Цзэн Пу - Цветы в море зла

— Скорее идите сюда, господин упал! — закричала Цайюнь. — Помогите мне поднять его!

Две служанки и горничная, ничего не понимая, бросились на этот крик. Вместе с Цайюнь они бережно перенесли своего господина в спальню и уложили в постель. Цайюнь подсунула ему под голову подушку, накрыла его одеялом и велела служанкам не болтать о случившемся, а поскорее принести чашку горячего чая. Служанки побежали выполнять приказание. Наложница опустила полог и села на край постели. Она хотела начать растирать грудь мужу, но тот уже очнулся. Едва Цайюнь протянула руку, как Цзинь вдруг с силой оттолкнул ее и гневно закричал:

— Оставь меня! Теперь я знаю, что ты собой представляешь!..

Цайюнь поняла, что убедить его в чем-либо сейчас будет нелегко, опустила голову и промолчала. В комнате воцарилась тишина. Лишь из-за полога слышались вздохи Цзиня да из угла доносилось дыхание горничной. Служанка, которая принесла чай, тоже не осмелилась заговорить и, неслышно подойдя к постели, передала чашку Цайюнь. Наложница поднесла ее к губам Цзинь Вэньцина.

— Господин, выпейте горяченького… — тихим, успокаивающим голосом начала она, но в этот момент Цзинь снова оттолкнул ее руку. Цайюнь не удержала чашку, и чай вылился на постель.

Молодая женщина вскочила и, презрительно хмыкнув, швырнула пустую чашку на стол. Увидев, что Цайюнь тоже рассердилась, Цзинь Вэньцин не выдержал.

— Интересно, кому это ты показываешь свой характер?! Все твои шашни я видел собственными глазами! Может быть, ты и на этот раз скажешь, что ни в чем не виновата? — саркастически промолвил он и устремил на наложницу испытующий взгляд.

Но Цайюнь нимало не смутилась. Ковыряя в зубах зубочисткой, она с улыбкой сказала:

— Вы совершенно правы: сегодня вам удалось поймать меня с поличным и мне нечего вам возразить. Но позвольте спросить вас, господин: кто я вам, законная жена или наложница?

— Не все ли равно?!

— Нет! Если бы я была вашей законной женой, — живо подхватила Цайюнь, — вы могли бы считать себя опозоренным. Тогда я сама попросила бы нож или веревку, чтобы зарезаться или повеситься. Не думайте, что я хвастаюсь: я выполнила бы в точности ваш приказ, умерла бы и бровью не повела!

— Ну а что, если ты наложница? — удивленный такой смелостью, продолжал Цзинь Вэньцин.

— Это совсем другое дело. Мужчины смотрят на наложницу как на игрушку: когда они в хорошем настроении, они обнимают ее, сажают на колени, называют своим сокровищем, а чуть рассердятся — сразу прогоняют, выдают замуж или просто кому-нибудь дарят. Путей много! Ко мне вы как будто неплохо относитесь… И вы должны понять мой характер! Мое происхождение вам тоже хорошо известно. Когда вы брали меня к себе в дом, то не требовали соблюдения каких-нибудь трех принципов послушания или четырех добродетелей [251] Три принципа послушания женщины: до замужества слушаться отца, после замужества — подчиняться мужу, в случае смерти мужа — слушаться сына. Четыре добродетели: быть целомудренной, скромной, аккуратной, трудолюбивой. И то и другое — конфуцианские понятия. . Что особенного я сейчас совершила? Подумаешь! Если вы хотите весело прожить остаток своей жизни и нуждаетесь в женщине, которая окружала бы вас лаской, тогда вы меня не покинете. Но в таком случае позвольте мне делать все, что вздумается! Если же вы готовы отказаться от меня, то вы должны вспомнить, как любила я вас все эти годы, и отпустить меня подобру-поздорову. Я погубила только себя, а вам, ваше превосходительство, господин Цзинь, не нанесла никакого ущерба! Иными словами, я не собираюсь умирать и не заслужила этого! Если же вы хотите, чтобы я занялась исправлением своей нравственности, то… Увы, реки и горы можно менять, но характер человека изменить трудно. Говоря откровенно, вам не удастся заставить меня всюду, словно привязанную, следовать за собой!

Цайюнь гордо рассмеялась. Цзинь Вэньцин не ожидал, что она способна произнести столь язвительную речь. Ее слова врезались в его сердце с такой болью, что каждый укол, казалось, исторгал оттуда капельку крови. Цзиня бросало то в жар, то в холод. Он еще не успел обдумать своего ответа, когда слуга доложил:

— Госпожа идет!

Занавеска с шумом откинулась, и жена вошла в комнату.

— Что случилось? Господин упал?! — запричитала она.

Цайюнь поспешно направилась к двери. Жена приоткрыла полог и жалобным голосом спросила:

— Что с вами?

— Ничего особенного, — угрюмо ответил Цзинь Вэньцин. — Я просто споткнулся. Откуда ты об этом знаешь?

— Только что слуга доложил, что вас хочет видеть Куан Чаофэн. Он недавно назначен послом в Японию, верительные грамоты уже получил и должен срочно ехать на юг, готовиться к отплытию. Пришел проститься с вами. Я подумала, что Куан ваш хороший друг, хотела просить его, но в этот момент прибежали служанки и сообщили, что вы расшиблись. Я очень испугалась, тут же сказала Куану, что вы не сможете его принять, а сама поспешила сюда.

— Оказывается, Куан Чаофэн получил назначение в Японию! — молвил Цзинь Вэньцин. — Это хорошо! Кто передал тебе эту весть?

— Цзинь Шэн.

— А ты видела Афу?

— Что вы, разве его найдешь на месте! — иронически усмехнулась жена.

Цзинь Вэньцин покачал головой:

— Да, этот малый совсем испортился. Надо его прогнать!

Незаметно супруги перешли на домашние дела, но о них не стоит подробно распространяться.

Важнее сказать, что с тех пор как Цянь Дуаньминь побывал у Цзинь Вэньцина, он никак не мог встретить министра Пань Цзунъиня, ибо тот уже несколько дней не появлялся на службе под предлогом болезни. «Неужели он и в самом деле болен?» — подумал Цянь и решил съездить к министру: во-первых, чтобы разузнать о его здоровье, а во-вторых, чтобы посоветоваться о деле Цзинь Вэньцина. «На обратном пути можно будет заглянуть и к министру Гун Пину!» Приняв такое решение, Цянь сел в коляску и велел кучеру ехать на южную окраину города. Вскоре он очутился перед воротами дома Пань Цзунъиня. После того как личный камердинер Цянь Дуаньминя передал визитную карточку, к коляске вышел старый слуга и доложил:

— Третьего дня, вернувшись из министерства, хозяин вдруг захворал. Жар до сих пор не спадает — врач говорит, что у него воспаление легких. В доме все с ног сбились, поэтому вашему превосходительству лучше приехать в другой раз!

Цянь Дуаньминь был поражен.

— Болезнь настолько серьезна?! — воскликнул он. — А я ничего не знал! Скажи по крайней мере, опасно ли это для жизни?

Слуга нахмурил брови:

— Кто знает, кто знает! Болезнь уже до печени дошла!

— Ну раз так, мне, конечно, неудобно тревожить его! — промолвил Цянь. Он велел кучеру ехать обратно, намереваясь по пути заглянуть к Гун Пину. Всю дорогу Цянь Дуаньминь думал о министре Пане: «Учитель эпохи, на которого с почтением взирают все научные школы! Если небо окажется немилостивым к нему, это будет огромным несчастьем!» От больного министра мысль Цянь Дуаньминя скользнула к другим крупным сановникам: «Ведь среди них нет ни одного, кто был бы способен на великие дела! Князь Благонамеренный пережил немало неприятностей и до сих пор находится в опале, а остальные маньчжуры стремятся только к высокому положению да большому жалованью, так что о них и говорить нечего. Правда, Гао Янцзао из Тайного совета да министр Гун Пин — люди способные, но первый чересчур вспыльчив и часто не может отличить правды от лжи, а второй, напротив, чересчур мягок и выносит решения, руководствуясь личными чувствами. Министр чинов Чжун Цзуу с виду милый и приятный, в сущности же самый настоящий мерзавец. Его помощник Юй Тун под стать ему: посмотришь на него — воплощение честности, а тайком не прочь поживиться. Поистине все эти люди созданы лишь для того, чтобы нарушать порядок в стране, но никак не для того, чтобы управлять ею! Они только зря занимают свои места да во всем соглашаются с высшими начальниками. И с такими никчемными людьми мы должны поддержать империю, расползающуюся по всем швам под давлением внутренней и внешней опасностей! Чем серьезнее задумываешься, тем страшнее становится! В последнее время взятки стали брать совершенно открыто: к сильным мира сего непрерывным потоком текут подношения. Император приближает к себе жалких шутов и проходимцев, способных даже украсть солнце, а за пределами дворца развратничают и бесчинствуют молодые князьки и аристократы! Во что они превратят мир? Как жаль, что нет больше членов партии бескорыстных, некогда основанной Чжуан Юпэем. Одни из них смещены с должностей, другие умерли от старости. Уж они-то не позволили бы обществу дойти до такого плачевного состояния!»