Цзэн Пу - Цветы в море зла

Цзинь вздохнул:

— Человеку в моем возрасте нелегко справляться с житейскими невзгодами.

— Но вас ждет еще большая неприятность! — не выдержав, воскликнул Цянь. — И вы будете героем, если сумеете ее стойко перенести.

— Я совершил какую-нибудь оплошность? — взволнованно спросил Цзинь Вэньцин.

— Вот именно! Только не надо волноваться. Сегодня от министра Гун Пина я узнал, что вышел казус с присланной вами картой. Я не слишком много понимаю в географии северо-запада, но, по его словам, рядом с границей Синьцзяна есть возвышенная местность под названием Памир, из которой словно кровеносные сосуды выходят горные хребты. Земля там тощая, населения мало, но зато это место сильно возвышается над равниной и имеет большое стратегическое значение. На западе оно граничит с Россией, на юге — с вассальной английской территорией Афганистаном, а его центральная и восточная части принадлежат Китаю. За последнее время русские постепенно прибрали Памир к рукам, и англичане воспылали завистью. Недавно они направили в нашу Палату внешних сношений экземпляр карты и секретную ноту, в которой рекомендуют Китаю восстановить свою власть над Памиром и тем самым создать заслон против России. Палата вступила в переговоры с русским посланником, попросив его уточнить границы. Посланник сказал: «Граница испокон веков проходила по такому-то озеру». Но когда мы поглядели на наши старые планы и английскую карту, то убедились, что ничего подобного нет: Россия успела отхватить кусок шириной в семьсот — восемьсот ли! Палата решительно заявила посланнику, что он ошибся, но тогда он вынул отпечатанную вами карту и сказал: «Эту карту чертил ваш посланник, тут никаких недоразумений быть не может». Наши чиновники взглянули на карту, вытаращили глаза и ничего не смогли ответить. Сейчас Палата поставлена в очень затруднительное положение. Министры Пань Цзунъинь и Гун Пин выступили в вашу защиту, но вчера один из цензоров чрезвычайно язвительно рассказал об этом инциденте императору. Государь пришел в ярость. Только благодаря усилиям министра Гун Пина удалось задержать письменный вариант жалобы цензора, где все было изложено еще более резко. На мой взгляд, вам надо как можно скорее написать Сюй Цзинчэну и Сюэ Фужэню, чтобы они защитили вас! Иначе беда! Поэтому-то я и решился, невзирая на вашу болезнь, срочно приехать к вам!

Цзинь Вэньцин, ошеломленный словами друга, с трудом выдавил из себя:

— Что все это значит?

Цянь Дуаньминь наклонился к его уху.

— Вы думаете, откуда русский посланник получил вашу карту?!

— Не знаю, — пробормотал Цзинь.

— Это тот самый экземпляр, который вы передали Чжуан Хуаньину! — саркастически усмехнулся Цянь Дуаньминь. — А цензор, как я слышал, его названый брат!

Цзинь Вэньцин пошатнулся.

— Но ведь у меня с Чжуан Хуаньином не было никакой вражды!

— Море чиновников безбрежно, — вздохнул Цянь Дуаньминь, — разве узнаешь его до дна?! Дорогой Вэньцин, вы слишком много говорили и, наверное, утомились. Я пойду. Самое важное — не упустить время и написать письма.

Он распрощался. Жена и Цайюнь, услышав звук его шагов, вышли из внутренних покоев и увидели, что на Цзине лица нет. Жена принялась успокаивать его, говоря, что ему надо поберечься после болезни.

Подошло время послеобеденного сна. Цзинь Вэньцин, терзаемый тяжелыми раздумьями, велел женщинам оставить его, сказав, что хочет отдохнуть. Те, разумеется, тотчас вышли. Цзинь лежал на постели, проклиная себя за то, что легкомысленно отпечатал карту, и еще больше за то, что доверился прохвосту. Долго он ворочался с боку на бок, но заснуть не мог. Маятник стенных часов словно бил его под ложечку, суматошное чириканье птичек за окном до боли отдавалось в ушах, подушка казалась ему неудобной. Он приподнялся на постели и сел, поджав под себя ноги, как буддийский монах.

С большим трудом Цзинь Вэньцин заставил себя немного успокоиться. Вдруг он услышал в соседней комнате какие-то подозрительные звуки, похожие на мышиную возню. Ярость вскипела в сердце Цзиня, он нетерпеливо спрыгнул с кровати, сунул ноги в домашние туфли-шлепанцы и бросился к дверям. Если бы он не выскочил в соседнюю комнату, все, возможно, пошло бы по-иному. Но он открыл дверь и вдруг с истошным криком: «О! Как мне теперь жить на этом свете?!» — повалился навзничь. Глаза его закатились, руки раскинулись, и он потерял сознание. Воистину:

Если хотите знать, что привело в такое исступление Цзинь Вэньцина, прочтите следующую главу.

Вы уже знаете о том, что Цзинь Вэньцин, выбежав в соседнюю комнату, издал истошный крик и, словно подкошенный, упал без сознания. Не подумай, читатель, что такой неожиданный оборот сочинен автором из простого желания возбудить в тебе интерес к следующей главе, хотя хитрые уловки вошли в обыкновение прозаиков! Дело в том, что «Цветы в море зла» не похожи на другие романы, где писатель одним взмахом кисти возводит или разрушает в пустоте воздушные замки. В нем нет ни малейшей натяжки и ни слова лжи. Автор заставляет сюжет следовать за фактами, а не приносит факты в жертву интриге. Поведение Цзинь Вэньцина в данном случае также обусловлено законами человеческой психологии: он не мог не упасть без сознания! Причины этого автор сейчас не будет раскрывать, он станет описывать факты, и ты сам увидишь, почему так произошло. Но приступим к делу.

Когда Цзинь Вэньцин упал, он ударился головой о дверь. Цайюнь, лежавшая в соседней комнате на кушетке, услышала стук и пришла в смятение. Она хотела тотчас броситься на помощь, но в том-то и горе женщин, что они ничего не могут сделать быстро, так как сначала им надо забинтовать ноги, повязать пояс, застегнуть все пуговицы, причесать волосы и прочее. Лишь по прошествии длительного времени наложница смогла выглянуть за дверь. Ни служанок, ни горничных, как назло, поблизости не было. Она подскочила к Цзиню и увидела, что он лежит весь посиневший, с разинутым ртом и широко открытыми глазами. Цайюнь присела на порог и, обеими руками подняв голову Цзинь Вэньцина, принялась колотить его кулачком по спине, дрожащим голосом твердя:

— Господин, очнитесь! Господин, очнитесь!

Долго она так трудилась. Наконец веки Цзиня дрогнули, рот закрылся, и лицо приняло беловатый оттенок. Промычав что-то невнятное, он отхаркнул слюну и забрызгал Цайюнь весь рукав. Не решаясь остановиться, наложница продолжала колотить его по спине. Вдруг Цзинь Вэньцин устремил на нее злобный взгляд и, еще не в силах выговорить ни слова, судорожно указал рукой на окно. Женщина не знала, что ей делать. На счастье, в гостиной послышался смех служанок.