Грэм Грин - Тайный агент

Глаз холодно блеснул за стеклом монокля.

— В высшей степени маловероятно, старина. Не сочтите меня за сноба, но у нас, знаете ли, бывает только самая лучшая публика. Вы наверняка ошиблись. Мисс Каллен подтвердит вам мои слова. — И добавил с наигранным безразличием: — Вы что, старые друзья с мисс Каллен?

— Нет, не сказал бы. Она весьма любезно согласилась подвезти меня из Дувра, и только.

— О, понимаю, — ледяным тоном одобрил администратор и проворно взбежал на верхнюю ступеньку. — Вы найдете мисс Каллен в ресторане.

Д. вошел в зал. Какой-то мужчина в свитере под горло играл на пианино, и женщина пела низким, полным тоски голосом. Деревянной походкой Д. прошел мимо стола, за которым сидел тот, другой.

— Что случилось? — спросила Роз. — Я уж решила, что вы от меня сбежали. Вид у вас такой, как будто вы повстречались с привидением.

С того места, где он сидел, был виден Л. — фамилия всплыла наконец в памяти. Он сказал негромко:

— На меня сейчас напали. Точнее говоря, пытались напасть... В туалете.

— Ну что вы все сказки рассказываете? — не выдержала Роз. — Напускаете на себя таинственность. Лучше закажите бутылочку «Три медведя».

— Пожалуйста. Но ведь я должен чем-то объяснить свое отсутствие.

— Да вы сами-то верите своим басням? — спросила она раздраженно. — Вы случайно не контуженый?

— Нет, не думаю. Просто я не очень приятный попутчик.

— Отчего же! Если бы вы только не чудили и не устраивали мелодраму. Я ведь вас уже предупреждала — терпеть не могу мелодрам.

— Тем не менее они иногда происходят в жизни. Видите: там сидит мужчина, за первым столиком от дверей. Пока что не смотрите на него. Я готов заключить с вами пари, что он смотрит на нас. Ну, как?

— Да, смотрит, но что из этого?

— Он следит за мной.

— А я могу объяснить это иначе. Он не сводит глаз с меня.

— Почему именно с вас?

— А потому, мой милый, что мужчины всегда на меня глазеют.

— Ах да, — сказал он торопливо. — Ну конечно, понятно.

Он откинулся в кресле и внимательно взглянул на нее: полные губы, нежная тонкая кожа. Он почувствовал неприязнь к лорду Бендичу — будь он ее отцом, он бы приструнил ее. Женщина на эстраде красивым низким голосом пела какую-то чушь о безответной любви:

Публика, отставив рюмки, жадно слушала, словно внимала настоящей поэзии. Даже Роз на минуту перестала есть. Их жалость к самим себе раздражала его — такой слабости давно уже не могли позволить себе его соотечественники по обе стороны фронта.

Песенка, очевидно, выражала дух времени в их понимании. Лично он предпочел бы тюремную камеру, руины после авианалета и врага у порога, чем такой «дух». Он задумчиво наблюдал за девушкой. Будь он помоложе, он бы сочинил в ее честь стихи, и, право, получилось бы получше этих.

— Песенка — дрянь, но почему-то трогает, верно? — сказала Роз.

К их столику подошел официант.

— Джентльмен, сидящий у дверей, просил передать вам вот это, сэр.

— Для человека, который только что сошел на берег, вы довольно быстро заводите друзей, — сказала Роз.

Он прочитал записку, короткую и деловую, хотя по ней невозможно было судить о подлинных намерениях ее автора.

— Вероятно, вы опять не поверите, — сказал Д., — но мне только что предложили две тысячи фунтов.

— Конечно не поверю; если бы предложили, вы бы мне рассказывать не стали!

— Я говорю правду. — Он подозвал официанта. — Скажите, не знаете ли вы, есть у этого джентльмена шофер, такой рослый детина, у которого что-то не в порядке с одним глазом?

— Сейчас выясню, сэр.

— Здорово вы играете, — сказала Роз. — Браво! Человек-загадка.

Не иначе как она уже опять перебрала.

— Если вы не будете проявлять умеренности, мы так никогда не доберемся до Лондона.

Официант вернулся и сказал:

— Да, сэр, это его шофер.

— Он левша, не правда ли?

— Ну, хватит, — сказала она. — Прекратите.

— Я не рисуюсь, — кротко сказал он. — И отнюдь не пытаюсь произвести на вас впечатление. События развиваются с такой быстротой, что я должен быть уверенным в правильности своих подозрений. — Он дал официанту на чай. — Верните джентльмену его записку.

— Будет какой-нибудь ответ, сэр?

— Ответа не будет.

— Почему не написать по-джентльменски: «Благодарю за предложение»? — спросила Роз.

— Не хочу давать ему образец моего почерка, он может его подделать.

— Сдаюсь, — сказала она. — Вы победили.

— И все-таки больше не пейте.

Певица испустила протяжный стон и смолкла, как выключенное радио. Несколько пар начали танцевать. Он сказал:

— Нам предстоит еще немалый путь.

— А куда торопиться? Мы всегда можем остаться здесь ночевать.

— Вы, конечно, можете, — сказал он, — но я так или иначе должен быть сегодня в Лондоне.

— Зачем?

— Мое начальство не поймет причины задержки в пути.

Он знал наверняка, что у них есть график его движения, и они заподозрят именно это — встречу с Л. и попытку подкупа. И никакие его завтрашние подвиги не переубедят их, что где-то на каком-то этапе он не продался врагу. В конце концов, всем есть своя цена, печально признал он. Неспроста вожди продают и перепродают свой народ. Но если единственная философия, которая вам осталась, — это чувство долга, то даже мысль о всеобщей продажности не собьет вас с пути.

Администратор, помахивая моноклем, пригласил Роз танцевать. Ну, теперь это на всю ночь, мрачно подумал Д., ее уже не удастся отсюда вытащить. Они медленно двигались под музыку. Администратор крепко прижимал Роз, растопырив пальцы на ее спине. Другую руку он засунул себе в карман, что Д. расценил как оскорбительный жест по отношению к партнерше. Администратор что-то доказывал Роз, то и дело поглядывая в сторону Д. Когда они приблизились, Д. уловил слово «осторожно». Девушка слушала внимательно, хотя ноги уже плохо ей подчинялись. Она была пьянее, чем он предполагал.

«Интересно, сменили ли колесо?» — подумал Д. Если машина готова, может быть, после этого танца он убедит ее ехать дальше.

Он встал и зашагал к выходу. Л. склонился над ломтем телятины, не отрывая глаз от тарелки, он резал мясо тонкими ломтиками — вероятно, скверно с пищеварением. Теперь Д. нервничал меньше, будто, отказавшись от денег, он получил весомое преимущество над своим противником. А шофер? Вряд ли он теперь еще раз полезет к нему.