Уильям Теккерей - Капитан Рук и мистер Пиджон

МИСТЕРЪ ФРЕДРИКЪ ПИДЖОНЪ.

Отель Лонга.

Я сказалъ, что мистеръ Фредрикъ Пиджонъ, эсквайръ, можетъ сдѣлаться богатымъ или бѣднымъ плутомъ-игрокомъ, хотя первый шансъ, надобно признаться, весьма невѣренъ. Когда-то я знавалъ одного актера, который не умѣлъ ни писать, ни говорить, ни даже читать по англійски, — который не имѣлъ способности ни къ какому ремеслу въ свѣтѣ, не имѣлъ на столько ума, чтобъ торговать на улицѣ яблоками, и на столько смысла, чтобъ сдѣлаться членомъ Парламента; я знавалъ, повторяю я, одного актера, единственными достоинствами котораго были длинныя ноги, длинная шея и громкій голосъ, — слышалъ, какъ онъ проклиналъ свою судьбу, свою профессію, отъ которой, при всѣхъ своихъ стараніяхъ, могъ получать только восемь гиней въ недѣлю. „Никого, говорилъ онъ съ нѣкоторою справедливостью:- не вознаграждаютъ такъ дурно, какъ драматическихъ артистовъ: они всю свою молодость трудятся изъ-за ничего, и подъ старость ничего не могутъ приберечь на черный день.“ Съ этими словами онъ вздохнулъ и потребовалъ (это было въ субботу вечеромъ) сорокъ девятый стаканъ грогу, — счетъ стаканамъ велъ онъ съ начала недѣли.

Раздражительность, какъ слѣдствіе избранной профессіи, я нисколько не сомнѣваюсь, заставляла моего друга Клэптрапа поглощать, кромѣ пива поутру, такое количество грогу послѣ репетицій;- это обстоятельство невольнымъ образомъ наводитъ меня на размышленіе о его судьбѣ. А судьба его, право, незавидная. Ѣсть, пить, немного трудиться и быть веселымъ, — получать двойное возмездіе за трудъ, и потомъ стремиться къ гибели;- упасть съ дерева, какъ говорится, налившись, созрѣвши и даже перезрѣвши, гнить подъ этимъ деревомъ въ грязи, и, наконецъ, смѣшаться съ нею.

Но, какъ бы дурно ни вознаграждался актеръ (читатель проститъ меня за вышеприведенный эпизодъ тѣмъ охотнѣе, что, въ сущности, онъ не имѣетъ никакого отношенія къ предмету этой статьи), какъ бы ни злосчастна была его участь, — участь бѣднаго плута-игрока еще злосчастнѣе. Вы никогда не услышите о богатомъ игрокѣ, не увидите даже и такого игрока, который бы сказалъ, что онъ въ выигрышѣ. Куда же дѣваются всѣ тѣ деньги, которыя проигрываются за зеленымъ столомъ? Къ концу вечера многіе игроки не досчитываются значительнаго количества монетъ въ своихъ кошелькахъ, — слѣдовательно, эти монеты перешли въ другіе кошельки; но спросите: въ чьи же кошельки? Одинъ скажетъ, что онъ выигралъ три шиллинга, — другой — ни выигралъ ни проигралъ; третьему кажется, что онъ проигралъ, — а между тѣмъ каждый изъ трехъ другихъ игроковъ утверждаетъ, что проигралъ три фунта стерлинговъ. Развѣ это не фактъ? развѣ это не извѣстно тѣмъ, которые имѣютъ страсть къ игрѣ? Я часто думаю, что чертовы картинки, — какъ называются карты, — выданы намъ прямо изъ адской библіотеки, и что самъ сатана прибираетъ въ свои лапы нѣкоторую часть выигрыша и уноситъ эту часть незамѣтнымъ образомъ: въ противномъ случаѣ какже объяснить, куда дѣваются деньги?

Напримѣръ, есть одинъ джентльменъ называемый въ газетахъ „благороднымъ графомъ и знаменитостью конскихъ скачекъ“;- если онъ проигралъ шиллингъ, то газеты кричатъ, что онъ проигралъ пятьдесятъ мильоновъ; онъ бросаетъ по полсотни тысячъ фунтовъ стерлинговъ на конскихъ скачкахъ въ Дерби такъ свободно, какъ вы и я бросили бы два съ половиною пенса. Кто же выигралъ эти мильоны? Мистеръ Кракфордъ, мистеръ Бондъ или мистеръ Salon-des-Etrangers?

Я не называю этихъ трехъ джентльменовъ игроками; но кто же выигрываетъ деньги благороднаго графа, равно какъ и деньги всякаго другаго джентльмена, который играетъ и проигрываетъ? Я знаю, что много денегъ ставилось на карты во время отсутствія мистера Кракфорда, много ассигнацій выдано безъ всякаго посредничества мистера Бонда; — есть сотни тысячъ игроковъ, которые совершенно незнакомы и чужды даже мистеру Salon-des-Etrangers.

Нѣтъ, милостивый государь, деньги проигрываются не въ публичныхъ игорныхъ домахъ; ваша добродѣтель подвергается опасности не въ этихъ мѣстахъ. Лучше проиграть половину своихъ доходовъ, все свое состояніе, въ порядочномъ игорномъ домѣ, нежели въ обществѣ моего друга капитана Рука. Но мы опять удаляемся отъ вашего предмета. Дѣло въ томъ: честно ли ремесло капитана и выгодно ли оно?

Займемтесь прежде разсмотрѣніемъ послѣдняго вопроса. Скажите, мой добрый другъ, кушали ли вы пастеты изъ воронятъ, въ маѣ мѣсяцѣ, когда они бываютъ очень молоды? — они до такой степени нѣжны, что вы не въ состояніи замѣтить разницы между ними и голубями. Такъ-точно и вашего Рука, въ его молодости, трудно было отличить отъ Пиджона. Теперь онъ поступаетъ съ другими такъ, какъ нѣкогда другіе поступали съ нимъ; его общипывали точно такъ, какъ онъ общипываетъ теперь мистера Фредрика Пиджона. Положимъ, что онъ началъ свое поприще жизни съ десятью тысячами фунтовъ стерлинговъ. Изъ этой суммы у него не осталось ни полушки; ее можно считать за капиталъ, которымъ онъ пожертвовалъ, чтобъ изучить свое ремесло. Истративъ десять тысячъ, доставлявшихъ 650 фунтовъ въ годъ, онъ долженъ былъ отъискивать другой источникъ, который бы доставилъ ему полторы, двѣ или три тысячи дохода за его рискъ и трудъ. Кромѣ денегъ, убитыхъ при самомъ началѣ поприща, его профессія требуетъ постоянныхъ ежегодныхъ издержекъ, какъ-то: на

Лошадей, экипажи (включая Эпсонскія, Гудвудскія, Аскотскія и пр. конскія скачки.) — 500 ф.

Квартиру, прислугу и столъ — 350 —

Поѣздки къ приморскимъ городамъ — 300 —

Званые обѣды — 150 —

Карманныя деньги — 150 —

Перчатки, платки, духи, табакъ (весьма умѣренно) — 150 —

Портному (примѣрно 100 ф. безъ уплаты) — 0

Итого 1,600 ф.

Безъ этой суммы, человѣкъ не въ состояніи заниматься профессіей капитана Рука приличнымъ образомъ: потерять десять тысячъ и имѣть тысячу шестьсотъ футовъ необходимыхъ расходовъ — нѣтъ, это невыгодная профессія, — это скудные проценты на хорошій капиталъ; это плохое вознагражденіе для благороднаго джентльмена, за его трудолюбіе и геніальную способность.

Мой другъ, Клэптрапъ, который ворчитъ на ограниченное жалованье, можетъ благословлять судьбу свою, что онъ не родился джентльменомъ и не былъ воспитавъ для такой профессіи, какъ эта. Принимая въ соображеніе труды капитана, его расходы, его происхожденіе и воспитаніе, нельзя не согласиться, что вознаграждается онъ бѣдно. А когда онъ будетъ обязавъ оставить свое поприще, когда рука его начнетъ дрожать, когда кредитъ упадетъ, когда надъ его векселями станутъ смѣяться во всѣхъ банкирскихъ домахъ, когда портные станутъ преслѣдовать его, словомъ, когда неумолимое время доведетъ его до старости, — кто тогда поможетъ этому жалкому ветерану?

Кто поможетъ ему? Ужь, конечно, не его родные, потому что онъ вытянулъ отъ отца, отъ дяди и старой бабушки все, что было можно; онъ получилъ уже часть изъ наслѣдства своей сестры и поссорился съ зятемъ; старики примерли, молодые люди ненавидятъ его, и ничего ему не дадутъ. Кто же ему поможетъ? — ужь, конечно, не друзья. Во первыхъ, мой добрый сэръ, друзья очень рѣдко помогаютъ; во вторыхъ, капитанъ Рукъ, при своемъ ремеслѣ, не пріобрѣтая новыхъ друзей, отчуждилъ отъ себя старыхъ. Его знакомства продолжались не болѣе года — періодъ времени, совершенно достаточный для того, чтобъ ему общипать ихъ, и потомъ они разставались. У Пиджона не осталось ни одного перышка въ хвостѣ, да и съ какой стати онъ будетъ помогать Руку, котораго, между прочимъ, онъ научился душевно ненавидѣть, узнавъ въ немъ бездѣльника? Если для Рука и наступаетъ черный день, то именно потому, что онъ не имѣетъ друзей; онъ истощилъ ихъ средства, онъ общипалъ ихъ такъ гладко, какъ ладонь. И чтобъ дойти до этого конца, Рукъ тратилъ по тысячи-шестисотъ фунтовъ въ годъ, погубилъ цвѣтъ своей жизни и, кромѣ того, промоталъ десять тысячъ фунтовъ стерлинговъ! Такова ли должна быть награда джентльмену? Да, позорно и грѣшно позволятъ англійскому джентльмену утопать въ нищетѣ, не подавъ ему руки помощи.