Ба Цзинь - Осень

Пока они беседовали о том о сем с теткой, Ли-сао, служанка, внесла чай. Тетка наблюдала, как они пьют чай, и вдруг спросила:

— Ну, как, за эти дни госпожа Ван и Чэнь итай не искали повода для ссоры?

Цзюе-синь ответил не сразу. Подумав, он поставил чашку с чаем на стол и покачал головой.

— Нет, — негромко произнес он, — не искали. Но тетя Ван теперь даже не здоровается с мамой.

Тетка нахмурилась и ничего не сказала.

— Сегодня был инцидент, — не выдержал Цзюе-минь. — Что же ты не говоришь об этом, Цзюе-синь?

— Что такое, Цзюе-синь? — встревожилась госпожа Чжан.

— Да ничего серьезного. Просто тетя Ван сказала мне пару колкостей, — пытался отделаться несложным ответом Цзюе-синь, видя, что скрыть уже не удастся.

— Почему? Неужели ни с того, ни с сего задела тебя? — продолжала допытываться тетка.

— Из-за Цянь-эр, — кратко ответил Цзюе-синь, надеясь, что тетка прекратит расспросы.

— Ну, как Цянь-эр? Выздоровела? — осведомилась Цинь.

— Она умерла. Вчера вечером. Но никто не знает, когда точно.

— Так быстро! — вздохнула Цинь. Ее брови сдвинулись, чудесные глаза затуманились.

— А могла ли она не умереть, если тетя Ван не позвала к ней хорошего врача? — возмущенно произнес Цзюе-минь. — А когда умерла, не хотела ей гроб покупать, велела завернуть ее в циновки. Цзюе-синь не выдержал, купил гроб на свои деньги. А тетя не только деньги не вернула ему, но еще издевалась над ним, — спешил высказать Цзюе-минь все, что у него накипело на душе.

— В самом деле? — изумилась госпожа Чжан. — Да разве у нее денег нет, что она так скупа? Говорят, Кэ-ань знается с артистами, за один раз тратит больше ста юаней на подарки. Бросает деньги на ветер. Не знаю, говорит ли она ему что-нибудь. На дело — денег нет, а транжирить — так сколько угодно! Не знаю, что из этого получится! — сокрушалась госпожа Чжан.

— Вы, тетя, еще не знаете, а я только сегодня услышал, что дядя Кэ-ань снял для Чжан Би-сю где-то на стороне квартиру, — сообщил Цзюе-синь, вспомнив об этом позорном поступке.

— Неужели? Что-то не верится. От кого ты слышал? — сомневалась госпожа Чжан. Ей приходилось видеть Чжан Би-сю в театре, она знала, что он очень нравится Кэ-аню, но чтобы Кэ-ань решился на такой недостойный поступок — нет, это не укладывалось у ней в голове.

— Я слышал от Гао-чжуна, он ходил вместе с дядей Кэ-анем, — уверенно отвечал Цзюе-синь, знавший, что ему Гао-чжун лгать не будет.

Госпожа Чжан изменилась в лице; было заметно, как легкое облачко печали покрыло ее лицо. Указательным пальцем правой руки она потерла висок и нахмурилась:

— Кажется, и Кэ-дин снял помещение.

— Да, у Кэ-дина тоже певичка на содержании, по имени Ли Бай-и, живет в «Жунхуасы», — спокойно ответил Цзюе-минь, — А дядя Кэ-ань снял помещение в переулке «Чжушисян». — Он относился к этому факту не так, как тетка, и не так, как брат. Его не очень заботили действия дядей, даже развал семьи не производил на него особенного впечатления. Во многом он разбирался лучше тетки и брата.

— Ли Бай-и я тоже видела, — улыбнулась Цинь.

— Где? — удивилась госпожа Чжан.

— В парке. Ты забыла, мама? Я же тебе тогда говорила, — напомнила ей Цинь.

— Неужели буду помнить о такой мелочи? — беззаботно ответила госпожа Чжан. — Не такая уж у меня хорошая память.

— Ты всегда ссылаешься на слабую память, мама, — усмехнулась Цинь. — Только, по-моему, ты не очень стараешься запомнить, все мимо ушей пропускаешь. Может быть, это и неплохо, но я так не умею.

Улыбнулась и госпожа Чжан.

— Смотри-ка, Цзюе-синь, — обратилась она к племяннику, — твоя сестра смеется надо мной. Только сейчас, по-моему, такое время, что лучше все мимо ушей пропускать. Теперь ведь все не так, как раньше. Слишком много для меня непривычного, если сердиться — злости не хватит. Лучше уж ничего не знать и не слышать. Ну, что ты на это скажешь, Цзюе-синь?

— Правильно сказано, тетя. Теперь спокойнее жить тем, кто не знает ничего и не слышит ничего, — улыбаясь, согласился Цзюе-синь.

— Ну, тебе-то, я вижу, не приходится жить спокойно, — беззлобно поддел брата Цзюе-минь, и Цинь звонко рассмеялась.

Цзюе-синь укоризненно взглянул на брата и попытался разъяснить свои слова:

— Это только потому, что я не довел свое намерение до логического конца и еще не стал совсем «глухим».

Госпожа Чжан улыбнулась.

— Что-то меня беспокоит твой характер, Цзюе-минь, — ласково и вместе с тем чуть-чуть обеспокоенно обратилась она к младшему племяннику. — Может быть, это покажется вам странным, но Цинь очень напоминает характером Цзюе-миня. Это — прямо близнецы. (При этих словах Цинь отвернулась.) — Боюсь только, что Цзюе-миню придется терпеть от общества.

— Ну, это вряд ли, тетя. Если человек твердо стоит на своих ногах — ему нечего бояться, — вмешался Цзюе-синь.

— Но и слишком колючим быть — тоже не годится, — еле заметно покачала головой госпожа Чжан. Бросив взгляд на дочь и заметив, что та смотрит куда-то в сторону, словно не слыша, что говорит мать, она позвала ее: — Цинь, слушай, что я говорю.

— Ты, мама, опять смеешься надо мной, я не хочу слушать, — капризно отозвалась Цинь.

— Я ведь верно говорю, — улыбнулась госпожа Чжан. — Цзюе-синь тут не посторонний, чего ты боишься? Ты сказала, что я не очень стараюсь все запомнить. Что ж, это верно: лет мне уж немало, мужчин в доме нет, неужели я одна должна обо всем думать? У меня только одно на уме, — закончила она уже несколько другим тоном, — как бы тебя замуж выдать!

— Опять ты за старое, мама? — запротестовала Цинь. — Скажи еще что-нибудь — и я уйду.

Госпожа Чжан жестом успокоила дочь:

— Не уходи, Цзюе-синь — свой человек, чего же стесняться? Не ты ли постоянно твердишь мне о новой морали? Что же ты так смутилась, когда речь зашла о сватовстве?

Смущенная словами матери, Цинь натянуто улыбнулась и, понурившись, умолкла.

— Теперь в сердечных делах молодежи разобраться трудно, — продолжала госпожа Чжан. — У меня от ваших дел голова кругом идет. Сегодня так, завтра — эдак, каждый день что-нибудь новое. Где уж мне говорить с вами о принципах? — Все это говорилось для Цинь. Затем госпожа Чжан обратилась к Цзюе-синю: — Меня сейчас только это и заботит, Цзюе-синь. Мне кажется, Цзюе-минь и Цинь очень подходят друг к другу, и я давно дала свое согласие. Твоя мать такого же мнения. Срок траура по бабушке у Цинь уже кончился — полгода прошло. И я давно бы уже все уладила, если бы они не твердили то и дело о каких-то новых идеях, новом образе действий. Нынче ведь все не так, как прежде, боюсь, своей старой головой не пойму этих новшеств, сделаю что-нибудь не так и все им испорчу. Ведь Цинь у меня — единственная дочь. А молодежи легче разобраться в сердечных делах других молодых людей. Вот, Цзюе-синь, я и хочу поручить это дело тебе: одна — твоя двоюродная сестра, другой — твой родной брат, и ты всегда к ним очень хорошо относился. Я верю, что ты все устроишь таким образом, чтобы я была спокойна, — последовательно излагала свои сокровенные мысли госпожа Чжан, выжидающе глядя прямо в лицо племянника.