Пелам Вудхаус - Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

– А? – переспросил Простак. – Что за компашка?

– Мистер Леман.

– Мистер Леман? – вскрикнула Динти.

– Никто иной. Он разжился денежками, – очень весомо объявила Фанни, – и теперь жаждет выкупить спектакль обратно. Деньги у него с собой в удостоверенных чеках.

Если она рассчитывала, что новость произведет сенсацию, то ничуть в расчетах не обманулась. Простак, охнув, оглянулся на Динти. Та охнула тоже и посмотрела на Простака. Обоих одновременно посетила мысль, от которой они запунцовели точно розы в полном расцвете. По поведению Мэрвина Поттера было совершенно ясно, что точно такая же мысль осенила и его.

– Боже! – воскликнула Динти.

– Хеппи-энд, – заметил Мэрвин.

– Да, если он успеет сюда раньше юриста, – возразил Простак. – Но успеет ли? – напрягся он.

Фанни удивилась.

– Что у вас тут такое? Какие такие юристы?

Простака занимало одно.

– Так скоро он придет? Как думаете?

– Думаю, да. Он уже вышел. Я просто помчалась вперед, чтобы раскрыть тебе полную картину. У меня к тебе глупая симпатия, братец Фиппс. Почему-то мне всегда были симпатичны простофили. И я не считаю, что Джо Лемана нужно поощрять, когда он пытается всадить гарпун в молодых и наивных. Он у меня хороший парень, и я люблю его, но не одобряю некоторые его приемчики.

– Очень, очень верно, – согласился Мэрвин. – Он напрашивается на критику. Не знаю, где Джо получал образование, но наверняка в его школе или колледже забыли обучить разнице между добром и злом. А она имеется.

– Да уж, – согласилась Фанни. – Он задумал кражу века, прости его Господи. Вот я и помчалась рысью, чтобы предупредить тебя. Когда он явится и примется обрабатывать тебя, Простак, не давай слабины ни на минутку. Если ты позволишь этому разбойнику тебя улестить, выманить у тебя шоу, это будет преступлением.

В дверь постучали, и Фанни ласково улыбнулась.

– Ага! Занавес поднимается!

– Да, – подтвердил Мэрвин. – Ватсон, если я не ошибаюсь, к нам посетитель.

Когда в офис шумно, явно торопясь, ввалился Леман, то прежде всего удивился, что тут вроде как идет совещание. Очень уж много народу набилось в его бывшее стойбище. Он посмотрел на Простака, посмотрел на Динти, оглянулся на Мэрвина Поттера. Потом взгляд его упал на Фанни, и он вздрогнул, словно человек, наткнувшийся в ванной на тарантула.

– Ты-то как тут очутилась? – хрипло выговорил он.

– В гости зашла.

– Убирайся!

Простак вскинул брови. Такого допустить он не мог.

– Эй-эй! – со спокойным укором окликнул он. – Вы что, собираетесь снова выгонять людей из комнаты? Тут, между прочим, мой офис – 1468, Бродвей, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк. Нью-Йоркская корпорация. Всех, кого надо выгнать отсюда, я выгоню сам.

– Хорошо сказано, Фиппс! – одобрил Мэрвин.

– К месту, а?

– Именно к месту, – согласился Мэрвин. – Прямо в яблочко.

Простак устроился в крутящемся кресле, с которого Мэрвин галантно встал, когда вошла Фанни, и закинул ноги на стол.

– Присаживайтесь, дорогуша, – пригласил он. – Послушаем, что у вас на уме.

– Если там что есть, – вставил Мэрвин.

– Вот именно, – подхватил Простак, – если есть. Что привело вас сюда в это ясное солнечное утро?

Леман, который в это время сверлил взглядом свою бесценную жену, обернулся к нему с пылким жестом.

– Послушайте, – начал он. – Не знаю, что она вам тут наболтала, но не вздумайте поверить ей.

– Вы говорите загадками, мой друг.

– Я пришел, чтобы вернуть вам ваши деньжата – выкупить все обратно, целиком.

– То есть вы желаете купить спектакль?

– Я отдам все, что вы за него заплатили, – двадцать тысяч. Вы не потеряете ни цента.

– И вы тоже, верно?

– Что?

– Я первый спросил.

– Что-то не пойму вас.

Простаку и в голову не приходило, что наступит момент, когда он порадуется знакомству с Дж. Бромли Липпинкоттом, но теперь он ощущал сильнейшую благодарность, что ему выпала возможность наблюдать адвоката в действии. Молодой театральный менеджер многое может перенять от похожего на труп адвоката в умении держать себя. Преобразиться в брюнета Простак, конечно, не мог, но позаимствовать чуть-чуть стали и напора – вполне возможно, что он и сделал.

– Позвольте объяснить, – начал Простак. – Вы так легко говорите о деньгах.

– Или слишком бойко, – подсказал Мэрвин.

– Да, или слишком бойко, – согласился Простак, всегда открытый предложениям. – Вы легко, или бойко, говорите о покупке моего шоу, но позвольте напомнить, что вышеназванное драматическое сочинение, или пьеса, собственность чертовски ценная. Это величайшее драматическое произведение за последние двадцать лет. Начинается оно с пролога…

– Что, вы поверили всякой чепухе? – взорвался Леман. – Послушайте, дорогуша…

– Слушаю, мой друг.

– Я в шоу-бизнесе собаку съел. Э?..

«Э» было обращено к Фанни, которая бормотала: «Твой конек – водевили». Ожегши ее злобным взглядом, Леман сказал:

– И что? С водевилями полный порядок, но мы говорим не о водевилях, а о постановке драматических спектаклей. Я собаку съел в шоу-бизнесе, – повторил он, вбивая в ладонь левой руки кулак правой, – и сумею слепить кое-что из этого спектакля. А вот вы не сумели!

– Не сумел?

– Нет.

Простак легко хохотнул. Дж. Бромли Липпинкотт в подобной ситуации нахмурился бы, но сам он предпочел легкий смешок. Однако прозвенел он не так музыкально, как хотелось бы, и он исполнил номер на бис. На этот раз хохоток раскатился так переливчато и музыкально, что лучше не бывает.

– Не сумел, вот как? А вы заверните за угол и взгляните на толпу, рвущуюся купить билетик. Это шедевр, дорогуша, а под моим управлением…

– Управление – самое главное, – вставил Мэрвин.

– Да-с, сэр, именно! Управление – самое главное, – повторил Простак. – Абсолютно. Тут требуется рука эксперта, и именно ее-то и получил этот спектакль.

Леман задышал хрипло и тяжело. Будь здесь его доктор, он озабоченно поджал бы губы и потянулся за таблетками.

– Послушайте, – проговорил Леман, – я дам тридцать. У меня в кармане – удостоверенные чеки. Ну? Договорились?

– Нет, – покачал головой Простак, – так не пойдет, старина. Ради вашего же блага – не могу согласиться. Если у вас на совести останется лежать камень, что вы сладкими речами уговорили меня продать это великолепнейшее произведение за какие-то там тридцать штук, вам до конца жизни не узнать покоя. Перестанете спать по ночам. В шоу есть блестящая сцена в кабаре…

– Сорок!

– Прошу прощения?

– Да у меня всего пятьдесят. Хотите все? Вы что, думаете, я стараюсь вас облапошить?

– Нет, что вы! Обвинение в злом умысле снимаю. К сожалению…

В эту минуту раздался шум, будто от порыва мощного ветра. Дверь распахнулась, и в комнату, даже не постучавшись, ворвался Джек МакКлюр. Как и его бывший партнер, он очень спешил. При виде Лемана Джек в крайнем изумлении резко затормозил.