Ивлин Во - Мерзкая плоть

Ленивый поток машин, в котором они двигались, вынес их наконец в центр города, к неярко освещенному фасаду отеля „Империал“. У его вращающихся дверей крутился бурный водоворот энтузиастов автомобильного спорта.

— Я просто падаю от голода, — сказал Майлз. — Давайте сначала поедим, а потом уж займемся Агатой.

Но управляющий „Империала“, игнорируя и превосходство сил противника и необходимость, мужественно отстаивал нерушимый режим британских отелей. Чай, объяснил он, подастся ежедневно в Пальмовом саду от четырех до шести часов, по четвергам и субботам играет оркестр. Табльдот — в ресторане от половины восьмого до девяти. Во втором зале в эти же часы можно пообедать à lа саrtе. Сейчас двадцать минут седьмого. Если джентльменам угодно вернуться через час и десять минут, он сделает для них все, что в его силах, но резервировать для них столик не берется. Публики сегодня особенно много, объяснил он, — вблизи города проходили автомобильные гонки.

Портье оказался более отзывчивым, он сказал, что немного дальше по Главной улице, рядом с кинематографом, есть кафе под названием „Королевское“. Однако он, видимо, давал те же сведения всем, кто к нему обращался, — „Королевское кафе“ было полно до краев. Все сердились и ворчали, но столики доставались только самым язвительным и надменным, а еда — самым скандальным и грубым. После этого Адам, Майлз и Арчи Шверт попытали счастья еще в двух кафе (одно из них содержали дамы-благотворительницы, и называлось оно „Честный индеец“), в рабочей столовой и в лавчонке, где торговали жареной рыбой. В конце концов они купили в кооперативной лавке пакет печенья „Смесь“ и разъели его в угрюмом молчании в Пальмовом саду „Империала“.

Шел уже восьмой час, когда Адам вспомнил о свидании в американском баре. Здесь тоже, разумеется, была давка. Сюда заглядывали и гонщики — розовые после ванны, в смокингах и белых крахмальных рубашках, каждый со своей свитой поклонников. Адам протолкался к стойке.

— Вы тут не видели пьяного майора? — спросил он.

— Еще чего, — фыркнула буфетчица. — А и увидела бы, так не стала бы обслуживать. В моем баре таким не место. Выдумали тоже!

— Сейчас-то он, может быть, не пьяный. Но скажите, вы здесь не видели такого толстого краснолицего мужчину с моноклем и усы подкручены вверх?

— Был тут недавно такой. Он что, ваш приятель?

— Мне необходимо с ним повидаться.

— Так я вам вот что скажу — вы приглядывайте за ним получше и больше его сюда не водите. Что он тут только вытворял — страшное дело. Два стакана разбил, к посетителям цеплялся. В руке у него было три, не то четыре фунтовых бумажки. Он все махал ими и приговаривал: „Каков анекдот? Я нынче встретил одного остолопа. Я ему должен тридцать пять тысяч, а он меня ссудил пятеркой“. Ну разве можно так говорить при посторонних, а? Он минут десять как ушел. Я рада-радешенька была, что наконец убрался, — честное слово.

— Он в самом деле так сказал — что встретил одного остолопа?

— Сто раз повторил, пока здесь околачивался, даже надоело.

Но Адам, едва выйдя из бара, увидел майора, появившегося из мужской уборной. Он шел не спеша и смотрел на Адама пустым, остекленелым взглядом.

— Эй! — крикнул Адам. — Эй!

— Здравия желаю, — холодно отозвался пьяный майор.

— Ну как? — сказал Адам. — Относительно моих тридцати пяти тысяч?

Пьяный майор остановился и поправил монокль.

— Тридцать пять тысяч и пять фунтов, — сказал он. — Что именно вас интересует?

— Ну, хотя бы где они?

— Место надежное. Английское Объединение Национальных и Провинциальных банков. Компания безупречно честная и платежеспособная. Я бы им и больше доверил, если б имел. Я бы им миллион доверил, клянусь честью. Понимаете, любезный, одна из этих старых почтенных фирм. Теперь таких не делают. Этому банку я бы доверил жену и детей… Вы не думайте, дорогой, что я вложил ваши деньги куда попало… Пора бы вам меня знать…

— Ну конечно, конечно. Вы страшно добры, что так о них позаботились… и вы обещали сегодня вечером дать мне чек. Неужели не помните?

Пьяный майор поглядел на него хитрым взглядом. — Э-э, — сказал он, — это вопрос другой. Кому-то я обещал дать чек. Но откуда мне знать, что это были вы?… Мне, знаете ли, приходится соблюдать осторожность. А вдруг вы — переодетый мошенник? Имейте в виду, я этого не утверждаю, ну а вдруг? Хорош я тогда буду. В таких делах нужно обе стороны принимать в расчет.

— О господи… Со мной здесь двое друзей, они вам под присягой подтвердят, что я — Адам Саймз. Этого вам довольно?

— А может, у вас шайка. Кроме того, мне-то не известно, что того малого, который дал мне тысячу, звали Адам как бишь вы сказали? Это я только с ваших слов знаю. Я вам вот что скажу, — продолжал майор, усаживаясь в глубокое кресло. — Я тут сосну. Так, совсем немножко. А когда проснусь, сообщу вам свое решение. Вы не сочтите меня подозрительным, дорогой, просто я должен действовать осторожно… чужие деньги, сами понимаете… — И он уснул.

Адам протискался сквозь толпу в Пальмовый сад, где оставил Майлза и Арчи. Только что поступили новости о машине № 13. Ее нашли в большой деревне, милях в пятнадцати от города, разбившуюся о каменный крест на рыночной площади (и нанесшую непоправимый ущерб памятнику древности, уже включенному в список взятых под охрану). Но мисс Рансибл исчезла бесследно.

— Наверно, нам надо что-то предпринять, — сказал Майлз. — Просто не упомню такого несчастного дня. Ну что, получили свое состояние?

— Майор был так пьян, что не узнал меня. Он только что уснул.

— Ну и ну.

— Придется ехать в эту злосчастную деревню искать Агату.

— Я не могу оставить майора. Он, наверно, скоро проснется и отдаст мое состояние первому встречному.

— Пойдем к нему сейчас и будем трясти его до тех пор, пока он не отдаст нам деньги, — сказал Майлз.

Но это оказалось невыполнимым: когда они добрались до кресла, в котором Адам оставил пьяного майора, там уже никого не было.

Швейцар хорошо помнил, что майор вышел из отеля. Он сунул ему фунтовую бумажку со словами: „Встретил одного остолопа“, сел в такси и велел везти себя на вокзал.

— Сдается мне, — сказал Адам, — что я никогда не получу этих денег.

— Что ж, по-моему, жаловаться вам особенно не на что, — сказал Арчи. — Вы с чем были, с тем и остались. Мне хуже — я потерял пятерку и цену пяти бутылок шампанского.

— Это-то верно, — сказал Адам и немного утешился.

Они сели в машину и под дождем покатили в деревню, где был обнаружен „планкет-бауз“. Там он и стоял в кольце восхищенных зрителей, почти неузнаваемый и еще слегка дымясь. Полицейский в непромокаемом плаще пытался оградить его от налетов охотников за сувенирами, уже собравших с земли все мелкие обломки.