Пэлем Вудхауз - Что-нибудь эдакое. Летняя гроза. Задохнуться можно. Дядя Фред весенней порой (сборник)

— Тебе кажется.

— Нет, не кажется. Он старается со мной не оставаться. А если мы одни, он совсем другой.

— Какой?

— Вежливый. Ой, какой вежливый! Будто с чужими. Знаешь, как он держится, если кого-то не любит.

— Нехорошо! Я уж хотел тебе поплакаться, а так — плачься ты.

— У тебя что-то случилось?

— У меня? — Монти поднял руку. — Не надо! Не искушай меня, а то расскажу.

— Расскажи.

— Ничего? Потерпишь?

— Конечно.

Монти благодарно вздохнул:

— Ну, спасибо. Старушка, что-то со мной не так. Хозяин сердится.

— Почему ты так думаешь?

— Разные признаки, Сью. Такие симптомы. Щелкает языком. Смотрит как-то въедливо. Казалось бы, если он три месяца терпел Хью, трудно ли два дня потерпеть меня? А вот поди ж ты! Не выносит.

— Ты уверен?

— Еще бы!

— Очень странно. Он такой трогательный.

— И я так думал. Помню, уезжаю в школу, а он сует мне денег… и улыбается… Все в прошлом. Он ходит за мной по пятам.

— Что?

— Ходит по пятам. Следит. Помнишь такой гимн «Мидяне рыщут, рыщут…»? Вот и он так. Подозревает, что ли. Посуди сама, вчера я пошел к его свинье, хотел подлизаться. Прихожу, смотрю — а он спрятался за деревом. Ну что это! Значит, следит.

— Вроде да.

— То-то и оно. Ты скажешь, он тут хозяин, хочет и прячется. Но это симптом. И опасный. Сегодня — следит, завтра — уволит. Старушка, я не могу отсюда вылететь! Кто меня тогда возьмет? Я вообще не подарок…

— Монти, бедненький!

— Да, бедненький. Если он меня выгонит, я пропал. А главное, не знаю, в чем дело. Стараюсь, стараюсь… из кожи лезу. Тайна какая-то!

Сью поразмыслила.

— Знаешь что, — сказала она, — попроси Ронни, чтобы он поделикатней…

— Нет, только не Ронни. Тут еще одна тайна. Мы с ним очень дружили, а теперь — еле разговаривает. «Да?», «Вот как?» — и все.

— Правда?

— Нет, он говорит: «Да?» и «Вот как?»

— Это я говорю, он правда с тобой холоден?

— Хуже некуда. Никак не пойму… Господи, Сью! Ты думаешь, он все знает?

— Что мы собирались пожениться? Нет. Откуда ему знать?

— И верно. Неоткуда.

— Здесь ведь никто не знает. Кроме Галли, но он-то молчит.

— Да-да. Только странно как-то — и с тобой, и со мной очень сух. С какой стати ему от тебя бегать?

Вся ее подавленная боль обрела голос. Сью привыкла терпеть, не хотела плакаться, но Ронни уехал, голова трещала, небо походило на брюхо уснувшей рыбы — и она излила душу.

— А вот с какой: из-за матери! Она его точит и точит. «На таких не женятся, сколько есть девушек нашего круга!» Да-да, я знаю! Не спорь. Вообще-то она права. «Подумай, это же певичка!» Я певичка. Ничего не поделаешь. Зачем на мне жениться?

Монти пощелкал языком.

— Ну, старушенция! Да я бы сам… В общем, твоему Ронни повезло.

— Спасибо, Монти. Он так не думает.

— Чепуха какая!

— Хотела б я с тобой согласиться!

— Полная чепуха. Ронни — не такой человек…

— Знаю. Порядочный. Слово чести. Неужели ты думаешь, что я этим воспользуюсь? Видит Бог, я никого не презираю — кроме девиц, которые вцепятся и держат. Знает, что он с ней из вежливости, а держит, не отпустит… Если я точно поверю, что Ронни меня не любит, — сказала Сью, глядя сухими глазами на грозное небо, — я тут же исчезну, чего бы мне это ни стоило.

— Да брось ты! — без особой твердости сказал Монти. — Может, у него что-то с печенью. В такую-то погоду!

Сью не отвечала. Она подошла к бойницам и поглядела вниз. Судя по спине, она то ли плакала, то ли собиралась заплакать, а он не знал, что при этом делают. Лицо Гертруды, плававшее повыше, препятствовало очевидным мерам. Если у тебя такая невеста, можно ли обнять другую, шепча «Ну, ну, ну!»?

— Э… кхм, — сказал Монти.

Сью не обернулась. Он кашлянул, прибавил: «А… э… кх» — и направился к лестнице. Когда внизу хлопнула дверь, Сью приложила к глазам кусочек кружев, который называла носовым платком. Она была рада, что Монти ушел. Иногда лучше одной сразиться со своим горем.

Это она и сделала. В ее небольшом теле жила героическая душа. Сью изгоняла бесов, пока последний всхлип не показал ей, что битва выиграна. Расплывчатый Шропшир стал почетче. Сью спрятала платок и воинственно поморгала.

Ей стало легче. Конечно, помолвку она порвет, непременно порвет — а все-таки… В конце концов, кто не скиснет рядом с такой могучей личностью, как леди Джулия? А если ты скис, ты мрачен, ничего не поделаешь.

Размышления ее прервал шум машины. Сердце у нее забилось, она побежала к другому краю крыши — и зря. То был не Ронни, а коренастый незнакомец, прибывший в станционном такси. Кому он нужен? Никому.

Сью ошибалась по неведению. Если бы новоприбывший узнал о ее мыслях, он бы не только обиделся, но и удивился. И то сказать — тихо, скромно, на станционной машине в замок прибыл Джордж Александер Пайк, первый виконт Тилбери, глава и основатель издательской компании «Мамонт», расположенной в Тилбери-Хаус на Тилбери-стрит, Лондон.

Люди бульдожьего типа не признают поражений, разбей их — они восстанут. К этой породе принадлежал лорд Тилбери. Свое огромное состояние он сколотил именно тем, что не замечал неудач. Самый факт его прибытия свидетельствовал о прежней хватке. Он решил поговорить с Галли.

Да, они не виделись четверть века, но в памяти его остался приветливый, легкий джентльмен, а эти джентльмены, как правило, не выдерживают прямой атаки. Лорд Тилбери верил в магию слова, особенно своего. Двери ему открыл Бидж.

— Мистер Трипвуд дома? — спросил виконт. — Мистер Галахад Трипвуд.

— Да, сэр. Как прикажете передать?

— Лорд Тилбери.

— Сию минуту, милорд. Вот сюда, вот сюда. Я полагаю, он у себя в кабинете.

Однако в комнатке за библиотекой Галли не оказалось. Признаки творчества были — листы на столе, чернила на ковре, — а вот творца не было.

— Вероятно, — предположил Бидж, — он в саду, на лужайке. Дышит воздухом… — Он мягко улыбнулся причудам избранной души. — Не присядете ли, милорд?

Он удалился, лорд не присел. Затаив дыхание, глядел он на стол, а потом, оглядываясь, стал к нему подбираться.

Да, перед ним были мемуары. Автор только что оставил их, чернила еще не просохли там, где, шлифуя слово, он зачеркнул «упился» и написал «усосался как зюзя».

Глаза лорда Тилбери, и так навыкате, окончательно вылезли из орбит. Он тяжело дышал.

Всякий, кому удалось вырвать немало денег у враждебного мира, в той ли, в иной ли степени похож на крепкого, практичного пирата. В молодости Джордж Александер очень его напоминал. По мере преуспеяния свойства эти глохли, но все же не исчезли. Сейчас, когда рукопись рядом, такси уехало, автор куда-то делся, виконт думал о том, что надо схватить ее и бежать.

Когда он совсем собрался и примерился, послышались шаги. Он отпрыгнул, словно кот от сливок, стал у окна и замурлыкал баркаролу.