Вулф Том - Мужчина в полный рост (A Man in Full)

Как выяснилось, оба они до пенсии были преподавателями в Университете Эмори. Мистер Гарднер вел у студентов английский язык и литературу, специализировался на поэтах и эссеистах первой половины девятнадцатого века. Миссис Гарднер преподавала компаративистику, знала французский, испанский, португальский, итальянский и немецкий. Ее главная тема — европейская литература 1870–1914 годов, то есть, как она объяснила Конраду, с начала франко-прусской войны и до начала Первой мировой. Детей у них не было. Семь лет назад, на пике своих доходов, супруги купили большой дом в Инман-парке — нимало не задумываясь о том, как будут выплачивать ипотечный заем, когда выйдут на пенсию. «Как-нибудь заработаем», «что-нибудь придумаем», «найдем, чем расплатиться». Два года назад, припертые к стенке, они продали дом в Инман-парке и купили этот скворечник в Кочантауне, надеясь, что им хватит на жизнь скромной пенсии и денег от продажи дома. Каждый грош, оставшийся после повседневных расходов, шел на новых кукол и статуэтки. Гарднеры были мечтателями, детьми, но детьми культурными и добросердечными, которых невольно хотелось защитить.

— Ничего, если я прямо сейчас начну пылесосить? — спросил Конрад, вкатывая пылесос в спальню.

— Да-да, начинайте, — медленно произнес левым углом рта мистер Гарднер. Он даже не повернул голову. Сидел, тяжело опираясь на спинку кресла, и уныло смотрел прямо перед собой.

У Конрада почему-то больно сжалось сердце. Надо было как-то расшевелить этого грустного старого джентльмена, развлечь… Конрад порылся в памяти… ничего… о, вот отрывок, кусочек четверостишия!

— Извините, мистер Гарднер. Знаете, у меня в голове промелькнуло несколько строк, начало стихотворения, но я никак не могу вспомнить, что там было дальше. И автора тоже забыл. Нам в школе читали.

Конрад полагал, что такой интеллектуальный вопрос заинтересует старика, но мистер Гарднер продолжал равнодушно смотреть прямо перед собой, и рот у него был перекошен на левую сторону. Однако отступать поздно, и Конрад попытался:

Начинается так:

А дальше не помню.

Конрад повернулся к мистеру Гарднеру. Старик по-прежнему смотрел в пространство.

Уолтер Сэвидж Лэндор, тысяча восемьсот пятьдесят третий год. Он написал это в семьдесят восемь лет.

Конрад ужаснулся. Надо же было вспомнить стихотворение о последних проблесках жизни! Теперь он не знал, что сказать…

Зато знал мистер Гарднер.

— Лэндор хороший поэт, но великим его не назовешь. Он слишком положительный, правильный, вежливый, он слишком удовлетворен тем, что у него уже есть, чтобы стремиться к чему-то большему. Сколько вам лет?

— Двадцать три, — сказал Конрад, забыв, что по новому свидетельству о рождении и правам ему двадцать четыре года.

— Двадцать три. — Старик так и не повернул голову. — Самый возраст интересоваться литературой. У вас столько времени… столько всего… должно просто из карманов вываливаться. Не думайте, что литература такое уж несметное богатство. Цивилизации жили без всякой литературы, и ничего. Это потом появился целый класс бездельников, которые читают и пишут, — теперь у нас есть литература. Когда я смотрел на множество поднятых рук в аудитории, мне всегда хотелось сказать студентам то, что я сейчас говорю вам. Но какой толк изображать из себя борца с предрассудками после того, как ты сорок лет зарабатывал на жизнь, сам принимая их всерьез. Или, по крайней мере, как должное.

— Я с вами не согласен, мистер Гарднер, — заявил Конрад. — Если у кого и есть несметное богатство, так это у вас. Вы так много знаете о литературе.

— Ха. Как вы можете судить о моих познаниях?

Уже лучше — теперь мистер Гарднер хотя бы смотрел на Конрада.

— Я прочел две строчки из стихотворения, а вы не только назвали автора, вы вспомнили четверостишие целиком и сказали, когда оно было написано и сколько лет было тогда поэту. Хотел бы я так много знать.

— Не такая уж это высокая цель, друг мой. И потом, стихотворение очень известное.

— Вот видите, мистер Гарднер, а я так даже толком не знаю, что известное, а что нет…

— Литература — это что-то вроде десерта. — Голос у старика вдруг сорвался, угол рта задрожал, скатилась слеза. — В жизни есть и многое другое, о чем вы знаете еще меньше. Жизнью правят жестокость и страх.

Теперь он плакал уже в открытую. Лицо его перекосилось. Конрада мучила совесть. Неужели этим мрачным стихотворением он довел старика до слез? Он подошел ближе к креслу.

— Простите меня, мистер Гарднер. Я не хотел говорить ничего… такого.

Старик поднял на него глаза и покачал головой, словно давая понять, что Конрад не виноват, а потом зарыдал в голос, задыхаясь и всхлипывая. Миссис Гарднер, составлявшая на кухне список покупок, просунула голову в дверь. Конрад беспомощно развел руками — «Не знаю, в чем дело». Миссис Гарднер понимающе кивнула и стала успокаивать мужа.

Минут десять спустя Конрад читал на кухне список покупок.

— Даже не знаю, что могло так расстроить мистера Гарднера. Мы обсуждали одно стихотворение…

— С ним это часто бывает, — сказала миссис Гарднер. — Это из-за удара. Эмоции, которые мы обычно контролируем, у него прорываются на поверхность.

— И вдруг он стал говорить что-то о жестокости и страхе, о том, что они правят жизнью.

Миссис Гарднер сначала ничего не ответила, потом посмотрела в сторону спальни.

— Я думаю… наверно, муж говорил о жизни вообще, о мире. Он как-то пояснил свои слова?

— Нет.

— Ну, я думаю, это общие рассуждения. Льюис иногда становится очень пессимистичен, — в ее голосе уже не звучала сладкая южная напевность.

Конрад ходил за покупками минут сорок. В домик Гарднеров он вернулся с двумя огромными полиэтиленовыми пакетами, полными разных разностей. Дверь открыла миссис Гарднер. У нее был очень взволнованный вид.

— Конни… э-ээ… поставь, пожалуйста, сумки прямо здесь и сходи в магазин еще раз… принеси мне… губки и жидкость для посудомоечной машины…

— Я принес жидкость, миссис Гарднер.

— То есть мешочки для пылесоса. Принеси мешочки, ладно?

Секунду Конрад удивленно смотрел на хозяйку. Потом из спальни послышался громкий мужской голос. Сначала Конрад подумал, что это мистер Гарднер выплескивает эмоции. Но нет, не похоже. Мистер Гарднер не может говорить так громко и нагло.

Конрад поставил пакеты с покупками и пошел через гостиную в спальню.