Павел Вяземский - Письма и записки Оммер де Гелль

Как скучно, что ты нездорова. Масленица в разгаре, по милости лорда Сеймура, бульвары кишат народом. Много верхом, в самых разнообразных костюмах. Экипажи лорда Сеймура тянутся один за другим и переполнены замаскированными молодыми людьми, которые несколько раз проехали между двух рядов экипажей, бросая конфетти и муку в народ и даже в мой брег. Я тут очень чинно сидела около бульваров. Покрытые с головы до ног мукой, мы пожелали позабавиться и сами. Я не вытерпела и просила лорда покутить с ним вместе. Он нас принял очень охотно, но с условием, что я допущу моих замаскированных воспитанниц, разумеется, с Луизой Мейер, присоединиться к нам. Мы разместились наудачу, но попарно, каждый кавалер имел свою даму. Мы часто менялись. Мы все одеты были дебардерами, как и ученицы мои; одна Луиза Мейер одета была Пьерро. Мы неистовствовали так, что лучше выдумать трудно. Демидов, одетый весь в розовом атласном жюстокоре, галопировал на белой лошади, кидаясь во все стороны со своей мукой, так что лошадь пала под ним, и мы его приняли в наш экипаж с криком неподдельной радости.

Мы кутили целых три дня, так что я могла едва выспаться к отправке из Куртильи. Я некоторых из них нарядила в костюм французской гвардии. Мы, миновав заставу, попали в Гран-Сен-Мартэн, загородный трактир, содержимый Денойэ. Давка была ужасная. Моим девчонкам бока порядочно намяли, пока они нас оберегали. Мы толкались по этим бастрингам и ничего замечательного не видели. Я видела как сквозь сон быка, шествующего в Палэ Рояль, окруженного несметной толпой с трубачами впереди. Их, говорят, встречает в Палэ Рояле герцог Орлеанский и завтракает с этой толпой. Я вовсе не желала его видеть. Я спросила сержанта, где же настоящий канкан, и, подобрав юбки, сделала ему мое пресловутое па.

— Я приехала сюда и хочу видеть «бурный тюльпан». Мне сержант отвечал:

— В участке, прекрасная дама.

Вот единственно умная вещь, которую мне удалось слышать в течение всей длинной ночи. Две из наших дам повздорили (герцогиня Д. и графиня Л<���егон> из-за какого-то школьника). Это было в «Ванданж де Бургонь» Сцену эту будто бы предсказывает Люше в книге «Сто один», за год назад, в 1833 году. Лорд Сеймур протестовал против этого описания; взялись исполнить его программу (лорд Сеймур протестовал против некоторых неточных подробностей). Этот молодой мальчик оказался бароном де Шассирон, ему едва шестнадцать лет; он нас очень забавлял, выделывая действительно невозможные фигуры им представляемого Христофа Колумба с графиней Л<���егон>. Не знаю, право, мы ли исполняли программу Люше или это было в воздухе самых заведений. Герцогиня Д. уехала в слезах, получив здоровенную оплеуху. На другой день Тюфякин мне задал порядочный нагоняй. Дело почти доходило до разрыва. Я ему объясняла, что взяла мою школу, чтобы они ознакомились с mise en scene [39] Мизансцена, постановка (фр.). — Ред. , чтобы они, наконец, имели понятие о couleur locale [40] Местный колорит (фр.). — Ред. , что я их взяла с собой, чтобы он не подумал ничего дурного — и разревелась, как ребенок. Тут мой добрый старик растрогался и сказал мне:

— Я вам все, кажется, позволяю, но не таскайтесь, ради бога, по грязным трактирам.

Март 1, 2, 8, 9, 15, 16, 22, 23, 29 и 30

… [41] Пропуск в подлиннике. бал. Мы праздновали масленицу — до 9 марта, а начали 9 февраля. Я весь месяц провела с графом Валевским. Он вернулся из Алжира героем. Он поляк и сын Наполеона и вальсирует как бог. Герцог Орлеанский дуется, герцог Немурский жмется, точно аршин проглотил, Морни сбежал, д'Альбон мне наговорил дерзостей: у него на другой день была дуэль с Лютероде. Лютероде очень гордится, что ходит с подвязанной рукой, я его вожу в моей коляске по Елисейским полям. Тюфякин читает мораль, но ничего не берет: мои паутинные нити перепутались. Оно так и следует. 10-го Полина вернулась с отцом. Он мне не на шутку куры строит. Милости просим. Он мне подарил сорок тысяч франков за мои хлопоты и заботы о дочери. Это гораздо остроумней всей остальной масленицы. Кажется, графиню Л<���егон> пригласили уехать в Брюссель, чтобы дать успокоиться скандалу. К счастью, я все время не снимала маски, хотя было очень душно.

Понедельник, 10 марта 1834 года

Я была нынче в театре, давали «Дон-Жуан». Вид зала был очень хорош, и туалеты отличались истинной роскошью; королева имела бархатный пунцовый ток. Она меня вызвала в свою ложу и хвалила мой туалет: платье из крепа жонкиль, юбка, разрезанная спереди и закрепленная букетами из анютиных глазок; их было пять по лифу; в промежутках виднелась атласная юбка жонкиль; рукава в три буфа, лиф с мысом, образованным эмалевыми пуговицами фиолетового цвета, вокруг осыпанных бриллиантами; на голове шнурок из фиалок, и в косу была вдернута бриллиантовая эгрета. Она не могла налюбоваться моим туалетом; она знала, что это герцогу ничего не стоит, а крупных и мелких бриллиантов у меня было на сорок тысяч франков. Она воображала, что я влюблена в него по уши. Я ей сказала, что бриллианты — подарок моей матери. Я из театра повезла с собой Полину, и мы плясали до упаду. Бедный Тюфякин приходил и спрашивал у моих танцоров, скоро ли кончится бал. Меня он и не спрашивал, боясь, что я этим огорчусь. После финального канкана я велела играть котильон. Истощенный вид Тюфякина не помешал ему нас встретить с сладострастной улыбкой, когда мы подошли к нему втроем: герцогиня Валенсей, Полина Мюель и я. Выбор пал на Полину Мюель, которая с сияющей улыбкой, взяв его под руку, отправилась с ним в кабинет. Она все это даром проделывает. Она просто душка. Граф Валевский со мной вальсировал до упаду. Когда музыканты заиграли мазурку вслед за котильоном, я думала, что Тюфякину дурно сделается. Он Валевского не жалует и боится, что его Николай из Парижа отзовет. Ну, так что же, я с тобой в Петербург охотно поеду.

Апреля 5, 6, 12, 13, 19, 20, 26, 27

7, понедельник

После бала мы поехали верхом с Полиной. Время было чудное. 13-го апреля мы поехали в Консерваторию с герцогиней Брольи смотреть чудную девушку. Мне очень хотелось ее завербовать в школу Тюфякина. Оттуда мы заехали вместе в мастерскую Давида д'Анжер; он лепил статую г-жи Сталь, матери герцогини. Она говорит, что мать ее точно живая. Около двух часов мы ездили слушать немецкого проповедника в Темпль де Биллет. Проезжая улицу Сен-Дени, мы повернули в улицу Урс и Гренье-Сен-Лазар. Мы увидали воздвигающуюся баррикаду около улицы Мобие и снова наткнулись на баррикады; мы свернули вправо, так и не слыхав знаменитого проповедника.

20, воскресенье

Мы опять поехали к Давиду д'Анжер. Склад моего ума и моя манера держать себя ей живо напоминали мать. Я драпировалась в шаль г-жи Сталь и приняла ее позу по указанию герцогини. Вошел знаменитый Араго; я продолжала рассказывать наши приключения на прошедшей неделе.