Жозе Эса де Кейрош - Семейство Майя

— Хотите продать мне все это, Крафт?

Тот, держа руки в карманах, даже глазом не моргнул и ответил:

— Сделайте милость, распоряжайтесь…

И они тут же договорились — на буксовой дорожке, среди цветущих гераней.

Крафт уступил ему свое собрание антикварной и современной мебели за две с половиной тысячи фунтов; он оставил себе лишь несколько редких вещей: они относились к эпохе Людовика XV и должны были стать частью его новой, более однородной коллекции. А поскольку в «Букетике» негде было разместить все это обширное собрание, Крафт сдал Карлосу на год дом в Оливаесе вместе с садом.

Затем они сели завтракать. Карлос ни секунды не думал об огромных затратах, которые он произвел лишь затем, чтобы предоставить этот дом на два оставшихся коротких летних месяца Марии Эдуарде, хотя она была бы рада простому коттеджу с маленьким садиком. Напротив! Проходя по комнатам и озирая их хозяйским глазом, он находил все слишком убогим для нее и уже замышлял отделать и обставить кое-что заново в согласии с более изысканным вкусом.

С какой радостью, покинув Оливаес, поспешил Карлос на улицу Святого Франциска, чтобы сообщить Марии Эдуарде о готовом принять ее чудесном загородном доме! Роза увидела с балкона, как он подъехал, и выбежала на лестничную площадку ему навстречу; он подхватил ее на руки и с торжествующим видом вошел в гостиную. Не в силах сдержать переполнявшее его ликование, он рассказал девочке, что скоро она переедет в деревню, где есть две коровы, и коза, и цветы, и деревья для качелей…

— Где это? Скажи, где это? — восклицала Роза, и ее глаза блестели, а личико расплылось в улыбке.

— Далеко отсюда… Нужно ехать в карете… А там видна река и лодки на ней. И въезжать нужно в большие ворота, а там собака на цепи.

Мария Эдуарда вошла в гостиную с Ниниш на руках.

— Мама, мама! — закричала Роза, подбегая к ней и тормоша ее. — Он сказал, что у меня там будут две козочки и качели… Это правда? Скажи, где это? Скажи… И мы скоро туда поедем?

Мария и Карлос молча пожали друг другу руки и обменялись долгим взглядом. Сидя у стола с Розой на коленях, Карлос рассказал о своей поездке в Оливаес… Хозяин дома готов сдать его теперь же, на этой неделе… И скоро она станет обладательницей прелестного жилища, прекрасно обставленного и весьма благотворного для здоровья…

Мария Эдуарда смотрела на него с удивлением и даже недоверчиво.

— Туда, вероятно, необходимо взять постельное и столовое белье…

— Там все есть! — радостно отвечал Карлос. — Почти все! Как в волшебных сказках… Дом освещен, вазы наполнены цветами… Нужно только сесть в карету и приехать.

— Еще необходимо знать, сколько эта райская обитель будет мне стоить…

Карлос покраснел. Он не предвидел, что зайдет речь о деньгах и она пожелает платить за дом, который для нее сняли… Тогда он открыл ей всю правду. Рассказал, что Крафт уже почти год искал покупателя для собранной им коллекции мебели и фаянса, а дом намеревался сдать; дедушка Карлоса и он сам не раз обсуждали между собой, не приобрести ли им собрание Крафта, чтобы довершить обстановку «Букетика» и обновить убранство Санта-Олавии; и вот Карлос наконец решился: ведь это дает ему счастливую возможность предложить ей дом на летние месяцы — и такой прелестный, удобный дом…

— Роза, пойди к мисс Саре, она тебя ждет, — сказала Мария Эдуарда после минутного раздумья.

Роза ушла, и Мария Эдуарда пристально взглянула на Карлоса.

— В случае если бы я не выразила желания поселиться за городом, вы бы не пошли на такие затраты…

— Я бы сделал то же самое… И все равно снял бы этот дом на полгода или год… Мне негде разместить коллекцию Крафта… Возможно, я не стал бы покупать постельное и столовое белье, обстановку в комнатах для прислуги… — И Карлос прибавил, смеясь: — Если вы захотите возместить мне убытки, мы обсудим это…

Она опустила глаза и задумалась; затем сказала:

— И все же не пройдет и нескольких дней, как ваш дедушка и ваши друзья узнают, что я поселилась в этом доме. И они, разумеется, поймут, что вы все это купили лишь для того, чтобы я там поселилась…

Карлос поймал ее взгляд, по-прежнему задумчивый и избегающий его. Он встревожился, ощутив, что она отделяет себя от той общности их интересов, с помощью которой он так стремился слить их жизни.

— Вы не одобряете моего поступка? Вы свободны выбирать…

— Как я могу не одобрять того, что делаете вы, того, что исходит от вас!.. Но…

Он подхватил, беря вновь ее руки в свои, его сердце ликовало:

— Никаких «но»! Мой дедушка и мои друзья будут знать, что у меня есть загородный дом, пока мне ненужный, который я сдал некой сеньоре. Если вы не против, мы посвятим во все это моего управляющего… Моя любимая! Если бы мы могли спрятать нашу любовь от всех людей, от их любопытных глаз и пересудов, какое это было бы счастье! Но это невозможно! Кому-нибудь всегда что-нибудь да откроется, даже если это будет всего лишь кучер, который каждодневно станет подвозить меня к вашему дому, или слуга, которому каждодневно придется отпирать мне дверь… Всегда найдется кто-нибудь, кто подметит тайные взгляды, кто догадается, куда я езжу в такие-то часы… В древности боги устраивались лучше: облако делало их невидимыми. Но мы не боги, к счастью…

Она улыбнулась.

— Сколько слов, чтобы обратить в свою веру уже обращенную!

И все умиротворяюще разрешилось в долгом поцелуе.

Афонсо да Майа отнесся крайне одобрительно к покупке Карлоса. «Это всё прекрасные вещи, — сказал он Виласе, — и они превосходно дополнят обстановку Санта-Олавии и «Букетика».

Зато Эга вознегодовал, называя поступок Карлоса «сумасбродством»; он был раздосадован этим тайным сговором, ведь к нему не обратились за советом! В особенности его разозлила догадка, что в этом неожиданном приобретении загородного дома кроется какая-то другая, гораздо более важная тайна в жизни Карлоса; и он, Эга, вот уже две недели живет с Карлосом под одной крышей, а тот так и не исповедался ему! Со времен их юношеской дружбы в Коимбре, в «Селасском замке», Эга привык быть светским духовником Карлоса; даже когда тот путешествовал, он не ленился посылать Эге «отчеты» о самых банальных любовных приключениях. Даже о романе с графиней Гувариньо, о чем Карлос вначале из деликатности умалчивал, Эга теперь был полностью осведомлен: он читал письма графини к Карлосу и даже знал, где находится дом ее тетки…

Но об этой тайне Эга не знал ничего и чувствовал себя оскорбленным. Он видел, что Карлос каждое утро отправляется с цветами на улицу Святого Франциска; он встречал его, когда тот возвращался оттуда, по выражению Эги, «ошалевший от восторга», наблюдал его счастливый покой, выражение его лица — серьезное и бездумное, ликующее и томное — такое выражение бывает только у человека, переживающего счастье взаимной любви… А Эга ничего не знал.