Пэлем Вудхауз - Что-нибудь эдакое. Летняя гроза. Задохнуться можно. Дядя Фред весенней порой (сборник)

— Берешь с него пример?

— Не без того. О, молодец, улыбнулась!

— Ты ошибся, скривилась от боли. Тебя надо показать психиатру!

— Ну что ты гово…

— Ронни, — сказала леди Джулия, — если ты будешь спорить, я тебя ударю. И не скалься. Я только убеждаюсь, что ты идиот, которым давно пора заняться.

— Мам!

— При чем тут «мам»?

— При том. Одумайся. Конечно, я не жду, что ты будешь плясать от радости, но сохраняй приличия. Зачем ты меня обижаешь?

— А зачем ты женишься на певичке?

— Давай поговорим про книги, — миролюбиво предложил Ронни.

Леди Джулия на это не пошла.

— Поразительно! — сказала она. — Просто хворь какая-то! Вроде коклюша или свинки. Видимо, вам, идиотам, надо через это пройти. Как сейчас помню, бедный папа отсылает Галахада в Африку…

— Вот, постой, я тебе расскажу. Эта его девушка…

— Я была тогда совсем маленькая, но все помню. Папа кричит, мама плачет, такая семейная сцена в старом духе. А теперь! Одно хорошо: это быстро проходит. Лихорадка, кризис — и все, здоров. Ронни, мой несчастный кретин, неужели ты серьезно думаешь…

— Конечно!

— Она же певичка!

— А что такое? О них можно сказать много хорошего.

— Не при мне. Ронни, подумай! Ну хорошо, когда ты был в Итоне, я бы стерпела. Но сейчас! Ты взрослый, вроде бы умный… Посмотри на людей, у которых такие жены. Дэтчет, этот жуткий Беллинджер…

— Какие «такие»? Нет, какие «такие»? Певицы бывают разные.

— Ты ошибаешься. На мой старомодный взгляд, все они — накрашенные штучки.

— На сцене надо гримироваться.

— Но не быть развязной. Не хапать моего сына.

— Как ты выражаешься!

— Да, сегодня мне трудно подыскать что-нибудь приятное. Ронни, подумай! Знаю, ты не привык, но попробуй хоть когда-нибудь. Дело не только в происхождении. У них все другое — вкусы, взгляды. Вероятно, ты хочешь жить по-человечески — а она? Что она видела? Сплетни, дрязги, романы. Да она изменит тебе, как только ты отвернешься!

— Только не Сью!

— Именно Сью.

Ронни снисходительно улыбнулся:

— Подожди, увидишь ее…

— Спасибо, видела.

— Где?

— В поезде.

— Что она там делала?

— Возвращалась из Лондона.

— Я не знал, что она уезжала.

— Так я и думала.

Недавно Ронни мечтал, чтобы леди Джулия улыбнулась. Теперь мечта сбылась, но он не обрадовался. Ему уже не хотелось, чтобы беседа шла в легком, шутливом тоне.

— Прости, — сказал он, — будем говорить прямо. Только что ты описывала женщин, которые могут обмануть. Теперь ты сообщаешь, что видела Сью.

— Да, все верно.

— Значит… ты ее имела в виду?

— Да, ее.

Ронни неприятно засмеялся:

— Из-за того, насколько я понял, что она съездила в Лондон. Вероятно, что-нибудь купить. Мне стыдно за тебя!

— Ну что ж, если хочешь, я видела ее в ресторане с Монти Бодкином.

— С Монти?

— Да. И в поезде. У них хватило наглости сделать вид, что они не знакомы.

— Она была с ним в ресторане?

— Была. Он гладил ей руку. Ронни, подумай! Да она такая, как все они! Неужели ты не видишь? Только полный идиот… Твой Бодкин нанялся в замок. Недавно он служил у Тилбери. Почему он ушел? Почему нанялся? Из-за нее, дураку ясно. Ты за дверь — она в Лондон, все обговорить. Если это не так, зачем им притворяться? Ты прав, я не очень радуюсь.

Она замолчала, поскольку открылась дверь и вошла леди Констанс.

Входя, она окинула взглядом сестру и племянника. Симптомы семейных ссор ей были известны. Сестра сжимала и разжимала руки. Племянник глядел куда-то красными глазами. Леди Констанс вздрогнула, как боевой конь при звуке трубы. Инстинкт делал свое дело.

Но был у нее и другой инстинкт. Общение с братом Кларенсом, способным прийти к обеду в охотничьей куртке, так обострило ее чувства, что она автоматически поправляла недочеты в одежде близких.

— Роналд! — сказала она. — В каком ты галстуке!

Ронни тяжелым взглядом посмотрел на нее. Только этого ему не хватало. Мир рушился, яд гулял в крови, а тут еще галстук. Представьте себе, что Отелло тронут за рукав, когда он уже схватил подушку, и скажут, что он не в том камзоле.

— У нас гости! — продолжала леди. — Немедленно повяжи белый.

Даже в бездне горя Ронни удивился. Что она о нем думает?

— И надень фрак!

Если ее слова хоть что-то значили, она могла предположить, что он способен сочетать белый галстук со смокингом. До этого мгновения он думал что-то ответить. Теперь понял, что слова бессильны. Кинув на леди Констанс взгляд, который нельзя бросать на тетю, он вышел из комнаты.

— Роналд чем-то расстроен, — сказала леди Констанс.

— Это у него семейное, — сказала леди Джулия.

— Что случилось?

— Я намекнула ему, что он не в себе.

— Вполне с тобой согласна.

— А теперь прибавлю, что и ты не в себе.

Леди Джулия часто дышала. С тех пор как она царапала леди Констанс, прошло тридцать пять лет, но голубая эмаль ее глаз так сверкала, что та попятилась.

— Джулия! Ну что ты!

— Как ты могла пригласить эту особу?

— Я ее не приглашала.

— Не приглашала?

— Конечно, нет!

— Значит, она сама приехала?

Леди Констанс издала тот звук, который напоминал фырканье.

— Да, под чужим именем. Помнишь, ты писала про мисс Скунмейкер? Мне показалось, ты надеешься… что они с Ронни…

— При чем тут Майра Скунмейкер?

— Ты послушай. Дней десять назад я встретила в Лондоне Ронни с какой-то девушкой. Он мне ее представил как мисс Скунмейкер. Естественно, я поверила и пригласила ее сюда. Она приехала. Вскоре выяснилось, что она, собственно, Роннина певичка…

— И ты предложила ей остаться? Понимаю, понимаю.

Леди Констанс вспыхнула:

— А что я могла сделать? У меня не было выхода!

— Почему?

— Потому что… О, Кларенс! — сказала леди Констанс с привычным отчаянием.

— Э? — откликнулся девятый граф, входя в комнату.

— Уходи!

— Хорошо. Хорошо, хорошо, превосходно.

Подойдя к роялю, он вытянул длинный палец и нажал на клавишу. Пронзительный звук подействовал на леди Констанс так, словно ей воткнули в ногу булавку.

— Кларенс!

— Э?

— Прекрати!

— Ой, Господи!

Он отошел от рояля, и леди Констанс удалось обозреть его целиком.

— Кларенс!

— Э?

— Что у тебя на манишке?

— А! Эта штука для бумаг. Такая медная. Я потерял запонку.

— У тебя одна запонка?

— Вот другая.

— У тебя две запонки?

— Три, — не без гордости сказал граф. — Для манишки — три. Очень неудобно. Откручивай, прикручивай.

— Иди к себе и прикрути третью.

Девятому графу редко удавалось хорошо ответить леди Констанс, но сейчас возможность эта представилась.

— Не могу, — спокойно и достойно ответил он. — Я ее проглотил.

Леди Констанс была сильна духом.

— Подожди, — сказала она. — Пойду спрошу у мистера Бодкина. Только не двигайся.