Кальман Миксат - ИСТОРИЯ НОСТИ-МЛАДШЕГО И МАРИИ TOOT

глазами повезло и с другими, ибо все вдруг забегали, засновали, и с быстротой молнии разнеслась весть, что составляется кадриль. Это всех воодушевило, у всех поднялось чувство собственного достоинства. Каждый вырос в своих глазах, почувствовал себя более знатным, разумеется, кроме тех девиц, которые не умели танцевать кадриль и теперь испытывали жестокие угрызения совести, вспоминая разные моменты своей жизни, когда могли бы научиться этому изысканному танцу.

Распорядители лихорадочно забегали в преддверии великого события. Теперь возникли тысячи вопросов (ведь все не так просто, как кажется). Надо было обсудить форму обращения: «Господа и дамы» или «Мужчины и женщины»? Ну, разумеется, «господа и дамы». Хотя молодой, господин Брозик учился ремеслу в Вене, однако и он не знал точно все фигуры танца и их названия. Это следовало обсудить с самим Рупи, поэтому танцы были прерваны и площадку для танцев вновь выровняли и подмели.

А Ности отпустил свою партнершу, сказав, что вернется к кадрили, и пошел разыскивать старшего Брозика, чтобы разжиться у него какой-нибудь едой. Ведь и желудок требует своего, особенно после столь скудного обеда, да еще после ходьбы, после танцев. Но Фери пришлось только намекнуть что он голоден.

Пока ему не нужно было ничего, его будто и не замечали никто не старался познакомиться с ним, теперь же сразу десятеро помчалось к своим корзинам, набитым едой; из пропитавшейся жиром шуршащей бумаги показались превосходные куски холодного жаркого, поросята, гуси, куропатки, зайцы торты, пончики и всякие другие лакомства.

— Сюда, сюда, братец! Этого отведайте! Не побрезгуйте нами! Уважьте и нас!

И пусть даже речь кое у кого хромала, не отличаясь особой изысканностью, зато венгерское гостеприимство расцветало здесь пышным цветом. Из корзин, карманов пальто и курток мужчины доставали припрятанные про запас обросшие паутиной бутылки, в которых переливалась золотисто-зеленоватая влага. Эти бутылки, уже солидного возраста, из городских подвалов вернулись сюда, на ту же гору, откуда их вывезли когда-то. Добрые люди наперебой предлагали Ности свои яства: «Этого поешьте, то очень вкусно. Что там у вас в стакане? Да бросьте, вылейте эту бурду. Эх, не слушайте их, мое отведайте!» Так угощали Фери все по очереди, и он уже не знал, что ему есть и пить; наверное, даже веспремский епископ не утопал в таком изобилии. Фери удобно устроился за столом, но не успел еще наесться досыта, как цыган уже заиграл первые аккорды кадрили; тотчас с двух сторон стали выстраиваться пары, а распорядители закричали во всю глотку:

— Господа, дамы! Начинается кадриль! Сюда, сюда! Да собирайтесь же, наконец, черт вас забодай!

Ности тоже вскочил и побежал искать свою партнершу. Оглядел волнующиеся ряды девушек, но Мари Тоот нигде не нашел, зато увидел Блиги, ее дога, который бегал позади девичьего базара. Ага, Блиги вырвался из лачужки и прибежал сюда! Ну, где Блиги, там и его хозяйка!

Он направился прямо туда и сразу же увидел Мари Тоот-, узнал ее по золотой короне волос, хотя она и стояла спиной к нему, укрытая листьями хилого абрикосового дерева, и беседовала с девицей в широкополой соломенной шляпе, схваченной лиловой лентой. Шляпа позволяла увидеть только ее подбородок. Девицы оживленно беседовали. С кем же это она подружилась? И вдруг незнакомая девица вскинула голову. Ности, смертельно побледнев, остановился как вкопанный. Мари Тоот беседовала с его бывшей невестой из Тренчена, с Розалией Велкович.

Розалия Велкович! Сон это или явь? Быть может, только галлюцинация, призрак, порожденный его совестью? Что нужно здесь Розалии Велкович? И почему она вступила в разговор именно с Марией Тоот? Не может столько случайностей поместиться в одну корзину… И все же это она, и душой и телом, это ее движения, ее манеры, вот она то опускает, то вскидывает голову, точно норовистый жеребенок, вот прелестно взмахивает руками, а вот и знакомая родинка под левым глазом. Ой, только бы Розалия не увидела его! Тогда все пропало!

Он должен был все обдумать и взвесить за какую-то секунду. Святой боже, какое несчастье и счастье одновременно!

Было ясно, что он должен бежать отсюда, пока она не увидела его (надо надеяться, что этого еще не случилось). Но что скажет Мари, она, верно, ждет своего кавалера? А он уже не придет, это безусловно. Очень стыдно удирать, но так хоть не все погибнет, можно будет потом как-нибудь объясниться. Если же она узнает, кто он, прелестное приключение превратится в жалкую погоню за невестой.

А ведь игра пошла уже не на шутку: речь идет теперь не только о приданом Мари (кроме нее, в стране немало богатых невест), но и о его сердце, которое беспокойно бьется, трепещет…

Он невольно повернулся и бросился в гущу толпы, чтобы незамеченным добраться до своего ружья и как можно скорее покинуть это опасное место. Но, уже подобравшись к столам, где за спиною господина Репаши висели на сливе его ружье и сумка, он понял вдруг, что взять их сейчас необычайно рискованно, ибо стоявшие вокруг могут это заметить. Брозик и Репаши начнут удерживать его, распорядители, составлявшие кадриль и следившие за всеми ястребиным взором, наверняка возьмутся его уговаривать, чтобы не уходил; выйдет сцена, во всяком случае разговор, и он может привлечь к себе внимание Розалии. Нет, осторожность прежде всего! Уж лучше пусть пропадет ружье, чем надежда.

Итак, Ности решил оставить свои охотничьи принадлежности и, ловко зайдя за большую парусиновую палатку, которую разбили здесь ради праздника, незаметно спустился в канаву, что прорыла у подножья горы вода, столетиями падавшая сверху. В канаве не было ни капельки воды, и, так как он шел некоторое время согнувшись в три погибели, его не заметили.

Только отойдя далеко, так что его уже не могли увидеть, он вылез из канавы и направился в город по тропинке, которая вилась в долине. Впереди ему хмуро кивала двойная башня папской церкви, а за спиной щекотали нервы постепенно затихавшие звуки кадрили. Сейчас танцевали как раз chaine anglaise [79] Английская цепочка — фигура кадрили (франц.) .

Как хорошо было бы держать сейчас нежную руку Мари, выманивая из нее крохотные искры, добиваясь сладостных признаний. Кто знает, что еще могло бы произойти?

По эту сторону тростников, с болотца, взлетела стая диких гусей, а из кукурузника с наглой отвагой один за другим выскакивали зайцы. Да, такова жизнь. Когда у человека в руках ружье, дичь не попадается, когда же его нет, так и шныряет под ногами.

Правда, дичь сейчас его не больно-то занимала, пуще волновала загадка: как очутилась на горе Розалия Велкович? Преисподняя ли вытолкнула ее, небеса ли ниспослали, чтобы она мановением руки разрушила все, что нагородил черт?