Эмиль Золя - Истина

Въ прошлое воскресенье Марку удалось наблюдать интересное зрѣлище, которое послужило яркимъ доказательствомъ правильности его сужденій. Онъ все время раздумывалъ о томъ, принять ли ему предложеніе Сальвана, и не могъ придти къ окончательному рѣшенію. Въ воскресенье онъ отправился въ Мальбуа, чтобы повидаться съ Давидомъ у Лемановъ; здѣсь ему случилось присутствовать изъ любопытства на большой религіозной церемоніи, о которой въ продолженіе двухъ недѣль кричали въ газетахъ «Маленькомъ Бомонцѣ» и «Бомонской Крестовой»; весь округъ былъ точно въ лихорадкѣ, ожидая великолѣпнаго зрѣлища. Торжественная процессія должна была перенести въ часовню Капуциновъ кусочекъ черепа св. Антонія Падуанскаго; за такое сокровище община, какъ говорили, заплатила десять тысячъ франковъ. По этому случаю въ часовнѣ происходило богослуженіе, къ которому обѣщалъ пожаловать епископъ Бержеро. Такое милостивое вниманіе монсеньёра давало поводъ къ различнымъ толкамъ; у всѣхъ еще было въ памяти, съ какимъ самоотверженіемъ онъ оказывалъ поддержку аббату Кандье, приходскому священнику церкви св. Мартина, и какъ громилъ капуциновъ, упрекая ихъ въ томъ, что они захватываютъ въ свои руки всѣ души и всѣ деньги. Вспоминали, что онъ во время объѣзда епархіи не разъ говорилъ о торгашахъ, которыхъ Іисусъ снова прогналъ бы изъ храма. И вдругъ онъ согласился открыто выразить капуцинамъ и ихъ торговлѣ свою симпатію, посѣтивъ ихъ лавочку въ такой торжественный моментъ! Значитъ, онъ отбросилъ свои прежнія симпатіи и подчинился болѣе могущественнымъ соображеніямъ, иначе нельзя было понять, какъ могъ онъ, черезъ какіе-нибудь два-три мѣсяца, отказаться отъ своихъ словъ; ему это должно было быть тѣмъ труднѣе, что онъ отличался и здравымъ смысломъ, и доброй душой.

Маркъ направился въ часовню, увлеченный потокомъ громадной толпы; тамъ въ продолженіе двухъ часовъ онъ былъ свидѣтелемъ очень странныхъ вещей. Небольшая община капуциновъ въ Мальбуа вела обширный денежный оборотъ, благодаря помощи Антонія Падуанскаго; сотни тысячъ проходили черезъ ея руки, вносимыя суммами отъ одного до десяти франковъ. Настоятель, отецъ Ѳеодосій, чудная апостольская голова котораго сводила съ ума исповѣдницъ, оказался прекраснымъ администраторомъ и ловкимъ на всякія выдумки. Онъ чрезвычайно гордился своими успѣхами и говорилъ, что онъ выдумалъ демократическія чудеса для домашняго и ежедневнаго употребленія, доступнаго самымъ небогатымъ людямъ.

Сперва въ часовнѣ стояло небольшое изображеніе Антонія Падуанскаго, и къ нему прибѣгали для отысканія утерянныхъ предметовъ. Затѣмъ, послѣ нѣсколькихъ удачныхъ случаевъ, благодаря комбинаціямъ отца Ѳеодосія, кругъ его дѣятельности расширился, и онъ началъ оказывать помощь прихожанамъ и въ другихъ случаяхъ повседневной жизни; сюда приходили больные. недовольные леченіемъ докторовъ, страдающіе мигренью или разстройствомъ желудка, мелкіе торговцы, недовольные ходомъ своихъ дѣлъ и труднымъ сбытомъ залежавшагося товара, темныя личности, занимавшіяся спекуляціями и подозрительными дѣлами и боявшіяся попасть подъ судъ, матери, обремененныя семьей, потерявшія надежду найти мужей своимъ дочерямъ, несчастные герои, выкинутые на улицу, напрасно искавшіе мѣста и предполагавшіе, что только чудо можетъ доставить имъ заработокъ, лѣнивые школьники, потерявшіе надежду сдать экзаменъ, всѣ несчастные, неспособные проявить волю и настойчивость и уповавшіе на высшую силу, которая помогла бы имъ, вопреки логическимъ условіямъ труда и здраваго смысла, достичь цѣли. Всѣ эти люди стекались сюда и надѣялись получить требуемое, такъ какъ на основаніи статистики ихъ увѣряли, что изъ шести человѣкъ четыре всегда могли разсчитывать на успѣхъ. Съ тѣхъ поръ дѣло стало на широкую ногу: старое изображеніе было замѣнено новымъ, гораздо большаго размѣра и позолоченнымъ; всюду разставлены были ящики съ двумя отдѣленіями — одно для денегъ, другое для просьбъ, съ которыми обращались къ св. Антонію. Конечно, можно было и не платить; но замѣчалось, что просьбы исполнялись лишь въ такомъ случаѣ, если были оплачены хотя небольшими суммами; по заявленію отца Ѳеодосія, установился извѣстный тарифъ: одинъ и два франка — за небольшую просьбу, пять и десять франковъ — если желанія являлись болѣе серьезными. Впрочемъ, если вы платили слишкомъ мало, святой вамъ давалъ это понять: просьба не исполнялась, пока не вносили двойной и тройной платы. Кліенты, которые желали платить послѣ исполненія своей просьбы, подвергались опасности никогда не получить желаемаго.

Впрочемъ, Господь Богъ оставлялъ за собою право выбора тѣхъ лицъ, которымъ желалъ помогать, не объясняя причинъ такого предпочтенія, а кліентамъ приходилось имѣть дѣло только со святымъ, тоже не объяснявшимъ своихъ поступковъ. Такая неувѣренность получить или не получить желаемое еще болѣе разжигала страсти; вокругъ ящиковъ народъ такъ и толпился; бросали двадцать, сорокъ, сто су, въ безумной надеждѣ, что получатъ большой выигрышъ, неожиданную выгоду, хорошую партію или неизвѣстно откуда свалившееся наслѣдство. Такое предпріятіе очень деморализировало публику; это была самая отчаянная спекуляція, которая убивала личную энергію въ достиженіи цѣли и потворствовала вѣрѣ въ случайный успѣхъ, безо всякой заслуги со стороны желавшаго, а только благодаря прихоти и причудѣ, и, во всякомъ случаѣ, несправедливости.

Видя лихорадочную возбужденность окружавшей его толпы, Маркъ понялъ, что предпріятіе капуциновъ еще болѣе разрастется; благодаря пріобрѣтенію отцомъ Ѳеодосіемъ драгоцѣнныхъ мощей, успѣхъ и прибыль еще усилятся. Громадныя афиши покрывали стѣны часовни; тамъ были расписаны всевозможныя услуги, какія можетъ оказать Антоній Падуанскій, и, несмотря на вѣрный успѣхъ, плата не будетъ повышена. Маркъ былъ чрезвычайно непріятно пораженъ, увидѣвъ въ толпѣ мадемуазель Рузеръ, которая привела съ собою дѣвочекъ своей школы, какъ будто это входило въ число ея обязанностей. Онъ еще больше удивился, замѣтивъ въ рукахъ одной изъ дѣвочекъ бѣлое шелковое знамя съ вышитыми золотыми надписями; «Слава Іисусу и Маріи». Впрочемъ, мадемуазель Рузеръ и не думала скрывать, что ея дѣвочки часто жертвовали франкъ и два съ цѣлью получить хорошую отмѣтку или выдержать экзаменъ; если ученица была совсѣмъ глупая, то она давала и пять франковъ, чтобы имѣть большую увѣренность въ успѣхѣ. Мадемуазель Рузеръ заставляла дѣвочекъ имѣть «мѣшки для грѣховъ» и хлопотала о томъ, чтобы въ церкви имъ отвели хорошія мѣста, откуда онѣ могли любоваться церемоніей. Странная была эта свѣтская общественная школа, которою руководила мадемуазель Рузеръ! Дѣвочки становились у лѣваго клироса, а у праваго выстраивались мальчики изъ школы братьевъ; во главѣ ихъ стоялъ братъ Фульгентій, всегда дѣятельный и озабоченный. Отецъ Крабо и отецъ Филибенъ находились уже въ алтарѣ; они пожелали почтить торжество своимъ присутствіемъ. Быть можетъ, они желали также потѣшить себя, наблюдая за епископомъ Бержеро; ни для кого не было тайной то участіе, которое принималъ ректоръ Вальмарійской коллегіи въ прославленіи Антонія Падуанскаго, и для него было истиннымъ торжествомъ прибытіе сюда епископа, который точно приносилъ покаяніе за свое прежнее вольнодумство, порицавшее народныя суевѣрія. Когда въ часовню вошелъ епископъ въ сопровожденіи приходскаго кюрэ, аббата Кандьё, Марку стало просто обидно и жалко смотрѣть на этихъ почтенныхъ лицъ; онъ чувствовалъ, какъ много они должны были выстрадать, пока рѣшились явиться на это торжество; оба они были печальны, блѣдны и серьезны.