Пелам Вудхаус - Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

Постаравшись не глядеть на Эгглстона – в конце концов и так известно, как тот выглядит, – он двинулся с террасы за сенатором.

Заподозрив, что Блэр, пожалуй, обнаружит повод для критики в недавнем спектакле, Пэки не ошибся. Поведение романиста, впившегося взглядом в Джейн, напоминало об Отелло. Он тяжело дышал, и его так захлестнули эмоции, что он даже пригладил волосы одежной щеткой.

– Что, – прохрипел он, – это означает?

Джейн кинулась его успокаивать.

– Я понимаю, милый, тебе показалось странным… Папа забрал себе в голову, будто горничная миссис Гедж…

– Какая горничная, – нетерпеливо отмахнулся щеткой Блэр. – Я говорю про Франклина.

– Ах это… Ну, тут долгая история. Он приехал в шато, выдав себя за виконта де Блиссака…

– Не важно, за кого он себя выдал! Он поцеловал тебя!

Если до этого Джейн была ласковой, то теперь стала прямо медово-масленой.

– Ну да! Я про это и рассказываю. К несчастью, папа почему-то решил, что это в него я влюблена.

– Не удивляюсь. Если ты ведешь себя с ним так…

– Но, Блэр, неужели ты…

– Он поцеловал тебя!

– Ну да! Папа настоял. Ты ведь не считаешь, что это мне нравится?

– Не уверен.

– Блэр!

– Я не заметил, чтобы ты сильно противилась.

– Ну что я могла сделать, когда папа смотрит? По-твоему, мне что, закричать: «На помощь!»? Или, может, тебе хочется, чтобы я открыла папе, что на самом деле это ты?

Последняя фраза оказала должный эффект. Суровый обвиняющий взгляд (любителю поэзии он напомнил бы покойного лорда Теннисона, а точнее, знаменитую беседу короля Артура с Гиневрой в монастыре) сменился тревожным. Способный к психологии, как и все романисты Блумсбери, Блэр давно читал характер своего нанимателя как открытую книгу. И то, что он вычитал в ней, не склоняло его к подобным откровениям.

– Ни в коем случае! – торопливо воскликнул он, чуть позеленев при одной мысли. Его отношения с сенатором Опэлом были отнюдь не таковы, чтобы вселить иллюзии, будто сенатор с восторгом примет новость о помолвке камердинера с его дочерью. – Что ты, что ты, что ты! Ни в коем случае!

– Вот! Ты и сам видишь…

– Однако же…

Блэр задумчиво вертел одежную щетку. Другой рукой он потянулся было покрутить усики – обычный его жест, когда перед ним вставала дилемма. Но усиков на месте не нашлось. Из уважения к словам хозяина о том, что ему противно, когда рядом болтается камердинер с мерзостной порослью на физиономии, фыркающий на него из-за этого супового сита (так грубо сенатор обзывал аккуратнейшее из аккуратных украшений), Блэр сбрил, в конце концов, лелеемое сокровище. Утрата причиняла ему великие душевные муки, но его невесту, судя по всему, позабавила.

– О, Блэр! – воскликнула Джейн. – Без усиков ты такой уморительный!

Восклицая так, она подсознательно понимала, что дело обстоит еще хуже. Мир полон мужчин, которым усов сбривать нельзя, и Блэр Эгглстон принадлежал к их числу. Явив лицо открытым, он показал упомянутому миру, что у него не самый красивый и к тому же брюзгливый рот. Из тех самых ртов, что рождают сомнения у девушек.

Блэр окаменел. Ему в последние дни доставалось и без подшучиваний со стороны.

– Рад, что посмешил тебя.

– Да я же пошутила!

– Понятно.

– Ты что, шуток не понимаешь?

– Меня еще никогда не обвиняли, – веско проговорил Блэр, – в отсутствии чувства юмора…

– Ой, ладно! Так, с языка сорвалось. Ну пошутила. Ради Бога, давай не ссориться!

– У меня и нет такого желания…

– У меня – тоже. Так что все прекрасно.

Повисла пауза. И тут внезапно Блэру открылось, что без всякого желания с его стороны главный предмет дискуссии ловко увели в сторону.

– Однако я категорически возражаю против твоих поцелуев с Пэки.

– Да что же я-то могу поделать?

– Никакой необходимости в них нет.

– Да? Видел бы ты сам. В первый раз папа чуть не ударил Пэки здоровенной палкой, когда тот замешкался, не желая вроде бы целоваться.

– Для тебя он уже и Пэки?

– О, Блэр!

Лидера новых романистов не могли укротить какие-то женские восклицания. Он слегка раздулся и с холодным достоинством помахал щеткой.

– Не думаю, что про меня можно сказать, будто я чрезмерно требователен, когда жалуюсь на… э… на то, что происходит. Но на одном я настаиваю – встречайся с этим Франклином как можно реже. Лично я не могу понять, что он тут вообще толчется.

– Он приехал помочь мне.

– С какой стати?

– Чувствует, наверное, что я нуждаюсь в помощи.

– Странный альтруизм со стороны человека, в сущности, совершенно незнакомого.

Слабым заревом ранней летней зорьки легкий румянец окрасил щеки Джейн Опэл.

– Не обязательно намекать, будто…

– Я ни на что и не намекаю.

– Не намекаешь? Да ты каждым словом намекаешь! – жарко возмутилась Джейн, не любившая обиняков. – Точь-в-точь как идиоты эти из твоих романов!

– Очень жаль, что тебе кажется, будто персонажам моих книг недостает интеллекта.

– В общем, ты глубоко ошибаешься. Я для Пэки ничего не значу… ой, ладно, ладно, – для мистера Франклина! Неужели ты сам не понимаешь, что он из тех мужчин, которые ввязываются в чужие дела просто так, забавы ради? Вдобавок он помолвлен. Ты же сам слышал, как он говорил нам.

Факт этот из головы Блэра вылетел начисто, и он подрастерялся, признавая, что тот ослабляет его позиции.

– Сам видишь! Теперь, надеюсь, ты понял, что глупо ревновать?

Так далеко Блэр зайти не мог.

– Если я и позволил себе излишнюю…

– И вообще я считала, ты мне доверяешь! Я вот тебе доверяю.

– В каком смысле?

– Позволяю тебе ухаживать за этой Мэдвей.

Срочная необходимость выступить с упреками на минутку отвлекла Блэра от возложенной на него миссии.

– А кстати, что это еще за чушь? – тут же возбудился он.

– Очень просто. Мы подозреваем, что она – переодетая сыщица. Мистер Франклин сказал, единственный способ узнать наверняка – поухаживать за ней и завоевать ее доверие.

– Пусть бы сам и ухаживал.

– Поручить задание тебе – папина идея.

Блэр поперхнулся. У него было свое мнение о сенаторе Опэле, и он с превеликим наслаждением детально и подробно изложил бы его.

– Ну так вот я отказываюсь!

– Что ты! Ты должен! Обязан!

– А я категорически против.

– Блэр, ты должен. Нам очень нужно выяснить про эту девицу. Ну очень. И знаешь, я правда думаю, пора бы и тебе что-то сделать. До сих пор пользы от тебя как от головной боли.

Ответ Блэра на этот выпад останется навеки неизвестным. Возможно, он был бы преисполнен возвышенного укора, но вся красота его канет в вечность среди прочих прекрасных вещей, о которых мы не написали, потому что в этот момент Джейн произнесла слова, разом стершие все возражения с его губ.