Жан Жионо - Гусар на крыше

— Нет, — ответил Анджело, — мы наткнулись на славных людей, которые больше не боятся жандармов. А это гораздо хуже. Они вам, глазом не моргнув, голову отрежут. А сразу не выйдет, так по новой примутся.

Они связали вещи в узел. Анджело краем глаза наблюдал за домами. Аромат сражения, где ему не грозило ничего, кроме выстрелов, веселил его. Он говорил себе: «Если тут что-то кроется, то вот сейчас, когда мы собираемся уезжать, все станет ясно».

Действительно, дверь открылась, и появившийся на пороге мужчина сделал несколько шагов вперед. В руках у него было ружье. Другие двери тоже открылись, вышли мужчины, женщины и даже старик. Но ружье было только у одного, и, прежде чем он успел его вскинуть, Анджело был уже перед ним и целился в него из двух пистолетов. Все остановились как вкопанные.

Снова стал слышен прибой ветра.

Гораздо больше, чем пистолеты (а молодая женщина тоже держала свои пистолеты в руках, но на нее они почти не обращали внимания), этих людей поразила и напугала поза Анджело.

Крестьяне видели, что он просто наверху блаженства. Он не защищался, он нападал, и с редкостным азартом. Под мышкой у него была его маленькая сабля.

— Встаньте позади меня, — громко сказал он молодой женщине. И, сделав два шага навстречу группе крестьян, добавил:

— Если они только шелохнутся, сделайте одолжение, шлепните этих двоих с палками справа от меня. А я займусь теми, что стоят напротив. Бросай ружье, бросайте палки. И отходите к стене.

Он продолжал идти прямо на них, и они отступили. Но ни палок, ни ружья не бросили. И вдруг грохнул пистолет молодой женщины. Выстрел был таким громким, что все тотчас побросали оружие и выстроились у стены; кроме одного мужчины, который упал. Но он тотчас поднялся и встал рядом с другими. Рука у него была пробита крупной дробью, а может быть, даже был оторван палец. Кровь струей стекала на траву.

— Перезаряжайте ваш пистолет, — холодно сказал Анджело, — я держу их.

И он, действительно, держал их, не говоря ни слова и даже не взглянув на раненого.

«Нужно, чтобы они усвоили…» — думал он.

— Готово, — торопливо сказала молодая женщина.

— Кому принадлежит лошадь, которая вчера утром боронила поле?

— Это мул, — ответил мужчина с ружьем.

— Оседлай его и выведи, — приказал Анджело. — Полина, следите за ним. Пока мы отсюда не уедем, и не уедем так, как нам этого хочется, никто не подойдет к раненому. Из него кровь хлещет, как из зарезанной свиньи, так что поторопитесь.

Оседланного мула привели очень быстро, и молодая женщина навьючила на него багаж. Анджело был в восторге. Наконец-то он мог забыть об этой таинственной и неуловимой холере, которая ни на минуту не выходила у него из головы. Здесь крестьяне были словно пойманные с поличным мальчишки. Но они наверняка еще не отказались от злых козней: это было видно по их лицемерным взглядам и физиономиям. Совершенно неожиданное для них требование отдать мула подогревало их мужество. Анджело крепко сжимал приклады пистолетов, готовый в любую минуту пустить их в ход.

— Есть одно средство, — сказал он себе, — и я им воспользуюсь.

Он произнес небольшую речь.

— Я, — сказал он, — не ворую. Хотя вполне мог бы это сделать. Мы были друзьями. Я заплатил вам за курицу, за овощи и даже за соль. Я угостил сигарой вашего шпиона. В том, что произошло, виноваты вы. Если бы я хотел бесплатно забрать вашего мула, а заодно и вас всех перестрелять, я бы шутя мог это сделать и был бы в своем праве. Мы можем всадить в вас четыре пули; как вы могли заметить, мадам умеет обращаться со своими игрушками. А теперь взгляните, что у меня под мышкой. Этим я вполне могу изрубить вас на мелкие кусочки и не упущу этой возможности, если хоть один из вас сдвинется с места. Я вам плачу за мула тридцать франков. Очень приличная цена. Впрочем, вам все равно не остается ничего другого, как согласиться. А кроме того, я должен вам сказать, что ваш префект — мой кузен, и если я останусь вами недоволен, то пришлю вам солдат. А потому я делаю то, что нравится мне, и вы не заставите меня плясать под вашу дудку. Я добавляю еще десять франков за ружье, которое, от греха подальше, я забираю с собой. Это составляет ровно два луидора, которые я вам брошу, как только мы выедем на дорогу. Мои пистолеты прекрасно бьют с пятнадцати шагов. Я вас предупредил.

Молодая женщина взяла мула под уздцы. И маленький отряд начал свое торжественное отступление. Были приняты все возможные меры предосторожности. Анджело шел задом, не спуская глаз с крестьян. Его речь явно произвела на них большое впечатление. С ними никто еще никогда так долго не разговаривал, глядя на них в упор, да еще с такими вескими доводами и аргументами. А кроме того, им не терпелось увидеть эти два луидора, тем более что теперь для этого не было необходимости идти в драку. И естественно, их занимал вопрос, сумеют ли они отыскать монеты в траве, куда этот тощий тип с горящими глазами всенепременно их зашвырнет.

Анджело постарался забросить монеты подальше от дороги, и тут же, прибавив шагу, они стали стремительно удаляться от деревни и вышли в поле.

— Давайте не будем сворачивать с дороги, — сказал он. — Она идет по открытому месту. Даже если им придет в голову нас преследовать, мы их увидим издали. А кроме того, их ружье у нас. Будем держаться поближе к Сен-Дизье. Это, кажется, небольшой городок, туда они не пойдут, так как там должны быть солдаты, да и вообще люди, которых они опасаются: нотариус, судебный пристав, крупные торговцы. Можете быть спокойны, в присутствии этих людей они не решатся на убийство. У них мы, во всяком случае, заполучили пол-экипажа. Все-таки приятнее идти, когда скотина тащит твой багаж. А когда вы устанете, то сможете сесть верхом.

Было три часа пополудни, погода по-прежнему была ясной. После получаса ходьбы они замедлили темп. На плато не было ни души.

— У нас в запасе еще один светлый час и два часа сумерек. Этого хватит, чтобы не спеша добраться до Сен-Дизье. А там посмотрим, обойти его стороной, что мне кажется благоразумным, или осторожно разведать обстановку. Во всяком случае, мне кажется, что холера здесь не слишком свирепствует.

— Не думаю, — ответила молодая женщина. — Я, конечно, не знаю, но наглость этих крестьян, по-моему, свидетельствует об обратном.

— Позвольте мне выразить вам свое восхищение. Вы перезарядили ваш пистолет с ошарашивающей быстротой.

— Именно ошарашить я и хотела. Нужно было, чтобы они считали нас сверхъестественными существами. Иногда это важнее порохового заряда. Кто мог заподозрить обман?

— Даже я не догадался. Впрочем, это меня не слишком удивляет, но было бы благоразумнее держать меня в курсе. На войне я люблю сам придумывать ловушки.