Цзэн Пу - Цветы в море зла

— Как рано вы сегодня вернулись! — сказала она. — Не случилось ли чего-нибудь?

Тут только она подняла голову и увидела Цзинь Вэньцина, стоявшего возле дивана, на котором в предыдущей главе они вели задушевный разговор. Лицо его было бледным и растерянным, глаза гневно впились в Цайюнь.

— Хороша! — сказал он после долгого молчания. — Ловко ты меня обманываешь!

Не понимая, что бы это могло означать, Цайюнь покраснела, и сердце ее лихорадочно забилось. Она старалась сообразить, что господин скажет дальше, и уже придумывала возможные ответы, но в этот момент Цзинь Вэньцин покачнулся, взмахнул руками и чуть было не упал. Видя, что дело серьезное, Цайюнь вскрикнула: «Господин, что с вами?», подскочила к Цзиню, обхватила его за талию и сорвала с него шапку. Однако тело Цзинь Вэньцина оказалось для нее слишком тяжелым, и оба они с шумом повалились на диван. Когда в комнату влетели слуги, Цзинь уже лежал без движения. Запыхавшаяся Цайюнь высвободилась из-под него, пытаясь толчками и криками привести господина в чувство, но Цзинь Вэньцин не открывал глаз и лишь громко сопел.

Молодая женщина легонько прикоснулась ко лбу мужа — он оказался таким горячим, что едва не обжег ей руки, — и горько заплакала.

— Что произошло? — обратилась она к слугам. — Еще утром он вышел из дому совершенно здоровым! Кто это довел его до такого состояния?

— Сегодня болезнь началась как-то очень странно! — отвечали слуги с насмешливыми улыбками. — Говорят, в Палате он еще шутил с его превосходительством Чжуан Хуаньином, а когда вышел со службы, по дороге что-то услышал и моментально изменился в лице. Откуда мы, рабы, можем знать — почему?

Пока они говорили, в комнату вошла госпожа Чжан, вся дрожащая, с нахмуренными бровями.

— Что с господином? — спросила она Цайюнь. — Опять заболел? Не понимаю, что между вами происходит!

Наложница опустила голову и, ничего не отвечая, пошла к дивану вслед за госпожой Чжан.

— У господина жар! — тихо произнесла она и в нескольких словах передала, как Цзинь Вэньцин вошел в комнату.

Госпожа Чжан села на край дивана, тронула Цзиня рукой, дважды позвала его, но он не откликался.

— Судя по всему, положение серьезное! Больному нельзя лежать на диване, его надо перенести на кровать!

— Вы совершенно правы, — ответила Цайюнь. — Но господин никак не приходит в себя. Что же делать?

Внезапно Цзинь Вэньцин кашлянул и попытался приподнять голову.

Открыв глаза, он немигающими зрачками уставился на Цайюнь так, что та от испуга даже попятилась. Цзинь указал пальцем на портрет немецкого генерала Мольтке, висевший на стене:

— Вон, вон! Видите этого грозного иностранца в медной каске, с орденами на груди? Он наверняка пришел похитить мою Цайюнь.

Госпожа Чжан бросилась к мужу и, наклонившись к нему, обняла его голову обеими руками:

— Господин, очнитесь! Я помогу вам перейти на кровать. Вы лежите у себя дома, откуда здесь могут быть иностранцы?

Цзинь Вэньцин кивнул:

— А, это ты, жена! Хорошо, что ты пришла! Поручаю тебе Цайюнь: смотри за ней хорошенько, чтобы эти разбойники не похитили ее!

Госпожа Чжан поддакнула, помогла мужу приподняться и сделала знак наложнице:

— Иди сюда! Спусти сначала ноги господина с дивана, а потом возьми его под руку. Мы с тобой как-нибудь перетащим его на кровать!

Цайюнь, перепуганная словами Цзинь Вэньцина, помялась несколько секунд, но, чувствуя, что делать нечего, набралась храбрости и подошла к дивану. Вместе с госпожой Чжан они с трудом поставили мужа на ноги, сняли с него парадный халат и медленно повели к постели, покачиваясь на каждом шагу. Цзинь уже не смотрел больше на Цайюнь, а упорно шарил глазами по туалетному столику с музыкальным ящиком, стоявшему перед кроватью. Этот музыкальный ящик; привезенный из Германии, отличался большой оригинальностью и представлял собой модель парохода, с механизмом внутри. Стоило завести пружину и поставить пароход на воду, как колеса его начинали работать и одновременно наигрывать разные мелодии. Некоторое время Цзинь Вэньцин удивленно смотрел на ящик, а потом вдруг воскликнул:

— Плохо дело! Капитан «Саксонии» Якоб снова здесь! Он хочет передать Цайюнь какое-то письмо! Этот иностранец — преступник и пройдоха! Я давно подозревал его. Жена, слышишь? Будь осторожна, не пускай его в дом!

Госпожа Чжан, озадаченная этими словами, принялась уговаривать:

— Успокойтесь, я здесь! Никто не посмеет явиться!

Но Цайюнь пришла в еще большее смятение, разжала руки и чуть не уронила больного.

— Что с тобой? — прошипела госпожа Чжан, бросая на нее уничтожающий взгляд.

Наконец жене и наложнице удалось уложить Цзиня на постель, подсунуть ему под голову подушку и накрыть его одеялом. Госпожа Чжан, вся красная, прерывисто дыша, прислонилась к спинке кровати.

Внезапно Цзинь Вэньцин побагровел, гневно нахмурил брови и обеими руками начал хватать воздух.

— Что вам нужно, господин? — испуганно спросила жена.

— Эту собаку Афу! — вытаращив глаза, прохрипел Цзинь. — Сейчас поймаю его и убью!

— Разве вы забыли?! Вы же давно выгнали его!

— Я ясно видел, как он, хихикая, спрятался за спинку кровати! А в руке у него была бриллиантовая заколка Цайюнь!

— Этого не может быть! — остановила его жена. — Заколка у Цайюнь в волосах.

— Ты ничего не знаешь, жена! Этих заколок было две. Я купил их в Германии за десять тысяч марок. Разве ты не видишь, что сейчас осталась только одна? Кто поручится, что и эта, последняя, завтра не попадет в руки актера?!

Цзинь Вэньцин выдохнул из себя воздух. Госпожа Чжан ничего не могла ответить мужу. Приподняв полог, она поискала глазами наложницу, но та спряталась; в кресле возле стены и, опустив голову, теребила платок.

— Цайюнь! — едва скрывая раздражение, позвала госпожа Чжан. — Ты слышишь, что говорит господин? Я не разбираюсь в ваших историях. Иди сюда и сама ответь ему. Может быть, он тогда успокоится!

Цайюнь, еле передвигая ноги, подошла к кровати.

— Господин, вы говорите что-то совсем несуразное, — начала она. — Не только госпожа, но и я ничего не понимаю. От ваших слов просто страшно становится!

Она просунула голову под полог и столкнулась лицом к лицу с Цзинь Вэньцином. Если бы они не столкнулись, возможно, все сошло бы благополучно. Но в это мгновение нос Цзиня как-то странно дернулся, губы задрожали, он трепещущей рукой указал на Цайюнь и в ужасе пролепетал:

— Кто это?

— Это же Цайюнь! Вы даже ее не узнаете? — вскричала жена.

Горло Цзиня сдавила спазма.

— Не обманывай меня! Какая Цайюнь? Это яньтайская гетера Лян Синьянь, которая помогла мне отправиться в столицу! Когда я занял первое место на дворцовых экзаменах, я не должен был порывать старые узы и оскорблять ее подачкой в пятьсот серебряных лян! — Он захлебнулся слезами и испуганно прильнул к жене. — Спаси меня! Тогда я побоялся, что надо мной будут смеяться, если я женюсь на ней. Я не думал, что она может повеситься! Она пришла отомстить мне!..