Эмиль Золя - Истина

Маркъ ушелъ. Онъ задыхался въ этой атмосферѣ. Ему хотѣлось вздохнуть свободно, гдѣ-нибудь вдали отъ людей. Въ это воскресенье Женевьева сопровождала мужа въ Малибуа, желая провести предобѣденное время у своей бабушки и матери. Госпожа Дюпаркъ страдала отъ приступа подагры и потому не могла отправиться на службу въ часовню Капуциновъ, чтобы присутствовать на торжественномъ богослуженіи. Такъ какъ Маркъ пересталъ бывать у родни своей жены, то между ними было условлено, что Женевьева придетъ на станцію желѣзной дороги къ четырехчасовому поѣзду. Было всего три часа, и онъ медленно направился по улицѣ къ площади, обсаженной деревьями, передъ станціей желѣзной дороги; тамъ онъ опустился на скамейку и углубился въ размышленія.

Для него становилось яснымъ, что все то необычайное, чему онъ былъ свидѣтелемъ, указывало на серьезный кризисъ, который переживала Франція. Она раздваивалась на двѣ враждебныя между собою Франціи, готовыя пожрать другъ друга, и произошло это отъ того, что Римъ перенесъ боевой пунктъ именно сюда, на почву клерикальной Франціи, послѣдней значительной католической державы; у нея еще сохранилось достаточно средствъ и достаточно людей, и она могла навязать католицизмъ міру; ясно, что Римъ, руководимый стремленіемъ къ владычеству, долженъ былъ избрать именно ее, чтобы дать послѣднее сраженіе и попытаться достигнуть желаемаго вліянія. Франція должна била явиться тою пограничною плодородною равниною, на которой сходятся двѣ враждующія арміи, чтобы рѣшить какой-нибудь важный споръ: что имъ за дѣло, что на этой равнинѣ посѣяна обильная жатва, что тамъ насажены виноградники и плодовыя деревья, — отряды кавалеріи топчутъ поля, засѣянныя хлѣбомъ, пушки обращаютъ въ прахъ дорогіе виноградники, гранаты летятъ въ мирныя деревеньки, производя опустошенія въ садахъ, и вся цвѣтущая страна обращается въ поле, покрытое трупами. Въ такомъ положеніи находится современная Франція: ее разоряетъ борьба между церковью и революціею; первая убиваетъ духъ свободы и справедливости, потому что знаетъ, что если она не убьетъ революціи, то революція убьетъ ее. Отсюда происходитъ та отчаянная борьба, которая охватываетъ всѣ классы, извращаетъ всѣ понятія, создаетъ всюду раздоръ и превращаетъ страну въ одно сплошное кровавое поле, гдѣ вскорѣ останутся однѣ развалины, одно унылое пепелище. Опасность — громадная; предстоитъ неминуемая погибель, если церковь вернетъ Францію къ тому ужасному мраку, среди котораго она находилась, и поставитъ ее въ число тѣхъ несчастныхъ странъ, духовная жизнь которыхъ погибла благодаря господству католицизма.

Тогда всѣ мысли, столь смущавшія Марка, внезапно освѣтились новымъ свѣтомъ; онъ увидѣлъ передъ собою всю полувѣковую, скрытую работу клерикализма: сперва ловкій маневръ конгрегаціонной учебной пропаганды, побѣда будущихъ поколѣній посредствомъ обученія дѣтей, затѣмъ политика Льва XIII, признаніе республики съ цѣлью ея постепеннаго уничтоженія и покоренія. И вотъ Франція Вольтера и Дидро, Франція революціи и трехъ республикъ превратилась въ современную жалкую Францію, растерянную, сбитую съ пути, готовую повернуть назадъ, вмѣсто того, чтобы идти впередъ; все это произошло отъ того, что іезуиты и другіе монашескіе ордена забрали въ свои руки дѣтей, утроивъ въ продолженіе тридцати лѣтъ число своихъ учениковъ, распространивъ свои цѣпкіе корни по всей странѣ. Внезапно, подъ напоромъ событій, церковь, увѣренная въ побѣдѣ и принужденная принять извѣстное положеніе, должна была снять маску и объявить о томъ, что она желаетъ быть настоящей владычицей націи. Передъ испуганными очами современниковъ встала внезапно вся гигантская работа, совершенная ею: высокія должности въ арміи, въ магистратурѣ, въ администраціи, въ политикѣ занимались людьми, воспитанными церковью; буржуазія, когда-то либеральная, невѣрующая и непокорная, теперь подчинилась ея ретрограднымъ мнѣніямъ, боясь наплыва народной волны; рабочая масса, отравленная грубыми суевѣріями, окутанная мракомъ невѣжества, лжи, оставалась послушнымъ стадомъ, которое можно стричь, а при необходимости — и задушить. Церковь теперь не скрывала своихъ дѣйствій: она довершала побѣду при яркомъ дневномъ свѣтѣ, она всюду пропагандировала Антонія Падуанскаго, расклеивала афиши, рекламы, открыто раздавала общинамъ знамена съ вышитымъ св. сердцемъ, открывала конгрегаціонныя школы напротивъ свѣтскихъ школъ, овладѣвала даже этими школами при посредствѣ учителей и учительницъ, которые часто являлись ея креатурами и работали для нея изъ корысти или по слабодушію. Церковь по отношенію къ гражданскому обществу стала прямо на военную ногу. Она отовсюду собирала деньги, чтобы вести борьбу; конгрегаціи стали промышленными учрежденіями, завели торговлю, и нѣкоторыя, какъ, напримѣръ, конгрегація «Добраго Пастыря» получала около двѣнадцати милліоновъ барыша, занимая сорокъ семь тысячъ работницъ въ двухстахъ мастерскихъ. Она продавала все: и ликеры, и башмаки, и лекарства, и мебель, минеральныя воды и вышитыя рубашки для домовъ терпимости. Она извлекала доходъ изо всего, отягощая самымъ дѣйствительнымъ налогомъ человѣческую глупость и довѣрчивость и всѣми средствами эксплуатируя своего жестокаго бога.

Такимъ образомъ представители клерикализма обладали милліардами, являлись собственниками громадныхъ владѣній и, распоряжаясь большими деньгами, могли подкупать партіи, натравливать ихъ одну на другую и праздновать побѣду среди развалинъ и кровавыхъ междуусобныхъ распрей. Маркъ ясно увидѣлъ весь ужасъ подобной борьбы и впервые созналъ необходимость для Франціи побороть клерикализмъ, если она желала избѣгнуть неминуемой опасности обратиться въ рабу этого клерикализма.

Внезапно онъ увидѣлъ передъ собою Бонгаровъ, Долуаровъ, Савеновъ, Миломовъ; онъ слышалъ ихъ трусливый лепетъ, подсказанный жалкимъ умишкомъ, отравленнымъ и затемненнымъ; онъ видѣлъ ихъ умышленно скрывающимися въ своемъ невѣжествѣ, какъ въ покойномъ и мирномъ убѣжищѣ. И вотъ какою являлась теперь Франція: — загнанною, лишенною здраваго смысла, омраченною суевѣріями, подъ жестокимъ гнетомъ клерикализма! Чтобы еще быстрѣе обратить ее въ ничто, придуманъ былъ антисемитизмъ, пробуждена была средневѣковая религіозная ненависть; посредствомъ ея надѣялись вернуть народъ къ аббатамъ и наполнить покинутые храмы. Травля жидовъ — это было только начало, а затѣмъ должно было послѣдовать полное рабство и возвратъ къ мрачному прошлому. Для Марка было ясно, что современная Франція и вмѣстѣ съ нею всѣ Бонгары, Долуары, Савены и Миломы должны падать все ниже и ниже, должны погрязнуть во тьмѣ и лжи, если ихъ дѣти останутся въ рукахъ братьевъ и іезуитовъ на скамьяхъ конгрегаціонныхъ школъ. Недостаточно даже только закрыть эти школы: надо было еще преобразовать свѣтскія школы, вернуть имъ ихъ настоящее значеніе, освободивъ отъ тайнаго вліянія клерикализма, который понемногу простеръ на нихъ свою руку, помѣщая наставниками и наставницами своихъ прозелитовъ. На одного Феру, съ яснымъ и отважнымъ умомъ, но угнетеннымъ бѣдностью, на одну мадемуазель Мазелинъ, прекрасную воспитательницу сердецъ и умовъ, сколько приходилось никуда негодныхъ бездарностей, людей съ вреднымъ образомъ мыслей, подкупленныхъ врагомъ и способныхъ на самую унизительную роль: мадемуазель Рузеръ, напримѣръ, перешедшая на сторону сильныхъ, была пропитана крайнимъ клерикализмомъ; Миньо, человѣкъ безъ всякой воли, вполнѣ подчиненный средѣ; Дутрекенъ, честный человѣкъ, еще вчера искренній республиканецъ, но внезапно ставшій антисемитомъ и реакціонеромъ по недоразумѣнію и ложному патріотизму; а за ними шла въ хвостѣ еще цѣлая вереница людей, руководившихъ начальнымъ обученіемъ; всѣ они сбились съ пути и, незамѣтно приближаясь къ пропасти, готовы были увлечь за собою и дѣтей, ввѣренныхъ ихъ попеченію, все будущее поколѣніе. Холодъ проникъ въ сердце Марка; никогда еще опасность, угрожавшая его родинѣ, не казалась ему такою близкою и ужасною, и никогда еще имъ не овладѣвало сознаніе такой неотразимой, неотложной необходимости немедленно приступить къ борьбѣ.