Эмиль Золя - Собрание сочинений в двадцати шести томах. т.18. Рим

Пока Нарцисс говорил, Пьер снова взглянул вверх, на окна папских покоев, и вся описанная Нарциссом сцена как бы прошла перед его взором. А молодой человек продолжал пояснения: он упомянул о шкафчике, у стены направо, в комнате папы, где заперты деньги. Поговаривали, будто деньги хранятся и в недрах вместительных ящиков письменного стола, и даже в больших сундуках с висячими замками, в глубине просторного алькова. Налево, по коридору, ведущему к Архивам, есть большая комната, там сидит главный казначей ведающий внушительным сейфом с тремя отделениями. Но в нем хранятся только деньги прихода св. Петра, поступления римской епархии; деньги же, полученные в виде пожертвований, даяния всего христианского мира, остаются в руках Льва XIII, и лишь ему одному известна в точности общая сумма; так он и живет, лелея эти миллионы, владея ими как неограниченный властелин и никому не отдавая в них отчета. Потому-то он и не покидает своей комнаты даже тогда, когда ее убирают. Он лишь нехотя отступает к порогу, спасаясь от пыли. Если же папе приведется на час-другой отлучиться, — когда он спускается, например, в сад, — то он накрепко запирает двери, а ключи уносит с собою, не доверяя их никому.

Нарцисс прервал свой рассказ и обернулся к монсеньеру Нани.

— Не правда ли, монсеньер? Это знает весь Рим.

Прелат, не говоря ни да, ни нет, с обычной своею улыбкой покачал головой, наблюдая, какое впечатление произвели на Пьера эти рассказы.

— Конечно, конечно, всякое толкуют!.. Право, не знаю, но поскольку вам, господин Абер, известно!..

— О, я не обвиняю его святейшество в мерзком скопидомстве, которое приписывает ему молва, — возразил Нарцисс. — В ходу басни, будто сундуки у него набиты золотом и папа часами перебирает его, а по углам якобы собраны груды драгоценностей и святой отец без устали считает и пересчитывает их… Но приходится все же согласиться, что его святейшество любит, пожалуй, деньги ради денег, ради самого удовольствия прикасаться к ним, раскладывать их стопками, оставаясь в одиночестве, — страсть вполне простительная старику, лишенному иных радостей… Однако спешу добавить, что еще больше любит он деньги как орудие социальной мощи, как надежную опору, залог победы папства в будущей его борьбе.

Так вставал во весь рост величавый образ папы, осмотрительного и благоразумного, учитывающего требования времени, готового во имя победы над веком использовать его движущие силы, папы, занимающегося биржевыми спекуляциями, который в результате краха чуть было не лишился капиталов, оставленных Пием IX, а теперь стремился восполнить потери, восстановить капитал, дабы, упрочив и умножив его, завещать своему преемнику. Скуп ли он? Да! Но скуп ради нужд церкви: он понимает, что нужды эти огромны, они с каждым днем возрастают; и для победы над атеизмом — в школах, учреждениях, разного рода ассоциациях — удовлетворение этих нужд является жизненной необходимостью. Без денег церковь попадет в вассальное положение, окажется в зависимости от светских властей — королевства Италии и других католических государств. Потому-то папа, занимаясь благотворительностью, оказывая широкую поддержку богоугодным начинаниям, споспешествующим торжеству веры, презирает бесцельные траты, проявляет высокомерную суровость и к себе и к другим. Лично ему ничего не нужно. Заняв папский престол, он с самого начала решительно отграничивает свое небольшое частное достояние от богатств св. Петра, отказываясь хоть сколько-нибудь позаимствовать из них, чтобы помочь своим близким. Ни один папа не был столь далек от семейственности: три племянника и две племянницы Льва XIII жили в бедности, испытывая большие денежные затруднения. Святой отец не слушал ни сплетен, ни жалоб, ни нареканий; он был несговорчив, сурово и стойко оберегал миллионы папского престола от алчных вожделений своих приближенных и своего семейства в горделивом сознании, что оставит будущим папам непобедимое оружие, оплот их существования — деньги.

— А в общем, какую сумму составляют доходы и какую — расходы святого престола? — спросил Пьер.

Монсеньер Нани поспешил, как всегда, вежливо уклониться от ответа.

— Вот уж этого я не знаю… Обратитесь к господину Аберу, — он так хорошо обо всем осведомлен.

— Бог мой! Я знаю то, что знают в посольствах все, о чем беспрестанно толкуют… Что касается доходов, то источники их различны. Прежде всего после Пия IX остался капитал — миллионов двадцать; они были вложены в различные предприятия и приносили почти миллионную ренту; но, как я вам уже говорил, наступил крах, утверждают, впрочем, что убытки уже возмещены. Затем, кроме постоянного дохода от вложений капитала, несколько сот тысяч франков в год дают в среднем всякого рода канцелярские сборы, раздача почетных титулов, тысячи мелких податей, уплачиваемых конгрегациям… Однако бюджет расходов превышает семь миллионов, поэтому, сами понимаете, шесть из них приходится ежегодно каким-то образом изыскивать; вот динарий святого Петра и возмещает эту недостачу, давая, быть может, не все шесть, но три-четыре миллиона; их пускают в оборот, чтобы, удвоив, свести концы с концами… Пришлось бы слишком долго рассказывать о денежных спекуляциях святого престола за последние пятнадцать лет: вначале — огромные прибыли, затем — крах, который едва не лишил папу всего достояния, и, наконец, — упорное участие в деловых операциях, позволившее, мало-помалу, заткнуть прорехи. Если вас это занимает, я вам когда-нибудь расскажу подробнее.

Пьер слушал с большим любопытством.

— Шесть миллионов?! Пусть даже четыре! — воскликнул он. — Сколько же он приносит, этот динарий святого Петра?

— Да в точности никто не знает. В свое время католические газеты печатали списки, цифры пожертвований, можно было хоть приблизительно что-то подсчитать. Но, видимо, сочли это неудобным, и теперь никаких сведений не публикуют, нет ни малейшей возможности представить себе, какие богатства стекаются к папе. Повторяю, только ему одному известна вся сумма, он сам хранит деньги, сам ими распоряжается как полновластный хозяин. Надо полагать, если год удачный, пожертвования составляют четыре-пять миллионов. Франция вначале давала половину этой суммы, нынче же доля ее, конечно, уменьшилась. Много дает также Америка. Затем следуют Бельгия, Австрия, Англия, Германия. Что до Испании и Италии… О, Италия…

Нарцисс, улыбаясь, взглянул на монсеньера Нани, который с благодушным видом покачивал головой; казалось, прелат был в восторге, словно впервые слышал обо всех этих любопытных вещах, до того ему не известных.

— Продолжайте, продолжайте, любезный сын мой!

— О, Италия не слишком отличается. Доведись папе существовать на даяния одних только итальянских католиков, в Ватикане быстро водворился бы голод. Можно сказать, что, далеко не балуя папу своими щедротами, римская знать к тому же дорого ему обошлась; ведь и крах-то он потерпел, главным образом, оттого, что одолжил князьям деньги для спекуляции… Только французские и английские богачи, да еще вельможи, присылают папе, пленнику и страстотерпцу, щедрые пожертвования. Называют некоего английского герцога: моля бога о выздоровлении своего впавшего в идиотизм сына, тот ежегодно, согласно обету, жертвовал крупную сумму… Я уж не говорю о чрезвычайно обильной жатве в дни священнического и епископального юбилея, к ногам папы легли тогда сорок миллионов.