но когда поезд по большому виадуку, под которым, как лучи огромной звезды, разбегались ярко освещенные невзрачные улочки с кондитерскими лавочками, методистскими часовнями, с разрисованными мелом мостовыми, подошел к Лондону, она обо всем забыла. И вот тогда она подумала: «Этому миру ничто не грозит» — и, протерев запотевшее окно, прижалась к нему лицом, глядя на этот мир с жадностью, нежностью и счастьем. Так девочка-подросток, лишившись матери, смотрит на осиротевшую семью, которую она должна поднять, не сознавая еще, насколько велика взятая ею на себя ответственность. Толпа ребятишек прошла с криками по улице: она не слышала их голосов, но поняла, что они кричат, потому что ощущала себя частью этой толпы; на углу какой-то человек продавал жареные каштаны, и казалось, это на ее лице играли отсветы пламени, вырывавшегося из его жаровни; кондитерские витрины были полны белых марлевых чулок, набитых дешевыми подарками.

— Вот мы и дома, — со счастливым вздохом сказала Энн.

Парфе (сладкое блюдо).

Салат из фруктов.

Горликс — солодовый напиток.

«История упадка и разрушения Римской империи» английского историка Э. Гиббона (1737—1794).

«Парижские развлечения» ( фр. ).

«Верность» — драма Джона Голсуорси.

Памятник жертвам первой мировой войны.

«Ракета» — паровоз, построенный Дж. Стивенсоном в 1829 г.

Теннисон Альфред (1809—1892) — английский поэт.

Суперинтендент — заместитель начальника полиции.

Кью — королевский ботанический сад в Лондоне.

Сенотаф — памятник в Лондоне, воздвигнутый воинам, погибшим во время первой мировой войны.

Уондсворт — тюрьма в Лондоне.

Мешок с дерьмом ( лат. ).

Глотка ( лат. ).

Клуб бизнесменов и деловых людей.

Сент-Джеймс — королевский дворец в Лондоне.

Всеобщая забастовка английских рабочих в 1926 г.

Гант — персонаж из исторической драмы Шекспира «Ричард II».

Хейг Дуглас — британский фельдмаршал, участник первой мировой войны.

Гинденбург Пауль фон (1847—1934) — фельдмаршал, начальник германского генерального штаба во время первой мировой войны.

На воровском жаргоне — деньги.

Имеются в виду карты таро — старинные цыганские гадальные карты.

Гай Фокс стоял во главе «Порохового заговора» 1605 г. День, когда заговорщики собирались взорвать здание английского парламента (5 ноября), широко отмечается в Англии сожжением чучела Гая Фокса.

Рэг — день студенческих проделок и шалостей, на которые не принято обижаться.

«Фарсалия» — историко-эпическая поэма римского поэта Марка Аннея Лукана (39—65) ( лат. ).

Мунк Эдвард (1863—1944) — норвежский живописец и график.

Мормоны — члены американской религиозной секты, у которых допускается многоженство.

Ротарианцы — последователи итальянского живописца Пьетро Ротари, писавшего в стиле рококо.

Монс — город в Бельгии.