Оливия Шрейнер - Африканская ферма

Незнакомец смотрел на его лицо, а не на резьбу, пряча под усами улыбку.

— Сдается мне, — мягко сказал он, когда юноша умолк, — что я вас понял. Попробую-ка связать все воедино. (Он улыбнулся.) В некоей долине жил охотник. (Он показал на фигурку в нижней части столба.) Каждый день отправлялся он охотиться в дремучие леса. Однажды вышел он на берег большого озера, и вдруг на него упала чья-то гигантская тень, и он увидел в воде чье-то отражение. Он поднял глаза к небу, но видение уже исчезло. Тогда им овладело неодолимое желание снова увидеть этот образ, и весь день он простоял в напрасном ожидании. Печальный и молчаливый, вернулся он домой. Все спрашивали, что с ним, а он не отвечал, погруженный в свои мысли. Тогда пришел к нему друг, и сказал он своему другу: «Сегодня я видел диковинную большую белую птицу с серебряными крылами. Она парила в сини небесной. И теперь в моей груди пылает огонь великий. Это было всего лишь отражение в воде, но с той минуты нет во мне иного желания, кроме как поймать ее».

Друг рассмеялся.

«Это играл на воде луч, или это была твоя собственная тень. Пройдет ночь — ты забудешь птицу», — сказал друг.

Но прошла ночь, и прошел день, и еще много-много дней, а охотник искал птицу в лесах, возле озер, в тростниковых зарослях, но никак не мог ее найти. И он перестал стрелять обычную дичь.

«Что с ним?» — спрашивали приятели.

«Он сошел с ума», — предположил один.

«Он хуже, чем безумец, — молвил другой, — он хочет видеть то, чего не дано видеть другим, чтобы все им восхищались».

«Тогда пусть остается один, мы ему не товарищи», — решили все.

И охотник остался один.

Однажды, когда он бродил в тени лесов, опечалясь сердцем, явился ему старец, и превосходил он ростом и силой всех сынов человеческих.

«Кто ты?» — спросил охотник.

«Я — Мудрость, — отвечал старец, — хотя иные зовут меня Знанием. Всю жизнь я прожил в этих долинах, но никто не увидит меня прежде, чем познает глубокую скорбь. Только омытые слезами глаза могут узреть меня, — только умудренные страданием могут услышать мой голос».

И охотник воскликнул:

«Ты живешь здесь исстари, скажи же: что за огромная птица парила надо мной в сини небесной? Меня уверяют, будто я видел сон или свою тень на воде».

Старец отвечал ему с улыбкой:

«Имя этой птице — Истина. Навсегда лишится покоя тот, кому она откроется, и до самой смерти будет стремиться к ней».

И охотник вскричал:

«О, скажи, где мне ее искать?»

«Ты еще недостаточно страдал», — отозвался старец и исчез.

И тогда охотник вынул из груди веретено воображения, намотал на него кудель своих желаний, стал сучить нить и, просидев всю ночь за работой, сплел сеть.

Утром он раскинул золотую сеть и рассыпал по земле несколько зерен Легковерия, которые достались ему от отца и которые он хранил в кармане. Они были похожи на белые грибы-дождевики, рассыпающиеся под ногой бурой пылью. И он сел и стал ждать, что будет. Первой в сеть попалась белая, как снег, птица с глазами горлицы. Она спела прекрасную песнь. «Богочеловек! Богочеловек! Богочеловек!» — повторялось в этой песне. Затем поймалась таинственная черная птица с печальными, прекрасными глазами, взгляд их проникал в самую душу. Пела она только одно: «Бессмертие! Бессмертие! Бессмертие!»

Охотник взял их обеих, потому что подумал: «Они прекрасны и должны быть одной породы с Истиной».

Потом прилетела еще одна птица, зеленая с золотым, и заверещала резким, пронзительным голосом, так кричат на рынке: «Воздаяние после смерти! Воздаяние после смерти!»

И он сказал:

«Ты не так прекрасна, и все же прекрасна», — и взял ее тоже.

Прилетели и другие, яркой расцветки, с приятными голосами, пока не склевали все зерна. Охотник поймал их всех, построил прочную железную клетку, которую назвал Новой Верой, и посадил туда их.

Люди плясали и пели вокруг него.

«О, счастливый охотник! — кричали они. — О, замечательный человек! О, прелестные птицы! О, восхитительные песни!»

Никто не спрашивал, откуда эти птицы, как их поймали, все только плясали и пели перед клеткой. И охотник ликовал. «Конечно же, Истина среди них, — говорил он себе. — Придет время линьки, она сбросит перья, и я увижу ее белоснежный лик».

Время шло, люди продолжали петь и плясать, но охотник загоревал. Он снова стал уединяться и горько плакать: желание познать Истину с новой силой охватило его. Однажды, когда он рыдал в одиночестве, к нему приблизился старец по имени Мудрость. И он рассказал ему все, что было.

Старец печально усмехнулся:

«Сколько людей пытались уловить Истину в свои тенета, но никому это еще не удавалось. Зернами Легковерия ее не приманить. Она без труда вырвется из сети желаний. В воздухе здешних долин она задохнется. Пойманные тобой птицы — из выводка Лжи, соблазнительно прекрасной, но Лжи. Они чужды Истине».

«Так что же мне — сидеть и ждать, пока огонь испепелит душу?» — горестно воскликнул охотник.

Мудрый старец отвечал:

«Послушай же. В воздаяние за твои слезы и страдания, я поведаю тебе то, что мне известно. Человек, отправляющийся на поиски Истины, должен навсегда покинуть долины Суеверия и Предрассудков. Пусть он сойдет на равнину Полного Отрицания и пусть живет там, не поддаваясь соблазнам. А когда займется заря, пусть он направится в страну Вечного Света. На пути ему встретятся горы Суровой Действительности, он должен преодолеть их, ибо Истина за этими горами».

«И тогда наконец он поймает ее?» — вскричал охотник.

Мудрость покачала головой и сказала:

«Нет, ему не дано ее увидеть, тем более ее поймать. Время для этого еще не настало».

«Значит, нет никакой надежды?» — воскликнул охотник.

«Иным случалось взбираться на эти горы, — отозвался старец. — Там среди голых скал счастливцы находили серебряное перо из крыла Истины… И будет так, — продолжал он, выпрямляясь и указывая вверх, — что в конце концов руки человеческие соберут достаточно таких перьев, чтобы свить из них нить, а из нити — тенета. В них-то и можно поймать Истину. Только Истиной можно уловить Истину».

«Я иду», — сказал охотник.

Но старец остановил его:

«Тогда запомни: покинувшему эти долины нет возвращения. Хоть семь дней и ночей проливай кровавые слезы, нога твоя больше не вступит в их пределы. И на том трудном пути, которым ты пойдешь, тебя не ждет никакая награда. Тобой должна руководить только любовь к Истине. Награда тебе Труд».

«Я иду, — молвил охотник, — подскажи только, какую тропу мне избрать в горах?»

«Я — дитя знаний, накопленных человечеством, и хожу только проторенными дорогами. Там же, в горах, побывали лишь немногие, и каждый сам прокладывал себе путь, на свой страх и риск, ведь мой голос туда не достигает. Я могу только следовать за таким смельчаком, но не быть проводником ему».