Тарас Шевченко - Автобиография. Дневник. Избранные письма и деловые бумаги

Своего поклонника В. Н. Погожева… — Василий Николаевич Погожев (1802–1859), инженер. В начале сороковых годов Шевченко бывал у него в доме на музыкальных собраниях («Исторический вестник», 1893, № 8).

Проводил в Петербург доктора Кутерема. — Речь идет о враче Дмитрии Ивановиче ван Путерене. В марте 1859 г. Шевченко встретился с ним снова в Москве.

Бенефис милочки Пиуновой… — О бенефисе Е. Б. Пиуновой Шевченко написал статью в «Нижегородских губернских ведомостях», 1858, № 5, сс. 17–18. См. «Приложение» в наст. томе.

Посетил меня сегодня Яков Лазаревский. — Яков Матвеевич Лазаревский (1829–1880) был чиновником удельного ведомства, по обязанностям службы много ездил по России.

О грустном Екатеринославском восстании 1856 года… — Движение крестьян в Екатеринославской и Херсонской губерниях, вызванное убеждением крестьянства в близившемся уничтожении крепостной зависимости и стихийно распространившимися слухами о том, что «в Перекопе, в золотой палатке, сидит царь и всем пришедшим раздает волю, а неявившиеся или опоздавшие остаются попрежнему в панской неволе» («Исторический вестник», 1901, № 4, с. 265). «Крестьяне Екатеринославского и Верхнеднепровского уездов Екатеринославской губернии и Херсонского, Бобринецкого, Александровского и части Елисаветградского уездов Херсонской губернии почти поголовно со всем своим имуществом и хозяйством поднялись с насиженных своих мест и пошли за волей в Крым» (там же). Крестьяне захватывали с собою скот и хозяйственное имущество; в ряде случаев экспроприировали помещичье имущество. Движение было подавлено большой военной силой в середине июля 1856 г. Называя движение «грустным», Шевченко имел в виду также то, что тысячи крестьян поднялись с насиженных мест и в конце концов совершенно разорились.

Про своего соседа и родственника Н. Д. Белозерского.. . — С Н. Д. Белозерским Шевченко познакомился в начале 1847 г.

«Дочь второго полка» — комическая опера итальянского композитора Доницетти (1797–1848). Замечание Шевченко о том, что опера должна была нравиться «покойному нашему Тормозу», то есть Николаю I, основано на том, что в ней крайне идеализирована полковая жизнь.

Старуха Шмитгоф — Эвелина Карловна Шмитгоф (1830–1860) была тяжело больна туберкулезом, поэтому она и показалась поэту старухой, хотя ей было неполных 28 лет.

Получил письмо от Кулиша и от М. Лазаревского. — О письме Кулиша см. выше, примечание к записи 4 января 1858 г. Письмо Лазаревского сообщало о выполнении некоторых поручений поэта, об общих их знакомых (в частности, о Льве Жемчужникове, А. И. Толстой).

Николай Петрович Болтин… — Воспоминания современников действительно рисуют его убежденным противником крепостного права; см. В. И. Глориантов, Нижний-Новгород былого времени («Русский архив», 1907, № 1, сс. 287–289).

Любимая и многоуважаемая Екатерина Борисовна… — письмо вписано в «Дневник» посторонней рукою, можно предполагать — М. А. Дороховой; возможно, что ею оно и сочинено.

Получил письмо от М. С. Щепкина. — Письмо это не сохранилось; оно было ответом на письмо поэта 15–17 января 1858 г.

Взял у меня «Губернские очерки» и несколько ливрезонов Гогарта. — Возможно, что у Шевченко оказались серии гравюр Вильяма Гогарта (1697–1764), английского живописца и гравера, изображавшего нравы и пороки современного ему английского буржуазного и аристократического общества («Жизнь кутилы», «Жизнь падшей женщины», «Брак по моде», «Плоды прилежания и лености» и др.).

Драма «Парижские нищие»… — Переводная мелодрама Ф. А. Бурдина (1856), о ней Шевченко упоминает в своей рецензии.

Встретил… некоего г. Шумахера. — П. В.Шумахер (1820–1891), поэт, сатирик, живший в эти годы в Нижнем-Новгороде. Познакомился с ним Шевченко, по всей вероятности, в Петербурге, в начале 40-х годов.

Привез с собою 4 № Колокола. — Герценовский «Колокол» начал выходить с 1 июля 1857 г. каждые две недели. Трудно, таким образом, установить, какие именно номера видел поэт в Нижнем-Новгороде.

Получил письмо от кошового батька… — В письме Я. Г. Кухаренко рассказывал о своей поездке в Одессу, о том, как при встречах со знакомыми заговаривал о Шевченко: «и любят же тебя на Украине, братец». В заключение письма Кухаренко писал: «Не бросай этого дела, то есть не оставляй писать. Погасила проклятая беда костер твоего таланта, но повеял благоприятный ветерок, смел золу, нашел искорку, еще не погасшую, и стал раздувать огонь, — гляди, он и вспыхнет пожаром. Поплюй на колки и смело настраивай кобзу, а потом играй, как играл прежде».

И. А. Усков… пишет, что у них все обстоит благополучно. — В письме Ускова (7 января 1858 г.) содержалось также разъяснение истории с задержкой поэта в Нижнем-Новгороде. «Как я рад, добрейший Тарас Григорьевич, — писал Усков, — что вы догадались остаться в Нижнем-Новгороде и сождать там результата решения из Оренбурга. Я второпях забыл вам вложить письмецо, а главное, сумневался, чтобы моя бумага застала вас в Нижнем. Этот скотина Михальский, заведывающий в отсутствие Львова батальоном, наплел галиматью насчет вашего увольнения и через это подверг меня большим неприятностям… Я теперь рад по крайней мере, что вы не потребованы в Оренбург и можете пользоваться свободою ехать куда угодно».

Какую-то мою Пустку… — Имеется в виду стихотворение Шевченко «Зачаруй меня, волшебник» (см. т. 1 наст. изд.).

М. С. Щепкин с сокрушением сердца пишет мне… — Большая часть письма посвящена устройству Пиуновой. Как видно, «практическое» семейство молодой актрисы решило извлечь наибольшую выгоду из ходатайства за нее знаменитого актера и прославленного поэта, — они предъявили такие условия, каких не ставили и заслуженные актеры. «Представь, — пишет Щепкин, — что если по приезде в Харьков она сделает дебют, и дирекция или из расчетов, или по близорукости не найдет того, что мы находим, тогда она просто скажет, что не может дать ей такого жалованья, а не угодно ли ей остаться на таком жалованье, которое она ей предложит: каково тогда будет ее положение? Конечно, твоей восторженной поэзии и не приходит это в голову, а в действительности это очень, очень может быть. Ради бога, извести поскорей, как мне поступать?» Очень деликатно, но вместе с тем настойчиво указывает Щепкин на необходимость Пиуновой учиться много и упорно, не заявляя преждевременных требований: «Гораздо лучше соразмерять жизнь свою по средствам, и учиться, и учиться!.. А время все сделает. Я все знаю это по опыту: я в Полтаве получал 2 тысячи ассигнациями, без бенефиса, а у меня было 16 человек семейства? Конечно, я ел только борщ да кашу; чай пили вприкуску, а, право, мне было хорошо…» В заключение письма, так же сердечно, с громадной деликатностью и болью пишет старый актер о «безалаберном и нетрезвом существовании» своего друга. «Не вытерплю, — скажу! Ты, кажуть, дуже кутнув трохи? Никакая пощечина меня бы так не оскорбила. Бог тебе судья! Не щадишь ты ни себя, ни друзей твоих. Погано, дуже погано. Не набрасывай этого на свою натуру и характер. Я этого не допускаю: человек тем и отличается от животных, что у него есть воля. Пантелей Иванович до 60 лет кутил, а потом воля взяла верх, и он во всю жизнь не поддавался этой кутне. Не взыщи за мои грубые слова. Дружба строга, а ты сам произвел меня в друзья, и потому пеняй на себя. А все-таки целую тебя без счету и твою бороду».