Ханс Фаллада - Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды...
- Название:Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды...
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Художественная литература
- Год:1990
- Город:М.
- ISBN:5-280-01198-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ханс Фаллада - Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды... краткое содержание
В первый том Собрания сочинений известного немецкого писателя Ханса Фаллады (1893–1947) входят два романа: «Маленький человек, что же дальше?» (1932) и «Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды…» (1934). Эти романы посвящены судьбам немецкой мелкой буржуазии, городского «дна». В них автор рассказывает о злоключениях «маленьких» людей в Германии накануне краха буржуазного демократизма и утверждения в стране фашистской диктатуры.
Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды... - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
У торцовой стороны письменного стола сидит молодая дама с блокнотом, рядом стоит пишущая машинка. Перед столом удобное кресло для посетителей, но Куфальта присесть не просят.
Пастор, не поднимая головы, перелистывает какие-то бумаги. Куфальт сразу узнает папку: это его дело, переслали сюда, значит, из Центральной тюрьмы.
Пастор не торопится. И на приветствие Куфальта буркает что-то неразборчивое.
Вот он открывает одну из страниц его дела и говорит, так ни разу и не взглянув на вошедшего:
— Вы — Вилли, то есть Вильгельм Куфальт, по профессии бухгалтер, были приговорены к пяти годам заключения за растрату и злостную подделку денежных документов…
— Да, — говорит Куфальт.
— Родом вы из хорошей семьи. Что вас толкнуло на этот путь? Женщины? Выпивка? Карты?
Пастор говорит с Куфальтом холодным, деловым тоном. Куфальту знаком этот тон. Человек, сидящий за письменным столом, не глядит на него, ему не нужно видеть человека по имени Куфальт, ему достаточно видеть его «дело». Куфальту знаком этот тон, знает он и чем этот разговор кончится, и поэтому уже весь дрожит: тот мир, из которого он только что вырвался, опять хватает его за горло, эти годы, эти пять лет не кончаются. Неужели им никогда не будет конца?!
Пусть зайденцопфы говорят с ним, каким угодно тоном, пусть беербоомы позволяют себе, что угодно, но этот пастор, он-то должен бы разбираться. Он не имеет права! Не имеет!
Куфальт не может унять дрожи, он чувствует, что бледнеет и холодеет, однако находит в себе силы спросить тем же тоном, каким с ним разговаривал пастор:
— Обязательно ли этой даме присутствовать при нашей с вами беседе?
Пастор Марцетус впервые отрывает глаза от бумаг и тяжелым безразличным взглядом упирается в лицо Куфальта.
— Фройляйн Мацке — моя секретарша. Через ее руки проходят все бумаги. Она в курсе всех дел.
— Приводилась ли она к присяге?
— Что это значит? Вы здесь не для того, чтобы задавать вопросы. Эта дама — моя служащая.
— Я спрашиваю, потому что не знаю, положено ли частным лицам знакомиться с моим делом.
— Фройляйн Мацке можно доверять.
— И тем не менее. Я не знаю, допускается ли это законом.
— Вы же сами видите, администрация тюрьмы переслала мне ваше дело.
— Она переслала его вам! Скажите, эта дама привлекалась ранее к уголовной ответственности?
Человек, сидящий за письменным столом, вздрагивает всем телом.
— Знаешь что, приятель…
— А спрашиваю я вот почему: если бы она была, так сказать, моим товарищем по несчастью, тогда, конечно, был бы другой разговор.
Воцаряется тишина. Потом пастор выдавливает из себя:
— Прошу вас, фройляйн Мацке, посидите в другой комнате.
Дама удаляется, Куфальт понуро стоит перед письменным столом.
— Тюремный священник характеризует вас не с лучшей стороны.
— Понятное дело, — поднимает голову Куфальт. — Потому что я собираюсь отказаться от веры.
— Это не имеет отношения к делу.
— Может, и имеет.
Пастор Марцетус заходит с другого бока:
— Не очень обнадеживает и отзыв господина Зайденцопфа о вашем поведении и трудолюбии.
— Я ничем не провинился.
— Вы постоянно вступаете в пререкания.
— Постоянно? Я только один раз позволил себе возразить, когда хотели, чтобы я целый день работал задаром.
— В вашем положении надо быть поскромнее.
— Скромным бываешь со скромными.
— Вы ничего не умеете делать. Почерк у вас отвратительный…
— Я не был писарем.
— Да и на машинке плохо пишете. Опечатка на опечатке, и к тому же медленно, ничего не успеваете.
— После долгой отсидки нужно время, чтобы опять втянуться в работу.
— Это все отговорки. Если умеешь печатать, никогда не разучишься, через два часа навык возвращается.
— Или нет, если на тебя давят пять лет тюрьмы.
— Большинство заключенных плохо владеют своим делом. Потому ничего и не достигли в жизни и ступили на неправедный путь.
— Может быть, господину пастору будет угодно взглянуть на мои аттестаты?
— Зачем? Мне известно, как вы теперь трудитесь. Настоящие мастера своего дела встречаются только среди тех арестантов, которые преступили закон в состоянии аффекта. Те, кто поднял руку на чужую собственность, никогда ничего не умели. На свободе настоящую работу всегда оценят по достоинству.
— И пять миллионов безработных — лучшее тому доказательство.
Темп обмена репликами все убыстряется. Упитанный пастор утратил свой нежный и здоровый цвет лица, он налился кровью и сделался багрово-красным. Куфальт, наоборот, побледнел, как полотно, лицо его нервно подергивается.
Помолчав, чтобы перевести дух, пастор злобно выпаливает:
— Думаю, лучше всего сразу передать вас в полицию…
Куфальт взрывается:
— Пожалуйста! Сделайте милость! Это и называется у вас заботой о бывших заключенных.
Но в голове у него стучит: «Это он не просто так брякнул, что-то про меня знает. И где я успел наследить? Вроде нигде. Но пастор не дурак, это ясно».
— За шесть часов, истекших от вашего освобождения из тюрьмы до прибытия в этот приют, вы успели присвоить чужую собственность.
— Я что-то украл? Ну, господин пастор, конечно, не станет возводить на меня напраслину. Священники не лгут. Но и я, по всей видимости, проспал тот момент, когда совершил кражу.
— Вы прибыли сюда, — говорит пастор, впиваясь глазами в лицо Куфальта, — имея в кармане на сто марок больше, чем вам выплатили при выписке из тюрьмы.
В голове Куфальта мысли с быстротой молнии сменяют одна другую, возможные варианты ответов возникают и тут же отвергаются, но рот сам собой открывается и произносит:
— Правильно! Я их, конечно, украл. Спрашивается только: у кого?
— Значит, вы не хотите дать никаких сведений относительно происхождения этих денег?
— А зачем? Раз господину пастору и без того известно, что я их украл.
— В таком случае я вызываю полицию. — Пастор протягивает руку к телефону, но трубку не снимает, как с удовлетворением отмечает про себя Куфальт.
— Звоните же, господин пастор, не стесняйтесь, — с напускным спокойствием подбадривает его Куфальт. — Мне что, я не против. Ваш коллега, пастор из Центральной тюрьмы, охотно расскажет вам о том, как было потеряно в тюрьме заказное письмо моего зятя. Или сам пастор, или главный надзиратель затеряли его. В этом ему придется признаться перед судом.
— Не понимаю, что вы мне тут рассказываете?
— Да так, разные истории из жизни, господин пастор. Однако многое, что записано в бумагах, нуждается в прояснении. Во всяком случае, стоит сообщить в тюрьму, чтобы они там осмотрели как следует решетку в моей камере, письмо привязано к ней.
— Я думал, письмо затерялось?
— А вашему коллеге посоветуйте впредь заглядывать и за подкладку конверта: деньги были спрятаны там. Моя сестра сунула их туда. Тайком!
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: