Уильям Теккерей - Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

— Что это, Мёгфордъ? о чомь вы ссоритесь въ столовой? спрашиваетъ мистриссъ Мёгфордъ.

— О чомъ мы ссоримся? это только господинъ помощникъ редактора фыркаетъ, говоритъ хозяинъ съ раскраснѣвшимся лицомъ.- Moё вино для него нехорошо, а теперь онъ положиъ ноги на стулъ и заснулъ у меня подъ носомъ. Дерзкій онъ человѣкъ, мистриссь Мёгфордъ, въ этомъ спора нѣтъ.

Тутъ бѣдная Шарлотта тихо выходитъ отъ своего малютки и заиграетъ что-нибудь на фортепіяно, успокоивая поднимающійся гнѣвъ.

Когда вы подумаете, что насущный хлѣбъ Филиппа зависѣлъ отъ этихъ людей, вы согласитесь, что его друзья могли тревожиться за его будущность. Одно слово Мёгфорда, и Филиппъ съ Шарлоттой и съ ребёнкомъ пошли бы по міру. Съ этимъ мистеръ Фирминъ соглашался, разсуждая о своихъ дѣлахъ (а онъ это любилъ) засунувъ руки въ карманы и ставъ спиною къ огню. — Любезный другъ, говорилъ откровенный новобрачный: — эти вещи постоянно у меня въ головѣ. Я говорилъ прежде о нихъ съ Шарлоттой, а теперь не говорю. Онѣ тревожатъ её бѣдняжку, а сердце моё разрывается при мысли, что она огорчена. Я стараюсь дѣлалъ что могу, но когда мнѣ надоѣдаютъ, я не могу не показать этого. Я не умѣю лицемѣрить. Нѣтъ, не только для двухсотъ фунтовъ выгоды, но и для двухъ тысячъ. Мистеръ Мёгфордъ очень добрый человѣкъ. Я этого не говорю. Добрый отецъ, добрый мужъ, щедрый хозяинъ и прескучнѣйшій человѣкъ. Быть съ нимъ любезнымъ? Какъ я могу быть любезенъ, когда меня убиваютъ? Онъ все разсказываетъ исторію о томъ, кокъ Ли Гёнта посадили въ тюрьму, а онъ носилъ ему корректуры и видѣлъ тамъ лорда Байрона. Я не могу не засыпать во время разсказа; а если не засыпаю, то скрежещу зубами и внутренно ругаюсь, такъ что, я самъ знаю, на меня страшно смотрѣть. Мистриссъ Мёгфордъ женщина добрая, ласковая, вспыльчивая. Я слышу, какъ она бранитъ слугъ въ кухнѣ. Но какъ Шарлотта можетъ быть пріятельницей съ такой пошлой женщиной? Я не могу быть другомъ съ ея мужемъ. Честію служить этому человѣку одно, а быть его другомъ, смѣяться его скучнымъ шуткамъ, было бы лицемѣрствомъ съ моей стороны. Друзья Филиппа боялись за его будущность и Сестрица раздѣляла ихъ опасенія. Зная Мёгфорда и Фирмина, мы безпрестанно ожидали разрыва,

Относительно Нью-Йоркской газеты мы болѣе были увѣрены въ успѣхѣ Филиппа. Многіе его друзья дали обѣщаніе помогать ему. Мы собирали клубныя исторіи, выпрашивали у знакомыхъ анекдоты моднаго свѣта. Намъ случалось подслушивать замѣчательные разговоры между самыми вліятельными публичными лицами, которыя не имѣли отъ насъ секретовъ. Мы узнавали самые тайные умыслы австрійскаго совѣта, какіе виды имѣлъ папа, кто былъ послѣднимъ фаворитомъ турецкаго султана и тому подобное; изъ свѣдѣній, узнаваемыхъ отъ учоныхъ женщинъ, мы даже успѣвали сообщать послѣднія дамскія моды. Мы не сомнѣвались, что письма Филиппа будутъ имѣть успѣхъ въ Нью-Йоркѣ, и ожидали прибавки въ его плати. Въ концѣ перваго года супружеской жизни Филпппа Фирмина, мы сдѣлали разсчотъ, по которому оказалось ясно, что у него остались деньги. Конечно, его издержки увеличились. Въ дѣтской былъ малютка, но и въ коммодѣ былъ кошелёкъ съ соверенами, и бережливый молодой человѣкъ надѣялся еще болѣе прибавить къ своему запасу.

Мы успокоились, узнавъ, что Фирмина съ женой не приглашали повторить посѣщеніе въ Гэмпстидъ. Иногда молодыхъ супруговъ приглашали обѣдать; но Мёгфордъ, человѣкъ надменный, имѣлъ на столько здраваго смысла, чтобы видѣть, что между нимъ и Фирминомъ не могло быть большой короткости. Я думаю, что неутомимая Сестрица мирила Мёгфорда съ Филиппомъ, и я съ сожалѣніемъ долженъ признаться, что когда между ними началась ссора, то виноватъ быль бѣдный Филиппъ.

Вы знаете, что въ прежнія времена король и королева всегда приглашали на крестный старую волшебницу, которая бѣсилась, когда её не приглашали. Я съ сожалѣніемъ долженъ сказать, что мать Шарлотты такъ разсердилась, что её не пригласили къ крестныя матери къ новорожденному, что не выслала денегъ въ надлежащій срокъ, и съ того времени не высылаетъ до-сихъ-поръ.

Какъ ни былъ бѣденъ Филиппъ, онъ думаетъ, что это было самое счастливое время для него. Онъ какою гордостью смотрѣлъ онъ на спящаго ребёнка и на счастливую мать! Онъ рано возвращался домой по вечерамъ, онъ считалъ своего ребенка чудомъ, никогда не уставалъ говорить въ нашемъ домѣ объ этомъ ребёнкѣ, о его полнотѣ, силѣ, изумительномъ умѣ. Онъ говорилъ, что чувствуетъ себя новымъ человѣкомъ. До-сихъ-поръ жизнь была для него игрой и шалостью. А теперь онъ особенно сожалѣлъ, что онъ лѣнился и пренебрегалъ представлявшейся возможностью. Еслибы онъ приготовился въ адвокатурѣ, онъ могъ бы теперь извлечь пользу изъ этой профессіи. Нашъ другъ весьма смиренно оцѣнивалъ свои способности. О, счастливъ тотъ, у кого любовь — учитель, руководитель и властелинъ! Куда дѣвались самоувѣренность и надменность нашего друга? Онъ былъ у ногъ своей жены своего ребёнка. Счастливый мужъ, счастливая жена! Какъ ни былъ бы бѣденъ ихъ домъ, въ нёмъ заключались неоцѣненныя сокровища и богатства; какія бури не угрожали бы извнѣ, домашній камелёкъ освѣщонъ блескомъ малыхъ глазъ.

Шарлотта съ няней и ребёнкомъ опять появилась въ нашемъ домѣ на Королевскомъ сквэрѣ, гдѣ хозяйка всегда была имъ рада. Молодая женщина была въ большомъ восторгѣ, а когда мнѣ услыхала причину, то вытаращила глаза отъ удивленія. Она объявила, что докторъ Фирминъ прислалъ вексель на сорокъ фунтовъ изъ Нью-Йорка. Утѣшительно было думать, что бѣдный докторъ Фирминъ старался загладить отчасти сдѣланное имъ зло, что онъ раскаявался и можетъ-быть становился честнымъ и добрымъ. Обѣ женщины радовались, что грѣшникъ раскаявается, кого-то обвинили въ скептицизмѣ, въ цинизмѣ и тому подобномъ за то, что онъ сомнѣвался въ справедливости этого извѣстія. Признаюсь, я думалъ, что подарокъ сорока фунтовъ сыну, которому онъ долженъ тысячи, не служилъ еще большимъ доказательствомъ исправленія доктора.

О! какъ разсердились нѣкоторые люди, когда настоящая исторія наконецъ обнаружилась! Не потому, что они ошибались, а я оказался правъ, о, нѣтъ! но потому что этотъ несчастный докторъ не имѣлъ никакого намѣренія раскаяться.

— О, Филиппъ! вскричала мистриссъ Лора, увидѣвъ въ первый разъ послѣ того Филиппа: — какъ мнѣ было пріятно слышать объ этомъ векселѣ!

— О какомъ векселѣ? спросилъ Филиппъ.

— Отъ вашего отца изъ Нью-Йорна.

— О! сказалъ Филиппъ, вспыхнувъ.

— Какъ? развѣ это неправда? спрашиваемъ мы.

— Бѣдная Шарлотта не понимаетъ дѣлъ, а письма я ей не читалъ. Вотъ оно.

Онъ подалъ мнѣ документа, и я имѣю позволеніе привести его здѣсь.