Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2)

— Черт возьми, сэр, — вскричал майор, развеселясь, — а я вас прочил в мужья мисс Лоре.

— Черт возьми, мистер Шеллоу, а я вам должен тысячу фунтов, — отвечал Уорингтон.

— Почему тысячу? Всего двадцать пять, — не понял майор, и Джордж рассмеялся.

Что до Элен, — то она, не помня себя от радости, бросилась целовать ему руки, приговаривая: "Бог вас благослови, мистер Уорингтон, бог вас благослови!" — а потом подбежала к Пену и упала в его объятия.

— Да, матушка, — сказал он, взволнованно и нежно прижав ее к груди и от души ее прощая. — Я не виноват, а моя милая, дорогая матушка зря меня обидела.

— О да, дитя мое, я была неправа — благодарение богу, я была неправа! — шепнула Элен. — Пойдем, Артур… не здесь… я хочу просить прощения у моего сына и… и у бога, хочу благословить тебя, мой мальчик.

Он увел ее, бережно поддерживая, к ней в спальню и затворил за собою дверь, под взглядами трех растроганных молчащих свидетелей этого примирения. Навсегда, на всю жизнь запомнились молодому человеку звуки этого голоса, нежно лепетавшего у его уха, — взор этих глаз, сияющих неизъяснимой любовью, — дрожь ласковых губ, подернутых скорбной улыбкой. В минуты счастья и в часы испытаний и горя, в пору успехов и добрых дел, образ матери склонялся к нему и благословлял его взглядом, исполненным небесной чистоты и жалости, каким она смотрела на него, когда еще была с ним; когда, перед тем как покинуть его, она уже казалась ангелом, преображенная, освященная своей любовью. Вознесем же смиренную благодарность за эту любовь, величайшее благо и чудо, дарованное нам отцом небесным.

Уже взошла луна; сколько раз Артур вспоминал, как она озаряла бледное, ясное лицо его матери. В их словах — вернее, в его словах, потому что она едва могла говорить, — впервые за много лет было столько нежности и доверия. Он снова был тем искренним, прямодушным мальчиком, каким она любила его в далекие дни его детства. Он рассказал ей всю правду о том, что, по злосчастному недоразумению, причинило ей столько горя, — как он старался бежать от соблазна и как благодарен судьбе, что нашел в себе силы побороть его. Он никогда не обидит эту девушку, никогда; и не уронит свою честь, не ранит чистого сердца матери. Угроза вернуться к Фанни вырвалась у него в минуту отчаяния и гнева, теперь он в этом раскаивается. Больше он ее не увидит. Но Элен сказала — нет, он должен с ней повидаться… это она, его мать, повинна в гордыне… и ей хотелось бы что-нибудь подарить Фанни Болтон… она просит у своего мальчика прощения за то, что вскрыла письмо… она сама напишет этой девушке, если… если успеет. Бедняжка! Как ей было не влюбиться в ее Артура? И Элен снова целовала его и благословляла.

Часы пробили девять, и Элен напомнила сыну, что, когда он был маленький, она приходила в этот час к нему в детскую и слушала, как он читает "Отче наш". И снова, в последний раз, Пен, упал на колени подле матери и сквозь слезы произнес молитву, которой научило нас Божественное Милосердие и которую с тех пор уже двадцать веков повторяют миллионы смиренных грешников. На последних словах голова матери склонилась к сыну, руки обвились вокруг его шеи, и они вместе произнесли "во веки веков. Аминь".

Спустя немного времени, каких-нибудь четверть часа, Лора услышала, что Артур зовет ее. Она бросилась в спальню. Молодой человек все еще стоял на коленях, держа руку матери в своей. Голова Элен была запрокинута, лицо белело в лунном свете. Пен оглянулся, в глазах его был ужас.

— Лора, помоги, — сказал он. — Она в обмороке… она…

Лора вскрикнула не своим голосом и рухнула к ногам Элен. На ее вопль в комнату сбежались Уорингтон, майор Пенденнис, слуги. Святая женщина была мертва. Последним чувством, испытанным ею на земле, была радость, отныне вечная и неомрачаемая. Нежное сердце больше не билось — кончились для него тревоги и сомнения, боль и горе. До последней минуты оно жило любовью; и последним вздохом Элен было благословение.

Опечаленные друзья поспешно отбыли на родину, и Элен похоронили в Клеверинге рядом с мужем, в старой церкви, где она так часто молилась. Лору на время приютил у себя пастор Портмен, и он же прочел заупокойную службу по "дорогой усопшей сестре нашей", сам задыхаясь от слез среди своих плачущих прихожан, собравшихся у могилы Элен. Небольшое это было сборище — мало кто любил вдову или вспоминал о ней после ее смерти. Разве чуть больше, чем о монахине в монастыре, знали люди об этой тихой, благочестивой женщине. Перекинулись несколькими словами бедняки, которым она по доброте своей помогала; посудачили клеверингские кумушки, — одна сообщила, что соседка их умерла от болезни сердца, другая прикинула, сколько после вдовы могло остаться имения, третья полюбопытствовала, будет ли Артур жить в Фэроксе или сдаст дом внаймы, да высказала предположение, что ему ненадолго хватит отцовского наследства, вот и все, и к следующему базарному дню никто, кроме считанных близких людей, о ней уже не помнил. Хотелось бы вам, чтобы о вас горевали на два месяца дольше? И представляется ли загробная жизнь менее одинокой, если наше имя, когда мы "сошли в молчание", еще звучит некоторое время по сю сторону могилы и человеческие голоса еще говорят о нас?.. Она ушла из мира, чистая душа, которую лишь двое-трое знали и любили. Зияющую пустоту она оставила в сердце Лоры, — ее любовь так много значила для девушки, которой теперь осталось только хранить благоговейную память о ней. "Я рад, что она перед* смертью меня благословила", — сказал Уорингтон Пену; а сам Артур, полный смиренного изумления перед такой безграничной любовью, едва осмеливался молить всевышнего сделать его достойным этой любви, хоть и чувствовал, что у него есть теперь на небесах святая заступница.

Все денежные дела миссис Пенденнис оказались в полном порядке, — небольшое имущество, которым она до сих пор управляла от имени сына, хоть сейчас могло быть передано наследнику. Как выяснилось из найденных в ее секретере записей, она давно знала, что сердце ее подтачивает серьезная болезнь, чувствовала, что конец наступит внезапно, и молила бога дать ей умереть на руках у сына.

Артур и Лора без конца вспоминали ее слова, и он со стыдом убеждался, насколько больше его она помнит и насколько сильнее его любила покойницу. Он целиком доверил Лоре все распоряжения, которые Элен могла бы отдать перед смертью: кому из бедняков оставить вспомоществование, кому и что завещать на память. Они вместе завернули и увязали чашу, которую вдова от благодарного сердца предназначила доброму доктору Бальзаму, и отослали ему в Лондон; пастор Портмен получил серебряный кофейник, который ей всегда подавали; а Уорингтон — брильянтовое кольцо с прядкой ее волос.