Лев Мей - Стихотворения

И перечить не след другу милому;

Только обнял его крепко-накрепко,

И обоим глаза затуманила

Дорогая слеза молодецкая.

И уехал боярин Евпатий с дружиною…

Провожали удалого витязя

Горожане и люди посельные,

А почетные гости рязанские

Хлебом-солью ему поклонилися,

А молодки и красные девицы

Долго-долго стояли, задумавшись,

В теремах под окошком косящатым.

Даже свахи - и те подгорюнились,

Хоть ни ходу, ни следу им не было

Во дубовые сени Евпатьевы,

Во его во боярскую гридницу.

А сам витязь-то словно не ведает,

Какова есть на свете зазнобушка

И кручина - истома сердечная:

Подавай для него, что для ясного сокола,

Только вольный простор вкруг да около.

Отсидели столы гости званые;

Поезжане свой поезд управили;

Караваем князь Федор, с княгинею,

Со своей ненаглядной молодушкой,

Старшим родичам в пояс откланялся,

Помолился в соборе Заступнице

И поехал из стольного города

В свой удел…

На горе на обрывистой.

Над рекой Осетром, над излучиной,

Строен терем князь Федора Юрьича.

Бор дремучий кругом понавесился

Вековыми дубами и соснами,

Сполз с горы, перебрался и за реку,

Точно вброд перешел, и раскинулся

В неоглядную даль, в необъездную…

Зажил князь с молодою княгинею

В терему, что на ветке прилюбчивой

Сизый голубь с голубкою ласковой.

И уж так-то ласкала княгиня Евпраксия,

Так-то крепко любила милого хозяина,

Что и слов про такую любовь не подобрано.

А сама из себя - всем красавица:

И собольею бровью, и поступью,

И румяной щекой, и речами приветными.

Будет год по десятому месяцу -

Родила она первенца-княжича…

Окрестили его на Ивана Крестителя

И назвали Иваном, а прозвали Постником,

Для того что ни в середу княжич, ни в пятниц:

Не брал груди у матери…

Федор-князь,

На такой на великой на радости

В новоставленный храм Николая Святителя,

Чудотворца Корсунского, вкладу внес

Полказны золотой своей княжеской…

По рязанским лесам и по пустошам

Завелося под осень недоброе.

Кто их знает там: марево, али и - зарево?

Вот: встает тебе к небу, с полуночи,

Красный столп сполыньей беломорскою;

Вот: калякает кто-то, калякает…

По деревьям топор ровно звякает…

А кому там и быть, коль не лешему?

Нет дороги ни конному там и ни пешему…

Раскидали рассыльных - вернулися,

Говорят: "Нас вперед не посылывать,

А не то уж не ждать: со полуночи

Мы того навидались-наслышались,

Что храни нас святые угодники!..

Вы послушайте - что починается!..

От царя, от Батыя безбожного,

Есть на русскую землю нашествие.

Слышь: стрелой громоносною-молнийной

Спал он к нам, а отколе - незнаемо…

Саранча агарян с ним бессчетная:

Так про это и знайте, и ведайте…"

Было сказано… Следом и прибыли

Два ордынца, с женой-чародейницей,

Все ж к великому князю Рязанскому

И к другим князьям - Пронским и Муромским

"Так и так: десятиной нам кланяйтесь

С животов, со скотов и со прочего".

Снесся князь с Володимером-городом

И с другими, да знать уж, что втепоры

Гнев господен казнил Русь без милости:

Отступились со страхом и трепетом…

Ну, тогда старый князь князя Федора

Повещает, что вот, мол, безвременье…

"Поезжай ты с великим молением

И с дарами к нему, нечестивому…

Бей челом, чтоб свернул он с Воронежа

Не в Рязанскую землю, а в Русскую…

О хозяйке твоей озаботимся…"

Федор-князь и поехал…

И вот что случилося:

Ехал Нездила Прокшич с князь Федором

И за ними рязанские вершники, шестеро,

В стан Батыев… проехали островом

Подгородным; проехали далее,

Островами другими, немеренными,

И уж дело-то было к полуночи…

Все - сосняк, березняк да осинник… Промеж листвы

Издалека им стало посвечивать…

Едут по лесу, на свет, - прогалина:

Луг и речка; за речкой раскинуты

Сплошь и рядом шатры полосатые -

Стан и стан неоглядный… Кишма-кишат

Люди - не люди, нет на них образа божьего.

А какое-то племя проклятое,

Как зверье окаянное якобы…

Кто в гуне просмоленной, кто в панцире,

Кто в верблюжую шкуру закутался…

Узкоглазые все и скуластые,

А лицо словно в вениках крашено.

Шум и гам! Все лепечут по-своему;

Где заржет жеребец остреноженный,

Где верблюд всею пастью прорявкает…

Тут кобылу доят; там маханину

Пожирают, что волки несытые;

А другие ковшами да чашками

Тянут что-то такое похмельное

И хохочут, друг друга подталкивая…

Вдоль по речке топливо навалено

И пылают костры неугасные.

Сторожа в камышах притаилися…

Обокликнули князя и с Нездилой, -

Отозвались они и поехали

Через весь стан к намету Батыеву.

Всполошилась орда некрещеная:

Сотен с пять побежало у стремени…

Князь с боярином едут - не морщатся -

Меж кибиток распряженных войлочных;

Стременной Ополоница сердится,

А другие дружинные вершники

Только крестятся, в сторону сплевывая:

На Руси этой нечисти с роду не видано…

Закраснелась и ставка Батыева:

Багрецовые ткани натянуты

Вкруг столпа весь как есть золоченого.

Одаль ставки, а кто и при пологе,

Стали целой гурьбою улусники -

Все в кольчугах и в шлемах с ковыль-травой;

За плечами колчаны; за поясом

Заткнут нож, закаленный с отравою,

На один только взмах и подшептанный.

Князя в ставку впустили и с Нездилой.

Хан сидит на ковре; ноги скрещены;

На плечах у него пестрый роспашень,

А на темени самом скуфейка парчовая.

По бокам знать, вельможи ордынские,

Все в таких же скуфейках и роспашнях…

Стал челом бить ему, нечестивому,

Федор-князь, а покудова Нездила

Подмигнул одному из приспешников

И отвел его в сторону.

Молит князь:

"Не воюй-де, царь, нашей ты волости,

А воюй что иное и прочее:

С нас и взять-то прийдется по малости,

А что загодя вот - мы поминками

Кой-какими тебе поклонилися".

Хан подумал-подумал и вымолвил:

"Подожди: я теперь посоветуюсь…

Выйди вон ты на время на малое -

Позову…"

Вышел Федор-князь - позвали…

Говорит ему хан: "Согласуюся

И поминки приму, только - знаешь ли? -

Мало их… (Толмачами взаимными

Были Нездила с тем же ордынцем подмигнутым.)

Мало их, - говорит князю Федору

Царь Батый,- а коль хочешь уладиться,

Дай красы мне княгинины видети".

Помертвел Федор-князь сперва-наперво,

А потом как зардеется:

"Нет, мол, хан!

Христианам к тебе, нечестивому,

Жен на блуд не водить, а твоя возьмет,

Ну, владей всем, коль только достанется!"

Разъярился тут хан, крикнул батырям:

"Разнимите ножами противника на части!.."