Уилки Коллинз - Муж и жена

Она мягко пожала его руку, давая понять, что слышит его, и направилась к Джеффри. В тот же миг между ними, стремительно вскочив с места, возникла Бланш и обвила руками шею Анны.

— Анна! Ах, Анна!

Слезы хлынули из ее глаз ручьем, спазмы сдавили горло. Анна мягко развела обхватившие ее руки, мягко подняла голову, беспомощно поникшую у нее на груди.

— Впереди лучшие дни, любовь моя, — сказала она. — Обо мне не думай.

Она поцеловала подругу, взглянула не нее, еще раз поцеловала и передала в руки мужа. Арнольд вспомнил, что она сказала при расставании в Крейг-Ферни, когда они пожелали друг другу спокойной ночи. «Не думайте, что вы протянули руку помощи неблагодарной женщине. Возможно, когда-нибудь я это докажу». Слова благодарности и восхищения столкнулись в нем, борясь за право прозвучать первыми, — и дар речи подвел его.

Анна мягко склонила голову в знак того, что понимает его. Потом проследовала дальше и остановилась возле Джеффри.

— Я здесь, — сказала она ему. — Каковы будут ваши желания?

Отвратительная улыбка рассекла его тяжелые губы. Он протянул руку.

— Миссис Джеффри Деламейн, — сказал он. — Вам пора домой.

В мозгу сэра Патрика живо вспыхнула картина, нарисованная ему Анной всего два дня назад: одинокий дом, отрезанный от мира высокими стенами; зловещая фигура немой хозяйки с окаменевшим взором, одичавшей на безлюдье.

— Нет! — выкрикнул он, потрясенный видением и не в силах совладать с собой. — Не бывать этому!

Джеффри невозмутимо стоял и ждал, не опуская руки. Бледная, преисполненная решимости, Анна гордо подняла голову и, собрав все мужество, на миг ее покинувшее, взяла протянутую руку Джеффри.

Он повел ее к двери.

— Пусть Бланш обо мне не тревожится, — просто сказала она Арнольду, проходя мимо. Далее они миновали сэра Патрика. Сочувствие к ней снова заставило его пренебречь всеми прочими соображениями. Он вскочил на ноги и преградил путь Джеффри. Тот остановился и впервые удостоил сэра Патрика взглядом.

— Закон велит ей следовать за мужем, — сказал он. — Закон запрещает вам разлучать мужа и жену.

И это было правдой. Правдой абсолютной и неоспоримой. Закон благословил принесенную Анной жертву с неопровержимостью, с какой прежде благословил на жертву ее мать. Пусть он ее забирает — во имя морали! Пусть она потом выпутывается сама если сможет, — в интересах добродетели!

Ее муж открыл дверь. Мистер Мой положил руку на плечо сэру Патрику. Леди Ланди, капитан Ньюэнден, адвокат из Лондона — все поднялись со своих мест, охваченные — в кои веки — единым порывом, оглушенные — в кои веки — одним раскатом грома. Их примеру, поддерживая жену, последовал и Арнольд. В какое-то незабываемое мгновение Анна оглянулась и окинула взглядом их всех. Потом она и ее муж пересекли порог. Вместе сошли по ступеням. Было слышно, как открылась и снова закрылась входная дверь. Они ушли.

Свершилось, во имя морали. Свершилось, в интересах добродетели. Свершилось, в эпоху прогресса, при самом идеальном правительстве на поверхности земли.

— Его светлость опасно болен, сэр. Ее милость никого не принимает.

— Соблаговолите передать эту карточку леди Холчестер. Я должен поговорить наедине с ее милостью и сообщить нечто важное — в интересах ее младшего сына. Дело не терпит отлагательств.

Этот разговор происходил между дворецким лорда Холчестера и сэром Патриком Ланди. После завершения разбирательства в Портленде не прошло и получаса.

Дворецкий с карточкой в руках продолжал колебаться.

— Если я выполню вашу просьбу, — сказал он, — как бы мне за это не поплатиться.

— Вы наверняка поплатитесь, если не выполните мою просьбу, — возразил сэр Патрик. — Заявляю вам прямо — дело слишком серьезное, тут не до шуток.

Тон, каким были произнесены эти слова, возымел действие. Дворецкий поднялся наверх с докладом.

Сэр Патрик остался ждать в холле. Он мог зайти в одну из гостиных, но не хотел продлевать ожидание пусть даже на минуту. Счастье Анны принесено в жертву — и тут ничего нельзя было поделать. А вот позаботиться о ее личной безопасности — сэр Патрик был твердо убежден, что она под угрозой, — сослужить Анне эту службу он мог. В семейной жизни ей предстояло играть крайне рискованную роль — быть неустранимым препятствием между Джеффри и миссис Гленарм, и в этом смысле ее участь вряд ли удастся облегчить. Но возможно другое — помешать ей стать невинной причиной финансового краха Джеффри, а это произойдет, если из-за нее отец не захочет мириться с сыном. Полный решимости испробовать все средства, чтобы помочь Анне, сэр Патрик позволил Арнольду и Бланш самим отправиться в его лондонскую резиденцию и даже не стал тратить время на прощание с лицами, участвовавшими в разбирательстве. «От того, чего я добьюсь для нее в Холчестере, может зависеть ее жизнь!» С этим убеждением он отбыл из Портленд-плейс. С этим убеждением он и велел доложить о себе леди Холчестер и сейчас ждал, каков будет ее ответ.

На лестнице появился дворецкий. Сэр Патрик шагнул ему навстречу.

— Сэр, ее милость готова уделить вам несколько минут.

Дверь комнаты наверху открылась, и перед сэром Патриком предстала мать Джеффри. Он успел лишь отметить, что она до сих пор удивительно хороша собой и принимает своего гостя с любезностью и учтивостью, что подразумевало (в данных обстоятельствах) внимание к его интересам за счет своих собственных.

— Сэр Патрик, вы хотите мне что-то сказать о моем втором сыне. Вся моя душа исстрадалась. И если вы пришли с плохими новостями, я сделаю все, чтобы снести их достойно. Лишь прошу вас, сэр, зная вашу доброту, не ходите вокруг да около.

— Мне будет легче сделать мой визит менее болезненным для вашей милости, — ответил сэр Патрик, — если вы позволите задать один вопрос. Известно ли вам о препятствии на пути к предполагаемому браку между мистером Джеффри Деламейном и миссис Гленарм?

Даже столь отдаленный намек на Анну привел к зловещей перемене в настроении леди Холчестер, перемене к худшему.

— Да, я слышала об этом препятствии, — ответила она. — Миссис Гленарм — моя близкая подруга. Она рассказала мне, что некая Сильвестр, наглая авантюристка…

— Прошу меня извинить, ваша милость. Но вы сейчас жестоки и несправедливы к женщине, благородней которой я еще не встречал.

— Сэр Патрик, я не собираюсь вдаваться в причины вашего восхищения этой женщиной. Ее поведение с моим сыном, повторяю, есть поведение наглой авантюристки.

Услышав это, сэр Патрик понял, что поколебать ее предвзятое отношение к Анне — дело в высшей степении безнадежное. И решил немедленно открыть ей правду.