Огюст де Лиль-Адан - Будущая Ева [Ева будущего]

Гадали приложила платок к губам и пошла прочь неверной поступью.

Она шла по аллее к светящейся стеклянной двери, за которой бодрствовал Эдисон. Ее платье и мантилья мелькали между деревьями; потом она остановилась в полосе лунного света и повернулась к молодому человеку. Безмолвно прижав ладони к губам, она послала ему воздушный поцелуй, и в движениях ее было щемящее отчаяние. И тут, потеряв голову, лорд Эвальд ринулся к ней и с юношеской живостью обвил рукою стан ее, затрепетавший при его прикосновении.

— Призрак, призрак! Гадали! — проговорил он. — Твоя взяла! Разумеется, не велика заслуга с моей стороны предпочесть твое опасное чудо банальной и скучной подруге, которую послала мне судьба. Но пусть земля и небо судят о моем выборе как угодно! Я буду жить затворником вместе с тобою, сумрачный кумир! Я подаю в отставку, ухожу из мира живых — и пусть годы проходят!.. Ибо я убедился: если сравнить вас обеих, фантомом окажется живая!

Гадали как будто вздрогнула, потом, движением, в котором было бесконечное самозабвение, она обвила руками шею лорда Эвальда. Прерывистое дыхание волновало ей грудь, от нее веяло ароматом асфоделей; прическа ее вдруг распалась, и волосы свободно заструились по спине.

Неспешная и томная нега смягчила ее ослепительную и строгую красоту; казалось, она не в силах молвить слово! Склонив голову на плечо юноши, она глядела на него сквозь ресницы и улыбалась лучистой улыбкой. Обожествленная женственность, иллюзия, обретшая плоть, она разгоняла ночную тьму. Она как бы вдыхала душу возлюбленного, чтобы самой обрести душу; губы, чуть-чуть разомкнувшись, с трепетом льнули в девственном поцелуе к губам ее творца.

— Наконец-то! — проговорила она глухо. — О возлюбленный, так это ты!

Несколько минут спустя лорд Эвальд входил в лабораторию, ведя Гадали; его рука обвивала ее стан, лицо ее, строгое, бледное, словно в полуобмороке, по-прежнему лежало у него на плече.

Эдисон стоял, скрестив руки, перед большим, прекрасной работы гробом черного дерева; обе верхние створки были распахнуты, внутри гроб был обит черным атласом, и дно его точно воспроизводило очертания женского тела.

При виде этого гроба можно было подумать, что перед нами египетский саркофаг, достойный принять мумию какой-нибудь Клеопатры и усовершенствованный в духе нашего времени. Справа и слева, в пустотах, образуемых выпуклыми стенками, виднелись: дюжина лент из гальванизированного олова, напоминавших папирусы из захоронений, манускрипт, стеклянный жезл и другие предметы. Облокотившись на сверкающее колесо огромного генератора грома, Эдисон пристально смотрел на лорда Эвальда.

— Друг мой, — сказал юноша, остановившись (андреида, как будто опомнившаяся, неподвижно стояла рядом), — лишь полубог мог поднести смертному такой дар, как Гадали. Никогда ни в Багдаде, ни в Кордове не видывали калифы подобной рабыни! Ни одному магу не удавалось вызвать заклятьями такое виденье! И Шахразада никогда не решилась бы поведать о ней в «Тысяче и одной ночи» из боязни вселить сомнение в ум султана Шахрияра. Никакие сокровища не стоят этого шедевра. Вначале он вызвал у меня вспышку гнева, но восхищение взяло верх.

— Вы принимаете ее? — спросил физик.

— Я был бы воистину глупцом, если бы отказался.

— Мы КВИТЫ!— сказал Эдисон многозначительно, и с той же многозначительностью они пожали друг другу руки.

— Не отужинаете ли вы оба со мною, как в прошлый раз? — продолжал ученый с улыбкою. — Если хотите, мы возобновим ту же беседу: вот увидите, насколько ответы Гадали будут… несхожи с ответами ее прообраза.

— Нет, — отвечал лорд Эвальд, — мне не терпится стать пленником этой возвышенной загадки.

— Прощайте, мисс Гадали!.. — сказал Эдисон. — Будут ли вам вспоминаться иногда подземные покои, где мы с вами беседовали о человеке, которому предстояло пробудить вас ради тусклого бытия живых?

— О дорогой Эдисон, — отвечала андреида, склонив голову, — мое сходство со смертными никогда не дойдет до того, что я забуду своего творца.

— Кстати… а живая? — спросил Эдисон.

Лорд Эвальд вздрогнул.

— Право, я и забыл про нее, — сказал он.

Эдисон поглядел на юношу.

— Она только что отбыла, притом в прескверном расположении духа. Только вы ушли на прогулку, тут она и явилась, вполне проснувшаяся, и обрушила на меня такую словесную лавину, что мне было не расслышать ни словечка из того, что вы, вероятно, сказали друг другу. Амежду тем я привел в готовность новейшие механизмы, чтобы… несущественно: вижу, что Гадали с первого же мгновенья своей жизни сумела самостоятельно доказать, что достойна ожиданий, которые возлагают на нее будущие столетия. Впрочем, я и не беспокоился за нее, если уж говорить правду. Что же касается той, которая только что умерла в андреиде — по крайней мере для вас, — то мисс Алисия Клери уведомила меня со всей твердостью и определенностью, что «отказывается от этих новых ролей, потому что ей не запомнить всю эту заумь, и длинноты такие, что у нее мозг превращается в камень». Ее скромные ЖЕЛАНИЯотныне — «по здравом размышлении» — сводятся к тому, чтобы дебютировать просто-напросто в опереттах из ее репертуара: успех, которым она пользуется, выступая в этом жанре, успех уже вполне устойчивый , куда надежнее обеспечит ей постоянный интерес людей со вкусом. Что же касается ее статуи, то, поскольку вы должны выехать из Менло-Парка завтра утром, мне остается «всего лишь переправить статую в Лондон на ее имя»; она добавила даже, что «по поводу моего гонорара мне следует обратиться к вам, и я вправе требовать расчета по самой высокой расценке , поскольку с людьми искусства торговаться не следует». Засим мисс Алисия Клери распрощалась со мной, попросив предупредить вас (если вы нанесете мне визит), «что она ждет вас там, чтобы обо всем договориться». Так что по возвращении в Лондон вам остается, мой добрый друг, предоставить ей свободу, дабы она спокойно делала свою карьеру. Письмо с присовокуплением «княжеского» дара сообщит ей о вашем разрыве, и дело с концом. Что такое любовница? «Поясок да накидочка», — писал Свифт.

— Так я и собирался поступить, — сказал лорд Эвальд.

Гадали тихонько приподняла голову и пробормотала слабым и чистым голосом, таинственно улыбаясь и показывая взглядом на ученого: