Шарлотта Йондж - Наследник имения Редклиф. Том третий

— Ты вѣрно прочелъ безъ вниманія письмо дяди?

— Напротивъ, — отвѣчалъ онъ:- я его наизусть знаю.

— Значить, ты понялъ, что мать здорова, а что новорожденная дѣвочка? Поздравляю тебя!

Къ нимь въ эту минуту подошли знакомые; Филиппъ изчезъ немедленно, а сестра его должна была уже сама сообщать всѣмъ поочередно любопытную новость. Къ завтраку къ ней сошлись самые близкіе друзья, и мистриссъ Гэнлей не преминула, при случаѣ, снова распространиться о прелестяхъ Рэдклифа. Братъ ея не вошелъ въ гостиную; ей пришлось самой идти за нимъ, въ его комнату.

Услыхавъ, что у сестры гости и что судьба избавляетъ его такимъ образомъ отъ tête-à-tête съ нею, Филиппъ, не смотря на свою головную боль, рѣшился спуститься внизъ, лишь бы не оставаться одному.

Мистриссъ Гэнлей заранѣе предупредила гостей, что братъ ея еще очень слабъ послѣ болѣзни и что всякое волненіе вредно ему, поэтому она просила ихъ не удивляться, если онъ будетъ серьезенъ и молчаливъ.

Дѣйствительно, Филиппъ принялъ поздравленіе этихъ господъ съ такимъ важнымъ видомъ, что они сочли его за самаго гордаго аристократа въ цѣлой Англіи.

Филиппъ рѣшился молча переносить всѣ эти испытанія, которымъ зять и сестра подвергали его. Мысленно онъ давно уже положилъ, что откажется отъ всего наслѣдства въ пользу дочери Эмми; онъ считалъ преступленіемъ съ своей стороны воспользоваться непредвидѣнными обстоятельствами, сдѣлавшими его обладателемъ Рэдклифа. Его мучила мысль, что онъ какъ бы силою завладѣлъ мѣстомъ Гэя. Но всѣ эти планы хранились у него въ глубочайшей тайнѣ; Филиппъ ни за что въ мірѣ не рѣшился бы сообщить ихъ сестрѣ и, не желая возбуждать ея любопытства, позволялъ ей мучить его, сколько душѣ угодно. Но внезапная неремѣна въ характерѣ Маргариты оскорбляла его невольно. Любопытная, болтливая хвастунья далеко не напоминала ему прежней сдержанной, нѣсколько холодной, но всегда приличной, мистриссъ Гэнлей. Докторъ былъ въ восторгѣ, не менѣе своей жены.

— Поздравляю васъ, сэръ Филиппъ Морвиль! — говорилъ онъ весело, пожимая руку зятя.

— Благодарю, но судьба избавила меня отъ титула лорда, — холодно возразилъ Филишть.

— Гмъ! Развѣ вы не баронъ? — спросилъ въ омущеніи мистеръ Гэнлей.

— Конечно, нѣтъ, — быстро вмѣшалась жена его. — Развѣ ты не знаешь, что этотъ титулъ переходитъ только къ прямому наслѣднику сэръ Гуго. Однако, мой другъ, — продолжала она, обращаясь къ брату:- ты ужъ не долженъ больше называться капитаномъ. Надѣюсь, что ты выйдешь теперь въ отставку.

Тутъ завязался снова разговоръ о количествѣ земли въ Рэдклифѣ и о выгодахъ этого имѣнія. У Филиппа еще сильнѣе разболѣлась голова, и его наконецъ рѣшились оставить въ покоѣ.

Онъ думалъ объ одномъ: что дѣлается въ Гольуэлѣ? Изъ письма дяди ясно было видно, что его прежнія отношенія съ семьей Эдмонстонъ уже порваны. Филиппъ приписывалъ свое отчужденіе вліянію Чарльза. — Чарли меня всегда не любилъ, — думалъ онъ, — а это ненавистное наслѣдство, вѣроятно, еще болѣе разожгло его антипатію ко мнѣ. Но Лора? Неужели и она меня разлюбила?….

Въ понедѣльникъ пришло письмо тъ Гольуэля на его имя. Адресъ былъ написанъ невѣрнымъ почеркомъ Чарльза. — Кончено! подумалъ Филиппъ, съ замираніемъ сердца:- вѣроятно, Эмми или ребенокъ больны. Онъ заперся у себя въ комнатѣ изъ страха, чтобы сестра не ворвалась къ нему, и прочелъ слѣдующее:

Гольуэль. Марта 6-го.

«Милый Филиппъ! Отецъ писалъ къ тебѣ вчера наскоро. Тебѣ, вѣроятно, хочется знать поподробнѣе, что у насъ дѣлается, а такъ какъ вѣсти все хорошія, то я нахожу особенное удовольствіе передать ихъ тебѣ. У насъ все обстоитъ благополучно. Я сейчасъ былъ у Эмми; начальство ея увѣряетъ, что ея здоровье въ хорошемъ состояніи. Она меня просила передать тебѣ это, и сказать, что она очень довольна, что у нея родилась дочь. Вотъ ея собственныя слова: «Чарли, скажи ему, что я здорова и очень счастлива. Я прошу Филиппа не огорчаться, что у меня родилась дочь, а не сынъ: я именно дочери и желала». Судя по этимъ словамъ, ты можешь убѣдиться, что я сказалъ правду, тѣмъ болѣе, что и Эмми всегда искренна. Я знаю одно, что, при спокойномъ характерѣ сестры, ей очень пріятно снять съ своихъ плечъ такую страшную обузу, какъ управленіе Рэдклифскимъ имѣніемъ. Отецъ поручилъ Мэркгаму присылать отчеты прямо къ тебѣ. Желаю отъ души, чтобы морской воздухъ оказалъ тебѣ пользу. Семья наша здорова. Я сестеръ и мама почти не вижу: всѣ онѣ живутъ наверху.

Преданный тебѣ.

«Ч. М. Эдмонстонъ.»

«P. S. Дѣвочка очень маленькая, но такая толстая и здоровая, что опасаться за нея нечего.»

Филиппъ ожилъ, прочитавъ это дружеское, ласковое письмо. Что Эмми проститъ ему все, въ этомъ онъ не сомнѣвался, но на дружбу Чарли онъ никогда не смѣлъ разсчитывать. Значитъ, сухое письмо дяди было написано въ минуту дурнаго расположенія духа, а вовсе не подъ вліяніемъ Чарльза, — подумалъ онъ, — и съ этого дня почуствовалъ себя другимъ человѣкомъ. Ему захотѣлось освѣжиться роднымъ воздухомъ, возобновить въ душѣ внечатлѣнія прошлаго и, не говоря ни слова сестрѣ, онъ рѣшился пуститься верхомъ, совершенно одинъ, на могилу отца въ Стейльгурстъ. Дорога была длинная, но Филиппъ особенно радовался этому: такъ давно тянуло его въ тѣ мѣста, гдѣ прошли счастливые годы его первой молодости. Вотъ лѣсъ, вотъ долина съ рѣчкой, гдѣ онъ, бывало, бродилъ съ удочкой на плечѣ, мечтая о возможности сдѣлаться когда-нибудь значительнымъ лицомъ въ околодкѣ. Приходило ли ему тогда въ голову, что онъ достигнетъ современемъ желаемой цѣли, но что успѣхъ обойдется ему очень дорого!

Вотъ показалась церковная башня, домъ священника весь въ зелени, коттэджы фермеровъ;- все на прежнемъ мѣстѣ; но второй весны въ жизни человѣка не бываетъ, и потому впечатлѣніе, полученное Филиппомъ отъ знакомой картины, не имѣло уже для него прежней прелести. Онъ остановился у домика старика-могильщика, чтобы повидаться съ его старушкой женой, Сусанной, которая души нечаяла въ мастэрѣ Филиппѣ. Онъ слѣзъ съ лошади, стукнулся въ дверь и отворилъ ее. Сусанна пила чай и, увидѣвъ незнакомаго гостя, вытаращила на него глаза.

— Батюшки мои! Неужто это мастэръ Филиппъ! — воскликнула она, и голова ея затряслась отъ радости, когда онъ заговорилъ. — Ахъ, сэръ! вотъ напугали-то вы меня! Какъ вы перемѣнились!

Филиппъ сѣлъ подлѣ старушки и разговорился съ нею. Ея простое, искреннее участіе, горькое соболѣзнованіе о смерти Гэя подѣйствовало на больное сердце Филиппа лучше, чѣмъ всѣ восторженныя поздравленія сесгры и докучливое ея вниманіе.

Сусанна передала ему, что покойникъ сэръ Гэй частехонько ходилъ на могилу архидіакана Морвиля, что онъ самъ помогалъ мужу ея обсаживать могилу деревьями! Въ послѣднее воскресенье передъ Михайлинымъ днемъ, въ тотъ годъ какъ онъ отъ насъ уѣхалъ, — заключила она, — сэръ Гэй цѣлый день провелъ одинъ, на кладбищѣ, и не молился въ церкви.